— Да, так и есть, становясь нашим другом, ты получаешь не только хорошее, но и плохое. Есть клан Имер, он живет в нескольких неделях пути отсюда, рядом с большим городом великой реки, они, конечно, тебя не убьют при встрече, но и на порог не пустят, и дел вести не будут. Но с другой стороны, поселения, которые нам друзья, или те, с кем мы не враждуем, примут тебя куда как радушней. И так я должен знать, ты принимаешь звания друга клана Хорн? Знай, что если ты откажешься, это не будет иметь никаких последствий. А праздник, что собирают за дверьми, будет по поводу моей благодарности тебе за то, что ты расквитался за смерть моего сына.
Радим на это только мысленно усмехнулся. Явных последствий, вроде того, что ему откажут в возможности вести дела с кланом или в том, что его выставят вон сей момент, можно не бояться, пока жители не знают, это просто решение главы клана, но вот то, что прежнего радушия не будет, это факт. Но он уже решил, и плюсы перевешивали минусы.
Радим поднялся и медленно склонил голову.
— Я принимаю твой дар, Стреф, глава клана Хорн. Для меня честь быть названным вашим другом.
— Теперь осталось спросить остальной клан, — проскрипел старый колдун.
— Сейчас и спросим, — улыбнулся глава, после чего посмотрел на сына. — Григор выйди, посмотри, собрался ли люд? Времени было мало, так что, сход будет не полным.
Воевода поднялся из-за стола и покинул комнату, вернулся он минуты через три.
— Человек двести, почти все, — доложил он, — не хватает, конечно, отрядов поисковиков и охотников. Народ в недоумении, с чего такой сбор, все волнуются. Шепчутся, что война с красноглазыми будет.
— Будет, — заверил сына глава клана, — но не сегодня. Сегодня только праздник, если, конечно, клан подтвердит мою волю. Пойдем, друг, — обратился Стреф к Радиму, — пора с людьми говорить.
Все присутствующие поднялись из-за стола и направились к выходу. Вяземскому досталось место по правую руку от главы. По левую шли колдун и воевода. Лирея приотстала на пару шагов, а выйдя на крыльцо, быстро сбежала вниз к остальным сокланам.
Радим разглядывал удивленные лица, уставившиеся на него. Народ быстро дотумкал, что их собрали по поводу чужака, но они уже знали о его делах, так что никакой неприязни Дикий не обнаружил, только интерес. Разглядывая местных, Радим почти целиком пропустил речь, которую толкнул Стреф, рассказывая все о том, какой хороший парень стоит рядом с ним, и как он уже много сделал для клана, и сколько еще сделает. Он прислушался только концовке, когда глава поинтересовался у собравшихся, примут ли они его решение, назвать ходока из другого мира другом клана Хорн.
Народ зашептался, никто не галдел, все обменивались мнениями. В самом центре толпы образовалась плотная кучка из десятка крепких мужчин и пяти женщин. К ним постоянно подбегали мальчишки, что-то говоря, после чего ныряли обратно в толпу. Радим слегка поежился, молча стоять и ждать вердикта, было очень тяжело, на него давило возникшее напряжение, и справился он с ним, только перейдя в боевой транс, где чувства уходили на второй план и ощущались не в полной мере.
Но всему приходит конец, и ожиданию тоже. Надо сказать, это импровизированное вече затянулось прилично. Наконец, вперед выступил не кто иной, как уже знакомый Радиму артефактор Редан.
— Люди сказали слово, готов ли ты, глава клана Хорн, его услышать? — поднявшись на крыльцо, громко, но степенно произнес он.
При этом народ стих, с интересом глядя на происходящее.
— Говори, Редан, — разрешил Стреф.
— Люди сказали — да. Ходоку из чужого мира, по прозвищу Дикий, быть другом клана Хорн. — Артефактор обернулся к Вяземскому. — Я рад приветствовать тебя среди друзей, Дикий. А теперь прими символ друга клана, — он протянул Радиму печатку из миродита, на которой был вырезан символ клана, пикирующая вниз, сложив крылья, птица, а по ободу шли руны защиты и удачи. — Нужна твоя кровь, — подсказал артефактор.
Радим, надев перстень на средний палец левой руки, достал из кармана карандаш диабетика, и, проколов себе палец, извозил птицу каплей своей крови, потом то же самое проделал и с рунами.
— Друг! — закричал во все горло Стреф.
Радим улыбнулся и поднял вверх руку с печаткой, на которой светился символ клана.
— И я рад стать другом клану Хорн, — громко возвестил он.
Люди закричали и зааплодировали.
— А теперь мы будем чествовать друга клана Хорн, — выкрикнул Стреф и пинком распахнул широкие двери кланового дома. — К столам! — И первым устремился внутрь.
