– Пожалуй, Вы правы, Лев Давидович…
Редакцией газеты «В пути» заведовал бывший командир Московского учебного батальона Березовский, который одновременно готовил обобщенные материалы об обстановке на фронтах для «Известий ВЦИК». Троцкий специальным предписанием приказал «всем штабам и учреждениям Военного ведомства оказывать тов. Березовскому, в пределах порученных ему задач, самое широкое содействие…»{137}.
Новый редактор на первых порах сразу же стал славить в газете Председателя Реввоенсовета Республики. Но Троцкий, будучи умным человеком, быстро почувствовал, что такие лобовые панегирики в своей газете могут вызвать обратную реакцию. Он тут же охладил редактора:
«Товарищу Березовскому.
В передовой статье № 18 имеются отзывы по моему адресу. Я считаю крайне неудобным, чтобы в газете, издающейся в нашем поезде, печатались такого рода хвалебные отзывы. Вообще прошу личный момент по возможности устранить»{138}.
Троцкому не нужна была мелкая лесть. Он уже давно мыслил категориями эпох и континентов. Такие люди серьезно относились к тому, что их называли «вождями».
Для достижения своих целей, которые были и целями революции, Троцкий особые надежды возлагал на пропаганду и агитацию. Председатель Реввоенсовета многое делал в этой области сам, но всячески понуждал и других активнее использовать пропагандистское большевистское оружие. В начале июня 1920 года Троцкий шлет телеграмму председателю комиссии по «польской агитации» Радеку, заместителю начальника ПУРа Александрову, в Секретариат ЦК, редактору «Известий» Стеклову, редактору «Правды» Бухарину, в которой говорится: «Наша агитация по поводу Польши пока еще совершенно не отвечает значению событий и лишь поверхностно затрагивает массы…
1. Необходимо организовать летучие уличные митинги, например, по поводу взятия Борисова. Совершенно точные лозунги должны даваться из одного центра…
3. Антишляхетские лозунги должны быть на всех улицах, на всех вокзалах, станциях и проч…
4. Надо привлечь к этому делу поэтов. До сих пор почти не было стихотворений, посвященных войне с Польшей…
5. Нужно привлечь композиторов, заказав им музыкальную победу интернационала над мелодией польского шовинизма.
Полагаю, что нужно создать сперва небольшое «особое совещание» из поэтов, драматургов, композиторов, артистов, кинематографщиков, а затем, выработав определенную программу, установив премии, создать интеллигентско-художнический и пролеткультовский митинг под лозунгом «мобилизация искусства против польских панов…»{139}.
Пропаганда и агитация были его оружием, и если он что-то сделал или чего-то добился, то в огромной степени с помощью этих инструментов духовного воздействия.
В поезде Троцкий написал, а точнее, надиктовал сотни статей, обращений, листовок. Некоторые затем перепечатывались в «Правде», «Известиях ВЦИК», местных изданиях. Назову хотя бы несколько характерных статей Троцкого, родившихся в поезде и появившихся в «В пути». В Валуйках в январе 1919 года раздавали газету со статьей Троцкого «Необходима суровая чистка», в которой он призывал к беспощадной борьбе с «налетчиками революции». 19 апреля 1919 года газета вышла со статьей «Весна, которая решает», где Троцкий вновь обещал после освобождения Урала долгожданный отдых стране и армии. Назавтра, 20 апреля, новая статья «Россия или Колчак?», в которой автор доказывал, что «Колчак – это воплощение всей старой неправды русской жизни», а поэтому сия опасность должна быть «преодолена, устранена, задушена». Или вот еще статья Троцкого «В чаду и хмелю», напечатанная в «В пути» 13 мая 1920 года. Он пишет о первых успехах польской армии: «Пьяный способен на безрассудный налет. Но побеждает трезвый… Скоро пробьет час, когда Красная Армия покажет, что она на западе умеет побеждать так же, как побеждала на севере, на востоке и на юге. За чадом и хмелем дешевых польских побед последует страшное похмелье»{140}.
Для более эффективного использования агитационных возможностей поездной команды Троцкий учредил политотдел поезда, который занимался не только политическим образованием личного состава, но и подбором на местах резерва комиссаров.
«Товарищу Батурлову.
Вы назначаетесь временно исполняющим обязанности заведующего политотделом при поезде Предреввоенсовета и немедленно приступаете к исполнению обязанностей. При сем препровождаются основные карты 14 политработников. Вам предстоит выяснить, кто из них к какой работе пригоден…»{141}
Почти при каждом возвращении бронированного состава в Москву Н. Сермукс, А. Бутов, М. Глазман или исполняющий обязанности управляющего канцелярией Предреввоенсовета Республики Г. Зейц сдавали на хранение в секретариат Народного комиссариата по военным и морским делам сотни дел. Вот, например, что выгрузил из поезда Зейц в январе 1919 года: папки с приказами наркома, разведывательные данные, переписка о ходе военных действий, дело о «неурядицах, творимых в разных городах и местностях России», том с материалами «о предании суду и следствию, снабженческие вопросы, телеграммы об отпусках и квартирах»{142}.
