— Я вам не мешаю? — вклинился одноглазый. — А то, может, пойду ещё немного погуляю? Ну, чтоб не становиться свидетелем чьего‑нибудь позора и ваших внутренних разборок?
— Ничего страшного, юноша. Живым вы всё равно отсюда не выйдете, так что никому о наших внутренних, как вы выражаетесь, разборках, не расскажете. Так что сидите спокойно, до вас тоже очередь дойдёт. Впрочем, если хотите, можем начать беседу прямо сейчас. С чего‑нибудь несложного. Например, с вашего имени.
Парень молчал. Не так демонстративно, как Хэйнар. Просто молчал.
— Неужели такой сложный вопрос? — удивился Арфеналме.
— А какая вам разница, как ко мне обращаться, если всё равно убьёте?
— Но надо ведь и на надгробии что‑то написать, верно?
— Судя по процентному соотношению ваших и наших, надгробия вряд ли понадобятся. Скорее братская могила.
— И вот тут мы подходим к самому интересному! Сколько же осталось на перевале тех самых «ваших»? — поинтересовался Арфеналме, мысленно отмечая оборот про процентное соотношение. Лазутчик‑то попался образованный!
— Не считал, — признался образованный лазутчик.
— Как же так?
— Да как‑то случай не представился. Так что извините, глубокоуважаемый эльф, но допрашивать меня об этом бесполезно. Можно считать, что меня и на перевале‑то не было. Так, мимо проходил.
— Случайно проходили мимо враждующих армий, попутно чуть не убили моего сына… тоже, разумеется, случайно, и попали под действие некоего заклятия. Потом немного выпили, чокаясь с зеркалом (потому что больше, судя по рассказу, никого не встретили) и совершенно внезапно наткнулись на наш лагерь. Я ничего не упустил из вашей бездарной сказки?
Одноглазый молчал, едва заметно улыбаясь.
Всё ещё не боялся.
Зря.
Арфеналме знал, как разговорить любого, даже того, кто не боится. Потому что на любого бесстрашного найдётся слабохарактерный трус, готовый бояться за двоих.
А ещё Арфеналме знал своего сына.
Поэтому когда он приставил клинок к горлу одноглазого, категоричное «Говори!» было адресовано Хэйнару.
Отпрыск удивлённо захлопал глазами, потом с трудом взял себя в руки и выдавил:
— Мне безразлична жизнь этого человека. Он меня чуть не убил.
— Не было такого! — запротестовал одноглазый, пытаясь тихонько отстраниться от лезвия.
— Было, — спокойно подтвердил Арфеналме. — Но дело в другом. Видишь ли, Хэйнар, как бы то ни было, этот человек тебя не убил. Зато ты сейчас можешь очень легко лишить его жизни, своими собственными руками. Точнее, словами. Хочешь этого?
— Мне всё равно, — задрал нос к потолку мальчишка, но дрожащий голос выдавал эмоции с головой.
— Тебе не всё равно, потому что ты трус. Итак, первый вопрос: как так вышло, что когда я тебя нашёл, ты был не только не связан, но даже без присмотра? Сомневаюсь, что Чёрный так просто позволил тебе разгуливать по лагерю. Он бы скорее руку себе отрубил.
Вопрос был лёгкий, Арфеналме и сам прекрасно знал ответ. По крайней мере, догадывался. И никаких военных тайн за ним не скрывалось.
По крыше палатки барабанил дождь. Ручеёк, подтекающий под стену, уже почти добрался до подстилки, на которой сидел одноглазый. Тот на ручеёк не смотрел, кончик меча, царапающий кадык, занимал его гораздо больше.
Хэйнар упрямо молчал.
— Между прочим, я всё ещё жду ответа, — поторопил Арфеналме.
— Айка… — наконец выдавил мальчишка. — Та полукровка. Это она меня выпустила.
— Очень хорошо. Заметь, я не спрашиваю, как она выбралась из Ородрива. Но как попала на перевал? Что она вообще там делала, и почему у Чёрного не сводило зубы при виде её ушей?
— Не знаю.
Клинок в руке Арфеналме чуть заметно дёрнулся. Хэйнар вздрогнул всем телом, как будто угрожали ему, а не второму пленнику, и торопливо продолжил:
— Честное слово, не знаю! Когда я пришёл, она уже была там. И, кажется, давно. Дамир знал, что она эльфа. Знал, что она магичка. Ему было плевать на это.
— Это она сняла сонные чары, которые наши маги наслали на лагерь?
— Кажется, нет. Кто‑то другой.
— Кто? Сколько всего магов в подчинении у Дамира?
Мальчишка жалобно покосился на одноглазого, сморщился, напыжился, шмыгнул носом — и снова принялся играть в молчанку.
— На это вам и я могу ответить, — внезапно прервал паузу второй пленник.
— Вот как? — Арфеналме посмотрел на него с интересом. Хэйнар — с ужасом.
— Ага. Ни одного.
— Что это значит? — нахмурился полковник. В ответе явно чувствовался какой‑то подвох.
— То и значит. В лагере нет магов, подчиняющихся Дамиру. Они сами себе хозяева.
— Неудачная шутка, юноша.
— Какие уж тут шутки! Вы бы видели этих магов!
Арфеналме магов видел. По крайней мере, некоторых из них.
