нул в него и оказался на новой локации. Это была крыша дома старой, наполовину развалившейся, еще довоенной пятиэтажки. Ботинки поехали по ржавой жести, и Радиму ничего не оставалось, как плюхнуться на задницу, оттормаживаясь ребристыми подошвами берцев. Он смог затормозить только у самого края, упершись ногами в оградительный бортик, который жалобно скрипнул, но все же выдержал.
— Твою мать! — выдал Вяземский, изучая место, куда попал.
Остров был небольшим, метров двести в длину и триста в ширину. Фактически, одна улица, вдоль которой стояли такие же дома, как тот, на крыше которого он сидел. Все они были частично разрушены. Но больше всего Радима заинтересовал сгоревший танк, стоящий возле завала из кирпича. Вот это было интересно, поскольку коробка не современная, королевский тигр времен великой отечественной, не оправдавшаяся надежда Гитлера. Снаряд разворотил ему башню, и теперь там зияла дыра, размером с голову, люки закрыты, ствол почти уперся в землю.
— Однако, здравствуйте, — прокомментировал он увиденное. — Какой интересный островок.
Вяземский, осторожно переступая, добрался до чердачного окна и заглянул внутрь. Чердак был цел, вот только пахло там стремно, словно сдох кто-то. Амулет предупредительно потеплел, сигналя о наличии рядом обитателя зеркального мира. Тварь атаковала из темноты, и такую атаку Вяземский видел впервые. Черное щупальце, гибкое, быстрое, с заостренным концом, оно, как копье, должно угодить в грудь, но Дикий уклонился и рубанул кукри, который без проблем его перерубил. Обрубок скрылся во тьме, а отсеченная часть пошла дымом. Ждать повторную атаку Вяземский не стал и послал в ту сторону шарик, заряженный светом, бодаться с тварью на темном чердаке ему не хотелось. Но все вышло, как надо, снаряд нашел цель. Радим видел, как он канул в черное нутро тени, а через секунду полыхнул, разрывая ее в куски. Надо сказать, эта тварь была не совсем привычная, она напоминала студень, который опутывал дальнюю сторону чердака, там, куда не проникал свет с улицы. Заряда света не хватило, для пятиметровой черной тени, его было мало. Поэтому следом отправился еще один и, как оказалось, очень вовремя, тварь пошла ва-банк, сразу пять копий, правда, куда как тоньше, выстрелили в него. Одно перерубил шарик, еще одно угодило в трухлявый опорный столб, который, хрустнув, тут же сломался. Крыша просела на полметра, но, к счастью, остальные были целы и удержали ее от полного обрушения. Радим же сдвинулся в сторону, пропуская одно копье мимо и отсекая второе. На этом история чердачной тени и кончилась, второй шарик света окончательно развеял ее.
И почти сразу обнаружился источник вони, на полу, где гнездилась тварь, лежал полу обглоданный костяк, которому, наверное, стукнуло с пару дней. Видимо, так же, выйдя из портала и сунувшись на чердак, местный угодил к ней на копье. И был он там не один, в пределах видимости Вяземского валялось штук шесть костяков. Радим встал в полный рост и направился к импровизированной столовой. Плашка с незнакомой руной была прямо рядом с трупом. Вяземский с помощью кукри отправил ее в пакет, где она слилась с другой такой же. Присев рядом с трупом, стараясь дышать только ртом, Дикий поднял с пола ножны с мечом. Коже на ножнах досталось, она потрескалась и оплыла, словно побывала в кислоте, как и хозяин. Радим с трудом наполовину вытащил клинок и тут же увидел уже знакомую зелень миродита. Причем в этом клинке его было куда больше, чем в трофейном, поднятом с красного. Вернув оружие в ножны, Радим повертел головой, и в дальнем конце чердака увидел открытый люк, ведущий вниз.
Да, интересный оказался островок. Помимо танка тут имелись и другие отголоски далекой войны. На пятом этаже в пробитой амбразуре в истлевшей телогрейке лежал красноармеец, рядом с ним стоял совершенно целый дегтярь, даже ржавчины не было, словно только что почистили. Рядом три полных диска.
Радим не тронул ни медаль «За отвагу», ни орден Ленина, которые боец нацепил на гимнастерку, просто постоял, помолчал, поминая павшего, и пошел дальше. Пока спускался, Вяземский обнаружил еще три тела, один наш, с ППШ, и два немца, с МП40. Вот на этот раз он не удержался, на поясе у одного из них висел самый настоящий кинжал SS, хотя странно, форма у того была обычная, пехотная. Плюнув на загадку истории, Радим снял неплохо сохранившиеся ножны и сунул их в рюкзак. Трофей не на продажу, так, для коллекции.
Выйдя на улицу, Вяземский повертел головой и, не обнаружив опасности, тронулся к королевскому тигру. Забрался на броню, заглянул в открытый командирский люк. Ну, что сказать? Наши поджарили фрицев качественно, все внутри выгорело, причем, похоже, вместе с экипажем.
В танк Радим не полез, ему было достаточно, что он постоял на самом настоящем королевском тигре, ощутил единение с теми, кто его сжег, великий подвиг предков. Спрыгнув на землю, он перебрался через завал и направился на поиски портала. Как ни странно, больше он на этом островке никого не встретил, как, впрочем, и на следующем. Там вообще оказалось пусто, ни людей, ни теней, ни даже строений. Это было обыкновенное старое сельское кладбище с заросшими могилами, покосившимися крестами. Радим добрался до перехода и, поудобней перехватив кукри, шагнул на зеркальную дорогу.
