нцию, и затормозил у подъезда, из которого вышел меньше десяти минут назад. Дверь, подпертая кирпичом, была по-прежнему приоткрыта. Но сражаться в подъезде он не собирался, тесно, хоть противник и будет нападать максимум по трое, хотя, скорее, все же по двое, но тут проблема была в том, что понеся потери, остальные смоются, и останется Вяземский без больших пальцев. Они хоть и нежить, но не совсем идиоты, страх им ведом, и свалят они, как только поймут, что добыча не по зубам. Топа двойников во главе со звероподобным, вылетевшая из-за угла, озадачено замерла.Они не ожидали, что противник окажется так далеко, отрыв-то был смешной, а тут двадцать с лишним метров.
Радим же, перейдя в боевой транс, готовил ледяные иглы. Сама по себе руна не сложная, но вот придать ей определенные свойства — это уже не так легко, и требует времени. Это простую руну, создать — дело мгновения, а подобную нужно секунд двадцать, поэтому их редко в бою применяют, некогда. Но сейчас расклад почти идеален, противник идет плотной массой, половину зацепит. А остальную он добьет.
— Убить его! — заорал во всю глотку здоровяк, заводя себя, и, вскинув свой тесак, побежал на Радима.
Остальные рванули следом. Парочка легконогих даже обогнала своего главаря на полкорпуса.
Вяземский ударил, когда до него оставалось метров шесть, на раскрытой вверх ладони сформировался ледяной шар размером чуть больше бильярдного. Он швырнул его под ноги в толпу, и когда тот оказался в самой гуще, сжал левую руку в кулак. Не было никакого взрыва, это же не противопехотная МОН50, просто яркая голубоватая вспышка. Шар разлетелся тонкими скоростными иглами, для Радима они были не опасны, но на всякий случай щит он все же выставил. И ведь не зря, один осколок, прошив сразу двух красноглазых, рассыпался ледяной пылью прямо перед его лицом, хотя, даже не будь щита, медальон отразил бы этот шальняк без проблем. Двойники, которым прилетело сильнее всего, окровавленными мешками повалились на асфальт, остальные словно споткнулись, остановились. Помимо ран осколки, попадающие в тело, почти мгновенно промораживали все, вокруг области попадания. А досталось всем, иглы летели так быстро, что прошивали по три тела за раз. Только вырвавшегося вперед главаря и двух особо скоростных не зацепило, но они даже не успели понять, что остались почти одни. Они налетели на Вяземского, размахивая своими железками. Причем тот, что наседал справа, бездумно пытался тыкать в него копией меча, который он взял с тела их покойного главаря, ну, может, не такого хорошего, но тоже явно трофей с местных. Но умения работать с таким оружием у парня не было, ему, возможно, был ближе нож, а это совсем разные вещи, и если мечом орудовать, как ножом, это больше комедия, чем трагедия. Первым погиб здоровяк, кукри легко пробил его грудь и вошел точно в сердце. Радим пинком сбросил тело с клинка. Лицо его было крайне удивленным — как же так, я больше, я сильней… Но понять, что габариты и мускулы — это не все, ему было не суждено. Шустрые погибли на две секунды позже, а затем пришла очередь недобитков, которые хромали прочь. То, что делал Вяземский, был не путь воина, это был путь мясника, просто забой. Утешало только одно, убив этих, он спасал жизнь тем, кто попадется им на пути. Радима стошнило дважды, но он все равно доделал начатое, добив кукри шестнадцать промороженных осколками подранков.
— Тридцать шесть, — пакуя пакет с пальцами в сумку к одиннадцати артефактным клинкам и пяти круглым монетам из мирадита, весом граммов пятьдесят, бесцветным голосом подвел итог Вяземский.
Он резко развернулся и пошел прочь от места бойни, где все вокруг было залито черной кровью. Во рту помимо вкуса рвоты, которую не отбили несколько глотков из фляги, имелся привкус металла, да такой сильный, что его корежило от него. Войдя в подъезд, он прислонился к стене и, достав флягу, залпом выпил половину, а остальное вылил себе на голову. Холодная вода привела его в чувство. Отлипнув от стены, он сделал шаг, и еще один, стараясь, как можно быстрее добраться до квартиры на шестом этаже, где его ждало зеркало и переход в клановое поселение рода Хорн. Вяземский прислушался к себе. Холод, сдавивший сердце, медленно отступал. Он только вздохнул, тиски осознания случившегося разжались, не оставив после себя ни раскаянья, ни жалости к погибшим. Убив дублей, Радим спас жизнь кому-то другому, тем, на кого они могли выйти охотиться. Местным из клана Хорн, потеряшкам Старпома, просто бродягам, попавшимся на пути красноглазых. Но было во всем этом одно «но», то, о чем его предупреждал Жданов, Радим начал черстветь. Его выворачивало не от содеянного, его выворачивало от месива под ногами, в которое он должен был наступать.