Так запавшая Хэйнару в душу полукровка Айка была среди них, пожалуй, самой бесполезной, да и орудовать она предпочитала мечом, а не чарами. Блондинистый парень внушал гораздо большие опасения. В том числе и потому, что вряд ли мамочка отпустила бы его на войну в одиночестве. Значит, где‑то неподалёку ошивается сильная и опытная ведьма. А то и не одна, если верить донесениям штатных магов.
Вот тут‑то и возникал главный вопрос: сколько же всё‑таки ведьм и магов на перевале? И как, бесы их дери, все они там оказались накануне наступления, о котором никто не знал!
Полковник очень хотел получить ответ на этот вопрос, и надеялся, что хоть один из пленников может его дать.
Но тут Хэйнар вдруг дёрнулся, округлил глаза и обернулся к востоку, словно пытаясь высмотреть нечто неизвестное прямо сквозь стены палатки. Самого Арфеналме ощущение чуждой магии догнало мгновением позже, но так чётко, что даже между лопатками засвербело. Полковник нервно передёрнул плечами, опустил меч и замер, пытаясь определить, что произошло.
Одноглазый парень непонимающе переводил взгляд с одного эльфа на другого. Он не был магом, ничего не знал, ничего не понимал. Но почему‑то именно он первым подхватился с места, забыв о связанных руках и стоящих у входа солдатах.
Солдаты его, конечно, сразу же перехватили. Но даже не врезали для острастки, потому что были слишком поглощены зрелищем.
Посмотреть было на что!
Даже Арфеналме, выглянувший наружу следом за пленником, на миг остолбенел, не веря своим глазам. С возвышенности, на которой стояла палатка, было прекрасно видно верхний край человеческих укреплений. И нависшую над ними чёрную тучу.
Туча была явно живая, двигалась хаотично. Если как следует присмотреться, можно было разглядеть чёрные точки, из которых она состояла — словно стая мошек подкараулила жертву и теперь без устали вьётся вокруг неё.
Поковник сощурился, мысленно проклиная не слишком идеальное зрение. Требовательно протянул руку, и мальчишка — адьютант немедленно вложил в неё подзорную трубу. Стало намного удобнее.
Понятнее не стало.
Мошкара, увеличенная с помощью хитрой системы стёкол, мошкарой быть не прекратила, разве что обзавелась хвостами и — Арфеналме едва поверил собственным глазам — наездниками.
Полковник успел насчитать девятерых всадников, когда один из них махнул рукой, явно подавая сигнал остальным, ещё двое ответили — и стая разделилась на три части, одна из которых направилась к эльфийскому лагерю. Летучие звери двигались медленно и натужно, зато гудели так, что заглушали даже барабанящий по камням дождь.
— Это… какое‑то людское заклятие? — ошарашено пробормотал стражник.
— Не похоже, — нахмурился Арфеналме и перевёл взгляд на адьютанта: — Всех поднимай. Лучников и магов в первую очередь. Боевая тревога.
Мальчишка кивнул и умчался.
С перевала снова пахнуло магией. В этот раз понятной, человеческой.
Откуда бы ни взялись мошки, чего бы ни желали их наездники, люди Дамира совершенно точно появлению этих существ не обрадовались и даже активно воспротивились.
Арфеналме перевёл взгляд на отколовшуюся часть стаи.
Мошки заметно приблизились. Для того, чтоб их разглядеть, больше не нужна была подзорная труба. Выглядели твари устрашающе: мощное короткое тело и небольшую круглую голову покрывали глянцево — чёрные пластины, на передних лапах топорщились волоски, две пары задних были снабжены мелкими зубчиками, а крылья мельтешили так быстро, что их невозможно было толком разглядеть.
Некоторые из всадников были вооружены короткими луками, и явно намеревались применить их в самое ближайшее время.
— Ой — ёй, — пробормотал выглянувший из палатки Хэйнар.
Стражники хотели запихать его обратно, но Арфеналме остановил их коротким жестом.
— Знаешь, что это? — спросил он у сына.
— Первый раз вижу.
— Ну и какой тогда от тебя толк? Ладно, значит, придётся искать слабые места этих существ наугад. Где опять всех магов носит? Лучники здесь? Стрелять по готовности!
— Отпустите меня, — неожиданно попросил одноглазый.
Вырываться из цепких рук стражников он даже не пытался, силы были заведомо неравны. Но было в голосе парня нечто такое, что Арфеналме отвернулся от крылатых тварей к пленнику. Тот не смотрел ни на приближающихся мошек, ни на полковника; взгляд был прикован к лагерю Дамира, то и дело озаряемому магическими вспышками.
— Отпустите, — повторил он. — Мне надо туда.
— Об этом, юноша, надо было думать до того, как идти к нам в гости.
— Я сделал глупость. И должен быть там.
Арфеналме хмыкнул. Фраза про глупость явно относилась не только к попытке прогуляться по эльфийской территории. Одноглазый что‑то натворил у Дамира, и теперь рвался обратно. Мысленно он уже был там, уже сражался наравне с солдатами перевала. А на самом деле — всё ещё стоял на месте, нервно дёргая связанными руками.
А ещё — он боялся. Наконец‑то боялся, но не за себя, а за кого‑то, оставшегося в осаждённом лагере.
Вот балбес! Думать надо в первую очередь о себе, свою жизнь беречь! А здесь, под защитой армии, шансы выжить, как ни крути, гораздо выше, чем у горстки людей, окружённых со всех сторон.