Прекрасные отношения у Трофимова и его жены устанавливаются с рабочими кофейных плантаций, с окрестным населением. Общительные и внимательные, они пользовались большим уважением. При встрече эфиопы почтительно приветствовали их.
— Ендеми аддеру! — Доброе утро!
О храбрости и находчивости Трофимова ходили легенды. Туземцы рассказывали, как Росс хаким не испугался бегемота, невесть как попавшего на плантацию, как метким выстрелом сразил леопарда…
Таким образом, местонахождение хорунжего Трофимова было известно. Да он и сам теперь писал письма на родину. Вспомнили о нем и в Уральском войсковом штабе. Здесь хорунжего Трофимова взяли на учет, якобы он «в запасе, без должности».
Личностью Трофимова, его деятельностью и связями интересуются царские осведомительные органы. 22 августа 1915 года сменивший Чемерзина русский поверенный в Эфиопии Виноградов в секретной депеше сообщал в Петроград, что в высказываниях о политике царизма «русский подданный М. Трофимов показал себя с очень и очень некрасивой стороны».
В 1916 году Трофимов получил приказ войскового штаба явиться в часть к 20 июля. Он решил подчиниться приказу и в срок прибыл в Уральск. Начальство, то ли закрыв глаза на происшедшее 15 лет назад, то ли еще по каким соображениям, не применило санкций к Трофимову. Он был назначен командиром казачьей сотни и отправлен на юго-западный фронт.
Воевал хорунжий Трофимов честно, но — прав был поверенный Виноградов — политики царизма не разделял, более того — осуждал ее. Трофимов на фронте убедился, что в сущности своей мировая война антинародна, что сам царизм прогнил, изжил себя. На фронте Трофимов сблизился с большевиками, а в сентябре 1917 года вступил в партию.
Снова — калейдоскоп событий.
После Октября 1917 года большевик Трофимов в Уральске — строит в родном краю новую жизнь. Но власть здесь захватывает белогвардейский казачий округ, опирающийся на кулачество. Его жену, спутницу скитаний по Африке, убивает белогвардейский офицер. Казацкая старши́на, обвинив Трофимова в «красной пропаганде», арестовывает его и заточает в тюрьму. Красная Армия, освободив Уральск от белогвардейщины, освобождает и Трофимова. Его назначают областным военным комиссаром.
Апрель 1919 года. Уральск снова в беде — город окружили белогвардейские части. Героическая оборона продолжалась несколько месяцев. 11 июля кольцо бело-казачьей осады разорвала легендарная 25-я дивизия В. И. Чапаева.
Областной военком Трофимов в гуще событий. Он занят мобилизационными делами, заботой о пополнении рядов Красной Армии. В октябре его назначили начальником Упроформа — учреждения, ведавшего формированием и обучением воинских частей.
Трофимов часто бывает в Чапаевской дивизии, встречается с прославленным командиром, с комиссаром дивизии Д. А. Фурмановым. Впоследствии Фурманов подарил Трофимову первое издание повести «Чапаев» с дарственной надписью.
В мае 1920 года, когда Чапаевская дивизия перебрасывалась на борьбу против панской Польши, в ее рядах командиром кавполка был М. В. Трофимов. Комдив И. С. Кутяков, скупой на похвалы человек, не раз скажет о Трофимове как о мужественном, честном и исполнительном командире.
Отгремела гражданская война. М. В. Трофимов демобилизовался, стал работать директором садово-огородного хозяйства «Дагомыс» в Сочи.
Свое увлечение — собирать книги — он не забыл. Может, эта его страсть и звала его всегда в дорогу? Он мечтает объехать весь Урал — от Карского моря до Каспийского, побывать на Крайнем Севере, еще раз на Дальнем Востоке…
И вот наконец вместе с женой Елизаветой Максимовной Муратовой он отправляется в дальний рейс на китобойной флотилии «Алеут».
После плавания Трофимов недолго отдыхал — работал на комбинате «Массандра» в Ялте. Снова его потянуло в путь, на сей раз — в Якутию.
Библиотека Трофимова росла. Номера на экслибрисе приблизились к десяти тысячам. Ранние издания «Классики революционной мысли», трудов В. И. Ленина, Плавт и Плутарх, Шекспир и Байрон, Пушкин и Некрасов, Мамин-Сибиряк и Горький, Бажов и Островский, сочинения историков и естествоиспытателей, литература по искусству — широкими были интересы бывшего хорунжего Трофимова. Собирал он и редкие книги. В библиотеке были прижизненные издания А. С. Пушкина, декабриста А. Бестужева-Марлинского, журналы начала XIX века, сборники «Знания», первые советские издания, книги с автографами…
Началась Великая Отечественная война. Нависла угроза оккупации Крыма. Трофимов готовился к эвакуации, упаковал книги. Но выехать не удалось — фашисты заняли Ялту.
По рассказам ялтинцев, переживших оккупацию, к Трофимову часто приходили советские люди — почитать книги, побеседовать, поделиться мыслями, а главное, узнать свежие новости: приемный сын Трофимова Степан, работавший шофером, доставал подпольные советские газеты и листовки, сводки Совинформбюро.
