Если говорить о принципиальных расхождениях между Троцким и Сталиным, то главным, конечно же, было отношение к военным специалистам. Позицию Троцкого мы знаем. Она была ленинской. Отношение Сталина – огульное недоверие, подозрение в изменах и заговорах. Дважды (из Царицына – с Ворошиловым и Мининым, из Петрограда – вкупе с Зиновьевым) он обращался в ЦК с требованием изменить политику по отношению к военспецам, обвиняя Троцкого в «потакании» изменам. «Военная оппозиция», выступившая на VIII съезде партии, начиналась в Царицыне, а Сталин на съезде был ее закулисным вдохновителем. На совести Сталина – сотни невинно погибших в годы Гражданской войны военных специалистов. Установив в партии и стране свою диктатуру, с начала 30-х годов он последовательно и беспощадно – под видом выкорчевывания «врагов народа» – истреблял высших командиров и комиссаров из числа бывших военспецов. Пока они не были уничтожены почти поголовно.
Реввоенсовет работал как военно-политический орган, направляющий стратегическую деятельность главкома и Полевого штаба РВСР. Сам Троцкий редко вмешивался в оперативно-стратегические вопросы, полагаясь на И.И. Вацетиса, а затем С.С. Каменева, других военных специалистов. Но он неуклонно следил за реализацией во фронтовой практике общей линии РКП(б), указаний ЦК, директив Ленина. Уже с осени 1918 года Троцкий, энергичный и жесткий организатор, стремился придать плановые начала военным действиям, особенно на оперативном и стратегическом уровне. По его указанию, например, главком Вацетис подготовил план боевых действий на осенне-зимнюю кампанию 1918/19 года. Троцкий, одобрив стратегический замысел Вацетиса, доложил его Ленину. Суть плана заключалась в укреплении оборонных возможностей Республики, накоплении стратегических резервов и последовательном разгроме сил внутренней и внешней контрреволюции на Украине, в Донбассе, на Кавказе, на Урале и в Сибири. Жизнь затем внесла и впредь вносила в подобные планы свои жесткие коррективы, но архивные документы дают основания утверждать, что действия Троцкого и руководимого им Реввоенсовета Республики не были спонтанными. Вожди революции учились не только искусству управлять социальными, политическими процессами, вызванными Октябрем, но и организованной защите большевистского государства.
Итак, Троцкий, судя по всему, оказался самой подходящей фигурой на высшую военную должность, от которой в огромной степени зависели создание регулярной Красной Армии и защита страны, а затем и разгром вооруженных врагов Советской власти. Горький еще при жизни Ленина вспоминал, как тот оценивал Троцкого: «А вот указали бы другого человека, который способен почти в год организовать почти образцовую армию, да еще завоевать уважение военных специалистов. У нас такой человек есть…»{66} Троцкий стремительно приближался к своему феерическому апогею. Его слава бежала уже далеко впереди знаменитого поезда Председателя Реввоенсовета Республики, мотавшегося по фронтам, белой петлей охватившим Центральную Россию.
Белое движение
В 1918 году М. Цветаева, еще до того как оказаться на Западе, напишет пророческие строки:
Белая гвардия – путь твой высок:
Черному дулу – грудь и висок.
Божье да белое твое дело:
Белое тело твое – в песок{67}.
Эти люди были для многих из нас только контрреволюцией, «белогвардейщиной», «царским офицерьем». Мы редко видели в них обыкновенных людей, наших соотечественников, закончивших свои жизни во время «ледяного похода» на Кубани или в ночлежках Константинополя, Белграда, Харбина, Шанхая. Останки россиян, вставших после революции под белые знамена как символ «законного правопорядка», покоятся ныне не только на парижском кладбище Сен-Женевьев де Буа, но и разбросаны по всему свету.
Мы накопили страшный опыт Гражданской войны и должны помнить об этом, чтобы никогда не допустить непоправимого. В 1918 году нам не удалось избежать кровавой трагедии.
Один из лагерей Гражданской войны – Белое движение. В нашей истории ему не повезло, хотя о Гражданской войне написано немало. На Западе в свое время вышло много книг непосредственных участников Белого движения: генералов Н.А. Данилова, П.Н. Врангеля, А.П. Богаевского, А.С. Лукомского, четырехтомник профессора Н.Н. Головина и других, потерпевших поражение в борьбе с большевиками. В этом ряду наибольшей фундаментальностью отличается пятитомный труд одного из ведущих деятелей белого движения, генерала А.И. Деникина. Рассмотрим эту фигуру подробнее, ибо в ней с наибольшей силой, по моему мнению, выражена трагедия Белого движения и гражданской междоусобицы вообще.
Но прежде я хотел бы ответить на возможный вопрос недоуменного читателя: почему я специально остановился на судьбе Белого движения и одного из его лидеров в книге, посвященной лидеру другого лагеря? Думаю, что портрет Троцкого в кровавых сполохах Гражданской войны будет неполным, если не представить тех, кто противостоял большевикам. Это были соотечественники, разделенные смертельной мировоззренческой враждой, пытавшиеся силой обосновать свою правоту. История доказала бессмысленность этого противостояния.