— Точно по адресу, — смотря на хижину, крытую дерном, и разглядывающего его хозяина, до которого было всего шагов двадцать, подвел он итог первого осознанного путешествия. — Главное, теперь договориться без мордобоя, — добавил он мысленно.
Но пока хозяин агрессии не проявлял, а только пристально смотрел прямо в глаза, и Радим посчитал это хорошим знаком.
— Мир вашему дому, — крикнул он и сделал шаг навстречу, но сразу же остановился, давая хозяину возможность отказать в визите.
— Рус? — с небольшим акцентом поинтересовался мужчина, было ему на вид лет пятьдесят. Неровно постриженные, хотя, скорее просто, обрезанные ножом черные волосы с явной сединой, длинная неопрятная борода и посох, действительно посох, и дерево по текстуре и цвету точно такое же, как у него на рукояти его кукри — герегор, темно-красно, словно в крови артериальной вымазанное.
— Да, русский, — подтвердил Вяземский. — Поговорим?
— Подойди, — с расстановкой, медленно, как говорят люди, для которых язык не родной, разрешил мужчина и уселся на лавку возле каменной стены. Но при этом Радим ощутил, что он напряжен и готов вступить в бой, ему не доверяли.
На это Радим демонстративно убрал кукри в кобуру под мышку и, кинув рюкзак с притороченными к нему мечами к стене, уселся рядом, после чего достал сигарету и прикурил.
Незнакомец скосил глаза.
— Дрянь у тебя табак, рус, — заметил он. Затем выудил из складок темно-синей хламиды искусно вырезанную трубку в виде головы черта и, набив ее из кисета ароматными табаком, раскурил от пальца, используя руну, как зажигалку. — Ты — новичок тут, — заметил хозяин, говорил он медленно, осторожно подбирая слова, но абсолютно понятно. — Но ты не боишься, тебя не пугает то, что ты видишь, и ты знаешь про черных. Ты ходок?
— Да, я ходок, — подтвердил Радим, — зови меня Дикий.
— Я — Стефан, рунник расколотого мира. Не спрашивай, почему он такой, никто не знает ответа на этот вопрос, просто прими это. Иногда появляется новый остров, а тот, что радом, исчезает. Куда и откуда — без понятия, но так бывает. Тот, на котором ты красных положил, возник тут с сотню лет назад. У расколотого мира нет истории, тут нет времен года, есть тьма и свет. Я здесь очень давно, уже сбился со своим календарем примерно лет двести назад.
— По тебе не скажешь, — прокомментировал Вяземский, делая затяжку.
— Ни по кому не скажешь, — ответил собеседник, — тут нет смерти от старости, тут все застывают в том возрасте, в котором попали сюда. Старики не выживают, хотя бывают исключения. Особенно среди русов, онизаботятся о своих.
— Как тут вообще все устроено?
— Выхода отсюда нет, во всяком случае, для нас. Для ходоков, не знаю, изредка бродят слухи о попавших сюда, но я не владею информацией, чтобы кто-то из них вернулся домой. Зачем ты пришел?
— Кто-то увел через зеркало моего приятеля, его жена попросила вернуть. И вот я тут. Ты знаешь этих красных, которые за мной гонялись?
— Конечно, люди маркизы де ля Валет. Но все их зовут лягушатниками, на что они оскорбляются и кидаются с ножами, если ситуация позволяет.
— Понятно, мой приятель в крепости. Я убил четверых, много их еще?
— Десятка полтора, они не слишком сильный клан. Хотя у нас тут мало сильных. Только русы вместе держатся, остальные разрознены. Вот русов много, несколько сотен, пожалуй, они — сила. Но это только воины и рунники, хотя тут сражаются все, но женщин я все же не считаю. Хотя маркиза, которая тут уже больше трех сотен лет, очень сильная ведьма. Руны знает преотлично, усилилась за годы. С ней не рискуют связываться. Прими совет, забудь своего друга и, если можешь уйти, уходи, а если не сможешь, иди к своим, ты сильный боец тебе будут рады.
— Я все же попробую, — усмехнулся Радим и отправил бычок в полет. Тот описал дугу и скрылся за краем острова. — Ты знаешь про зазеркалье?
— Конечно. Тоже безрадостное место, иногда оттуда к нам проваливаются и люди, и двойники, даже местные, не ходоки.
— Странное дело, Стефан, я прочитал множество дневников ходоков, но ни один не писал про ваш расколотый мир.
— Об этом мало кто знает. Может, не попадали, а может, не выбирались. Дорога-то сюда куда труднее, чем в обычное зазеркалье. Слишком многое должно совпасть. Здесь, в расколотом мире, есть проклятые зеркала, их немного, штук пятьдесят, они соединяются с другими зеркалами там, в твоем мире, и иногда в зазеркалье. И вот когда это происходит, сюда может провалиться человек. Так что, народу сюда, не сказать, что много, валится. Но все же тысяча-полторы в год выходит. Некоторые гибнут, другие, наоборот, выживают и становятся сильнее, поскольку от старости мы не мрем, только убивать, то многим тут за сотню лет. Но есть отдельные зеркала, их еще меньше, штук двадцать пять. Они блуждающие, сегодня в одном месте, через месяц в другом. Это ворота, через которые можно провести сюда человека, сложно, но можно. Видимо, де ля Валетам повезло, и они обнаружили такое зеркало, раз прихватили твоего приятеля, ну и ты следом явился.