Троцкий был пунктуальным человеком. Может быть, поэтому о деятельности Реввоенсовета Республики, Гражданской войне, работе Наркомата по военным и морским делам сохранилось так много документов, которые, правда, долгие десятилетия были «арестованы» в архивах, а некоторые и уничтожены. Конечно, большую роль в сохранении этих материалов сыграло и то обстоятельство, что Троцкий был в высшей степени честолюбивым человеком. Некоторые его выражения, заметки, мысли очень похожи на кокетничанье с вечностью. Свою незаурядность, а во многом и талант Троцкий старался всячески запечатлеть, зафиксировать, отразить, увековечить. Ведь никому из вождей Октябрьской революции не пришло в голову возить за собой стенографистов, фотографов, кинохроникеров с главной целью – «забронировать» себе видное, почетное, а может быть, и исключительное место в отечественной (да и не только отечественной) истории.
Негативно относясь к проявлениям тщеславия этого человека, нельзя не видеть, что благодаря этой «слабости» историки получили дополнительные возможности глубже заглянуть за кулисы подлинных исторических событий того времени.
Поезд обладал большой автономией, в первую очередь снабжался оружием, боеприпасами, обмундированием, продуктами. Часто – лучшего качества. Когда, например, Троцкий узнал, что еще цел царский вагон-гараж на пять машин, он тут же отдал распоряжение наркому путей сообщения передать его поезду Предреввоенсовета{143}. Члены команды поезда пользовались некоторыми неписаными льготами, которые были обусловлены особой заботой Троцкого о своем окружении: охране, секретариате, поварах, врачах и т.д. В архиве Предреввоенсовета много таких, например, записок:
«Предъявитель сего член ВИКЖЕДора экстренного поезда Председателя Реввоенсовета Республики Александр Пухов действительно крайне нуждается в теплом зимнем пальто. Прошу выдать ему вне очереди ордер на право приобретения такового»{144}.
Даже в грозное время войны отдельные члены поезда пользовались отпусками:
«Увольнительный билет
Предъявитель сего сотрудник экстренного поезда Председателя Реввоенсовета Республики т. Спиридонов уволен в отпуск в гор. Петроград и его окрестности с 27 декабря с.г. по 19 января 1919 г., что подписью с приложением советской печати удостоверяется»{145}.
Внизу – подпись секретаря Предреввоенсовета, коей достаточно, чтобы и в годину смуты приближенные к одному из вождей революции пользовались привилегиями и льготами.
Люди слабы. Даже вожди. Власть дает им возможность осыпать милостями наиболее близких к ним людей, хотя обычно за счет других. Но вожди понимают, что так они «покупают» преданных себе помощников. У Троцкого не было близких друзей. Кроме жены – Натальи Ивановны Седовой. Друзей он заменял теми, кого через несколько лет Сталин будет называть «обслугой». Это уже не буржуазная прислуга, а безропотная социалистическая обслуга, которая не за совесть, а за страх, за привилегии холопа, за возможность быть как бы выше простых смертных готова исполнить любую волю вождя. Даже волю злую! Троцкий – один из тех, кто положил начало формированию этой многочисленной категории людей, необходимого придатка бюрократического Молоха.
Белые и интервенты знали о поезде Троцкого. Состав подвергался артиллерийским и авиационным налетам, несколько раз происходили загадочные крушения. «Поезд завоевал себе ненависть врагов, – писал Троцкий, – и гордился ею. Социалисты-революционеры несколько раз затевали покушения на него. Об этом подробно рассказал на процессе эсеров Семенов, организатор убийства Володарского и покушения на Ленина, участник в подготовке покушений на поезд»{146}. Все это было в порядке вещей. К слову сказать, Г. Семенов в Берлине (не с ведома ли ЧК?) выпустил книгу о террористической деятельности эсеров, где писал, что после убийства Володарского «мы намечали убийство Ленина и Троцкого. В Москву для этого были направлены Гвозд, Зеленков и Усов». Координировал работу террористической группы, писал Семенов, член ЦК партии эсеров Гоц{147}. Жестокость войны оставила свой кровавый след на просторах России. Сегодня трудно поверить и страшно согласиться, что для утверждения красной Идеи потребовалось столько жизней и крови. Один из главных жрецов этой Идеи сновал на своем бронированном поезде с запада на восток, с юга на север. У него никогда не возникало сомнений, может ли великая Идея воздвигать себе пьедестал на пирамиде черепов соотечественников. Что это: вечная дилемма между Целью и Средствами? Может быть, все дело именно в этой «ложной» диалектике великого Идеала и преступных Методов? Вряд ли. Дело в том, что любая диктатура не может обходиться без террора. И Троцкий, как и другие вожди революции, это хорошо знал.
Диктатура и террор
В своей последней перед смертью работе «Царство духа и царство кесаря» Николай Бердяев, опираясь на богатейший опыт всей жизни, написал: «Революции, все революции, обнаруживают необыкновенную низость человеческой природы многих, наряду с героизмом немногих. Революция – дитя рока, а не свободы… Революция в значительной степени есть расплата за грехи прошлого»{148}. Это расплата за то зло, которое революция хочет устранить с помощью нового зла. Среди радикально настроенных русских революционеров долгие десятилетия господствовала идея непреходящей исторической значимости диктатуры пролетариата. Безоговорочно считалось, что и в крестьянской стране, где пролетариат составлял абсолютное меньшинство, только его диктатура способна повернуть колесо истории в нужную сторону. Таким образом, автоматически оправдывалось неограниченное применение насилия по отношению к противникам диктатуры.