Основателями Белого движения были генералы М.В. Алексеев, Л.Г. Корнилов и А.М. Каледин.
Все началось с того, что в ноябре 1917 года Алексеев направил во все концы России обращение к офицерам, воинству, всем, кто не хочет «ярма большевизма», в котором содержался призыв прибыть в Новочеркасск, где было решено формировать добровольческие части. Вначале на призыв откликнулись всего около 200 офицеров, пробившихся на юг из Петрограда, Москвы, Киева и разместившихся в помещении лазарета на Барачной улице. Вскоре сюда прорвался под руководством полковника Дроздовского отряд офицеров с румынского фронта, пришел Корниловский ударный полк нежинцев, прибыли с небольшими группами генералы и полковники Богаевский, Марков, Эрдели, Боровский, Казанович, Писарев, Назаров, Покровский, Кутепов, Филимонов, Улагай и другие военачальники. Вначале Добровольческая армия едва насчитывала четыре тысячи человек, и Деникину было поручено командовать Добровольческой дивизией.
Под ударами большевиков белые были вынуждены отступить на Кубань (первый «ледяной поход»). Генерал Каледин в приступе депрессии застрелился. Во время похода от прямого попадания снаряда погиб генерал Корнилов. С 13 апреля 1918 года в командование Добровольческой армией вступил генерал Деникин, быстро став ведущей фигурой Белого движения на юге России.
Какова была политическая программа белых? Пожалуй, о ней можно судить по выступлению Деникина на открытии Кубанской рады 1 ноября 1918 года. Командующий войсками юга России, специально приехав с фронта на заседание, заявил: «…большевизм должен быть раздавлен. Россия должна быть освобождена… Не должно быть Армии Добровольческой Донской, Кубанской, Сибирской. Должна быть единая Русская Армия, с единым фронтом, единым командованием, облеченным полной мощью и ответственным лишь перед русским народом, в лице его будущей законной верховной власти…»{68}.
Доминирующей идеей Деникина, которую разделяло белое офицерство, было «скорейшее восстановление Великой, Единой, Неделимой России». Характерно, что, пока немцы оккупировали Украину и другие области охваченного огнем государства, Деникин придерживался лозунга «Ни мира, ни войны с немцами». Он считал, что вопрос об изгнании германских войск будет включен в повестку дня, когда Белое движение станет на ноги.
А.И. Деникин, став с октября 1918 года после смерти генерала М.В. Алексеева главнокомандующим Добровольческой армией, внимательно следил за образованием единого белого фронта против Советской власти. Была установлена неустойчивая оперативная связь с адмиралом А.В. Колчаком на востоке России, собравшим под свои знамена около 400 тысяч войск, генералом Н.Н. Юденичем на северо-западе страны, генералом Е.К. Миллером на севере. Но соединения фронтов, как известно, не получилось. Вопреки своим личным желаниям, в мае 1919 года Деникин признал главенство адмирала Колчака как «Верховного Правителя Русского государства и Верховного Главнокомандующего русских армий». Колчак в знак благодарности тотчас назначил Деникина своим заместителем на юге России… Хотя незадолго до своей гибели Колчак издал один из последних указов «Верховного Правителя», в котором сообщал о «предрешенности вопроса о передаче Верховной Всероссийской власти Главнокомандующему вооруженными силами юга России генерал-лейтенанту Деникину»{69}, Антону Ивановичу недолго оставалось быть главнокомандующим.
Что из себя представляла Добровольческая армия в духовном, моральном плане? Как ее оценивали Деникин, другие генералы Белого движения? Кто противостоял войскам красных?
Те, кто «видел в ней осененный страданием и мученичеством подвиг, – правы. И те, кто видел грязь, пятнавшую чистое знамя, – пишет бывший профессор Николаевской Императорской военной академии Н.Н. Головин, – тоже искренны». Соседствовали рядом, по словам Деникина, подвиг и грязь, героизм и жестокость, сострадание и ненависть. Жестокость вообще царила на бескрайних просторах России. Самая великая, но, наверное, и самая несчастная страна переживала очередную трагическую полосу своей истории.
Деникин назвал кровавое ристалище Гражданской войны «русским погостом», на котором, по его словам, и красные, и белые пустили реки крови. «Различны были способы мучений и истребления русских людей, но неизменной оставалась система террора, проповедуемая открыто и с торжествующей наглостью. На Кавказе чекисты рубили людей тупыми шашками над вырытой приговоренными к смерти могилою; в Царицыне удушали в темном, смрадном трюме баржи… Сколько жертв унес большевистский террор, мы не узнаем никогда» (хотя здесь же сообщает, что, по данным «белой» Комиссии, эта цифра только в 1918–1919 гг. составляет 1 млн 700 тыс. человек. – Д.В. ). Однако генерал признает, что «набегающая волна казачьих и Добровольческих войск оставляла грязную муть в образе насилий, грабежей и еврейских погромов»{70}. Всего же, по приблизительным подсчетам историков, погибли на полях братоубийственной сечи, от террора белых и красных, голода и болезней, а также бежали из Отечества 13 миллионов наших соотечественников. Белый генерал пишет, что нравственность России пала низко…