Ну что сказать? Пить аборигены умели, гудели часов до трех ночи. К вечеру к столам присоединились охотничьи команды и поисковики миродита. На завтра Стреф объявил праздный день, так что, народ расходиться не торопился. Напитки разнообразием не баловали, в основном это было довольно крепкое черное вино из каких-то местных ягод, слегка кисловатое, но очень вкусное. В итоге Радим прилично нарезался, и в комнату, которую ему, как другу предоставил клан, его вели, поддерживая под руки, Григор и Редан. Сгрузив его на кровать, они отправились пьянствовать дальше. Радим же провалился в сон, и был тот ярким и необыкновенным чувственным, снилось ему, что к нему пришла Лирея, скинув с себя одежду, она забралась к нему под одеяло и начала его целовать. Радим не возражал, это же был сон, а значит, не считается. Потом он был уложен на спину, а девица, взобравшись на него, устроила долгие скачки с громкими стонами и закусыванием губы. Кстати, в его сне она не была девственницей, но и умелой ее не назвать. Выжав его досуха, она шепнула ему на ухо:
— Спасибо за чудесную ночь, — и, подобрав свои вещи, голышом выскользнула за дверь.
Когда Радим открыл глаза, на улице было уже светло. Голова, как ни странно, ясная, ни следа похмелья. Он тут же вспомнил свой сон и заглянул под теплое лоскутное одеяло, трусы отсутствовали, хотя, когда Редан стягивал с него штаны и остальные шмотки, они точно были на месте. Да и кровать в полном беспорядке, плотная домотканая простынь сгрудилась в ногах.
— Все-таки получила свое, — усмехнулся Вяземский и, выбравшись из-под одеяла, направился к тазу для умывания, который кто-то вместе с кувшином, полным воды, оставил на табурете в углу. Он ни о чем не жалел, ночка вышла, что надо, пусть он и думал, что это был сон.
Глава 10
Глава 10
— Рад видеть, — произнес полковник Жданов, когда Радим в черном костюме и таком же черном полупальто перешагнул границу зеркала, расположенного в небольшой комнатке в подвале отдела. Правда, лицо у Альберта эту радость совсем не выражало. — Плохо, что повод для встречи такой печальный.
Радим кивнул и пожал руку конторского ходока, тот был мрачен, в глазах злость и усталость. Видимо, последние дни он рвал жилы в поисках Виары, но, похоже, безрезультатно.
— Как же с Ломом так вышло? — поинтересовался Вяземский. — Он же силовик, и рунами владел отлично. Она же его не исподтишка грохнула, а похитила и пытала.
— Виара взяла его хитростью, — направляясь к выходу, начал рассказ Жданов. — Михаил ужинал один в забегаловке возле своего дома, довольно приличной, надо сказать, он был там постоянным клиентом. Она как-то сыпанула ему в еду дурман-траву, растет такая в зазеркалье, собирается в определенный период с определенным наговором, в которой вложена толика силы, но очень редкая дрянь. В продаже такого не найти, ведьмы и колдуны редко с ней расстаются. У меня была такая, не спрашивай, чего мне стоило ее достать. Рагипнол по сравнению с ней — детская забава. Через пять минут клиент готов идти куда угодно. Она, видимо, проникла на кухню и сыпанула травку ему в еду. Единственный недостаток — короткий срок действия, чуть больше двадцати минут, после этого клиент начинает сопротивляться воздействию, еще через десять он полностью освобождается от всех негативных эффектов. Но Лому она такой возможности не дала. Официантка видела, как тот расплатился, даже не доев, вышел за какой-то темноволосой женщиной. Поскольку все произошло тихо, о похищении мы узнали поздно, по камерам мы отследили путь, она довела его до соседнего дома, там провела в квартиру, ошеломив открывшую ей женщину, и, воспользовавшись ее зеркалом, увела его в тот дом. Зеркало она уничтожила, так что, мы не смогли встать на след сразу.
Пока Жданов все это рассказывал, они выбрались из подвала, вот тут было людно, народу собралось куда больше, чем работало в отделе. Все в парадных мундирах, видимо, конторские, с которыми Михаил пересекался по службе. Да и кто пустит на режимный объект гражданских? Единственным исключением была женщина лет тридцати, держащаяся от всех в стороне. Ее лицо, опухшее от слез, глаза покраснели, она, похоже, с трудом стояла на ногах, поскольку, пошатываясь, опиралась на стенку.
— Его подруга, — заметив интерес Вяземского, пояснил Жданов. — К ней народ с соболезнованиями начал подходить, но она устроила истерику, и теперь все держатся от нее подальше. Хотели увести, но она едва лицо Старостину не расцарапала, так что, предпочли оставить в покое.
Радим прошелся по залу, здороваясь с отдельскими, обмениваясь ничего не значащими фразами. Через двадцать минут двери в актовый зал, где еще недавно Радима награждали орденом мужества, открылись, и народ, собравшийся в холе, начал медленно заходить внутрь. Гроб был закрытым, так что, цветы клали на стол рядом.
— Обезображен он, — тихо произнес Жданов, — Виара на славу постаралась. Много он боли выдержал, прежде чем она дала ему умереть.
— Я ее достану, — процедил сквозь зубы Вяземский, кладя свой букет из двадцати гвоздик на уже приличную горку цветов. — Тем более, мне не нужно ее искать, она сама придет за мной.
— Поменьше бравады, — произнес оказавшийся рядом Старостин. — Лом тоже не отнесся к этому серьезно, и вот результат — он в ящике, а она охотится на тебя. Альберт разговаривал с зеркальными ведьмами, они не будут нам помогать, а вот ей наверняка. Так что, будь осторожен, против тебя играет не одиночка, официально они отказались от мести, но помощь той, кто будет мстить, окажут.