Вяземский подошел к окну, из которого наблюдал за анклавом дублей, там уже собралось человек двадцать, которые таращились в сторону, куда ушли их дружки. На этот раз верховодила женщина. Радим достал бинокль и навел его на нее. Шатенка, коротко стриженая, крепкая, атлетичная фигура, в руках у нее еще один «эльфийский» клинок местных. Она что-то говорила стоящим рядом мужчинам и женщинам. Кстати, забавно, в погоне за ним ни одна барышня участия не принимала, все до единого были мужчины. Так продолжалось минуты три, наконец, она махнула рукой, и двое подростков, лет пятнадцати (это ж кем надо быть, чтобы дублей в таком возрасте создать?), пошли в сторону, где пропал отряд здоровяка. Дожидаться шухера Дикий не стал, а послал запрос на посещение поселка клана Хорн.
Разрешение дали почти сразу, и Вяземский принялся чертить руну. Вскоре он спокойно вышел в уже знакомой комнате. На этот раз помимо воина с двуручным мечом перед зеркалом стоял воевода местных дружинников Григор.
— Желаю здравствовать, — медленно склонил голову Радим в знак уважения.
— И тебе того же, ходок из другого мира. Отец ждет тебя, он хочет говорить.
— Это хорошо, — улыбнулся Вяземский, — поскольку я принес последнюю плату за артефакт.
— Ты убил двадцать зеркальных двойников? — восхитился военачальник рода Хорн. — Это доброе дело.
— Тридцать шесть, — улыбнулся в ответ Вяземский, — вернее, тридцать восемь, но еще двух больших пальцев я в этом месиве найти не смог.
— Ты силен, человек из другого мира, — уважительно склонил голову Григор. — А теперь пошли, отец ждет, да и люди скоро соберутся.
— Какие люди? — насторожился Вяземский.
— Не надо оскорблять нас подозрением, — тут же помрачнел воевода, — отец хочет представить жителям друга клана Хорн и услышать их голос.
— Пойдем, — согласился Вяземский, шагая в след за направившимся к выходу из комнаты Григором.
К дому, где они в прошлый раз беседовали со Стрефом, шли не по центральной улице, а задами.
— Там народ уже собирается, а им не нужно видеть тебя до того, как тебя представят им.
Радим ничего не знал о процедуре, поэтому просто ограничился одним словом:
— Понятно.
В резиденции главы клана было шумно, с десяток женщин накрывали большие длинные столы, которые установили прямо в холле, надо сказать, он был не маленький, и мог вместить несколько сотен человек. На Радима, пока он шел за Григором, они бросили быстрые заинтересованные взгляды и сразу же возвращались к работе.
Стреф встретил Вяземского в той самой переговорной, где они беседовали несколько дней назад. Состав был прежним — колдун, внучка и сам глава клана. Теперь за стол уселся и воевода.
— Здравствуй, Дикий, — поприветствовал его глава и указал на стул, стоящий спиной к двери.
Радим медленно кивнул сразу всем и занял предложенное место.
— Глава, — произнес он, — я принес последнюю плату за артефакт. — И, вытащив из сумки пакет с пальцами, положив его на стол, толкнул его так, чтобы тот, проскользив по столешнице, остановился прямо перед Стрефом. — Здесь тридцать шесть больших пальцев.
— Какая странная ткань, — с удивлением произнес он. — Она прозрачная, но плотная, не позволяет крови просочиться наружу. Что это?
— Пластик, — озадачился Вяземский, — достижение моего мира. Из него у нас делают много вещей, эта называется пакет.
— И из чего его делают?
— Химия, — виновато развел руками Радим. — Я затрудняюсь сказать, как происходит производство, для этого есть специальные предприятия с очень широким ассортиментом. Но если вам надо, я могу достать записи по производству, правда, сомневаюсь, что у вас выйдет получить этот материал.
— Оставим это, — отмахнулся Стреф. — Я вижу, что своим вопросом поставил вас в затруднительное положение. Понимаю, что человек не может знать все, особенно в том, чем не занимается, а только пользуется плодами. Итак, я закрываю твой долг, Дикий, ты оплатил все, разве что, может, все же подумаешь насчет ребенка для Лиреи? Она не против.
Радим посмотрел на бледную девушку, щеки которой запылали ярким румянцем. Не сказать, что он был высокоморален, но изменять Ольге не хотелось. Вяземский отрицательно покачал головой.
— И снова я отвечу отказом, Стреф. Твоя внучка невероятно красива, но, во-первых, у меня уже есть женщина, и изменять ей я не буду, даже с такой красавицей. Во-вторых… — он сделал паузу и махнул рукой, — и первого достаточно, — при этом он заметил, как погрустнела зеркальная ведьмочка. — Не расстраивайся, — обратился он к ней, — ты еще встретишь того, кто покорит твое сердце.
— Ну, нет, так нет, — легко согласился ее дед. — Теперь о том, что сейчас происходит за этими дверьми. Ты — человек слова, оплатил свой счет, — он посмотрел на пакет с пальцами, — и даже накинул сверху названой цены, ты отомстил за моего сына. Я не могу сделать тебя частью клана, чтобы стать его членом, в нем нужно родиться, но могу назвать другом. Здесь тебе будут рады в любое время. Ты сможешь приходить и уходить, когда захочешь. Дом не обещаю, но комната в клановом доме, тут, на втором этаже, будет тебя ждать. Когда бы ты ни пришел, ты всегда получишь тут кров, стол и помощь. Твои враги станут нашими врагами.
— А ваши моими, — понимающе перебил Стрефа Радим.