Гитлеровцы пронюхали о Трофимове и его библиотеке. Стало известно, что Трофимов находился в дружеских отношениях с городским головой Н. С. Анищенко, которого немцы расстреляли в 1943 году за связь с крымскими партизанами. В начале 1944 года гестаповцы нагрянули на квартиру Трофимовых, арестовали их, разгромили библиотеку.
Дочь ялтинского партизана В. А. Чистова, случайно оказавшаяся с другими жителями города свидетельницей ареста патриотов, вспоминает:
Один из гестаповцев спросил Трофимова:
— Ви есть коммунист?
На это Михаил Васильевич громко ответил:
— Был коммунистом, есть коммунист и умру коммунистом!
М. В. Трофимова и Е. М. Муратову допрашивали, пытали. Перед бегством из Ялты гитлеровцы зверски казнили их.
Виталий ПашинКРАМОЛЬНОЕ ЛИТЬЕОчерк
Когда мне приходится бывать в городе Лысьве Пермской области, непременно выберу часок, чтобы заглянуть в народный музей металлургического завода. Казалось бы, все экспонаты давно знакомы, и все-таки директор музея обязательно найдет, чем удивить тебя.
Как-то показал он мне пластинку чугунного литья и спросил:
— Как вы думаете, что здесь изображено?
— Голова лошади, — ответил я.
— Верно, ну а теперь? — Он повернул пластинку, и… передо мной был профиль лица с низким лбом, мясистым носом, бородой и унтер-офицерскими усами. Директор улыбнулся:
— Узнаете? Это Александр III, самодержец российский.
И в самом деле, несколько карикатурное, но в общем-то довольно точное воспроизведение императорского профиля.
— Совмещение в едином рисунке-перевертыше царской и лошадиной голов, сами понимаете, — усмехнулся директор, — имеет свой смысл. Кстати, Александр III очень любил лошадей. Гораздо больше, чем своих подданных. Во время его царствования на покупку коней для императорской конюшни тратились из казны большие деньги. И не зря современники острили, что сокровенная мечта царя — произвести свою любимую лошадь в сенаторы, как это хотел сделать римский император Калигула.
Это «крамольное» изделие было отлито на Каслинском заводе в 1889 году. Долгое время не удавалось правильно прочитать выбитую с обратной стороны барельефа фамилию мастера, сейчас и это известно — С. Голяков.
Леонид Богоявленский«ТРАВНИК» ИВАНА КАШИНСКОГООчерк
Третье поколение хранит наша семья «Русский лечебный травник» Ивана Кашинского, отпечатанный в Санкт-Петербургской военной типографии еще в 1817 году.
Приобретен он был у букиниста в Тамбове задолго до революции. Точная дата покупки неизвестна. Нам также ничего не было известно ни об авторе «Травника», ни об истории его создания, ни о месте в ряду медицинской литературы прошлого столетия.
В связи с возросшим интересом к фитотерапии — лечению растениями — в нашей стране в последние годы издано немало книг о применении растений в научной и народной медицине. Каждая книга снабжена обширным — в сотни названий — перечнем новых и древних сочинений о лекарственных травах. Но, к удивлению, ни в одном из них не упоминался «Травник» Кашинского. Неужели, подумалось мне, он не представлял ценности или так редок, что о нем просто-напросто не слышали?
Первое предположение, кажется, должно было отпасть само собою, так как даже беглое знакомство с «Травником» не оставляло сомнения в том, что это незаурядный по содержательности труд.
Но вот не так давно в газетном потоке промелькнула знакомая фамилия. Профессор Г. В. Гуляев, рассказывая читателям «Советской России» о лекарственных растениях, сослался на «Травник» И. Г. Кашинского. Тогда-то я и решил заняться историей этой книги. И вот что мне удалось выяснить.
В ноябре 1809 года Санкт-Петербургская медико-хирургическая академия[49] определила награждение — золотую медаль в пятьдесят голландских червонцев — «тому, кто опишет отечественныя наши растения, дико прозябающия или насаждаемыя, качествами своими могущий заменять чужеземный». Срок представления работ на конкурс устанавливался до 1 июня 1812 года.
Этот шаг академии был вызван насущной необходимостью. Дело в том, что потребность в медикаментах химического и растительного происхождения все более и более возрастала, особенно для армии, достигшей в войне против Наполеона огромной численности. Царское правительство тратило значительные средства на покупку лекарственных растений за границей, в то время как большинство из них можно было заготовлять на родине.
Из Германии, например, вывозили мать-и-мачеху, ревень, березовые почки, можжевеловые ягоды. Бытовало мнение, что без этого чужеземного сырья России не обойтись. Губернские и уездные медицинские чиновники и даже нередко сельские лекари пренебрегали многовековым опытом народа в успешном лечении больных домашними средствами и не желали утруждать себя организацией сбора лекарственных растений на месте.
Одной из причин этого явления был также и недостаток книг на русском языке о лечении растениями. Последний русский травник «Врачебное веществословие, или описание целительных растений, во врачевстве употребляемых», составленный крупным ученым, доктором медицины Нестором Амбодиком-Максимовичем, вышел еще в конце XVIII века, и достать его рядовому врачу в провинции было невозможно. Правда, позже знаток народной медицины Осип Кириллович Каменецкий издал «Краткое наставление о лечении болезней простыми средствами», но и оно было малодоступным.