Есть возможность гарантировать лишь вероятное превосходство каждого из этих кандидатов и особенно первых двух.
Выявит ли себя это превосходство на практике — ручаться трудно.
Увольнение М.М. Аржанова встретит главное препятствие со стороны т. Троцкого, в котором М.М. Аржанов, изловчаясь встречать по приезде в Москву и докладывать без свидетелей — поддерживает счастливую уверенность, что на Шипке все спокойно.
Приложения:
РГВА.Ф. 6. Оп. 12. Д. 8. Л. 12 об—21.
Заверенная машинописная копия[394].
Глава 3Эксперимент ЦК «с оттенком озорства», или Заговор в Полевом штабе Реввоенсовета Республики
И после VIII Съезда РКП(б) В.И. Ленин продолжал активно вмешиваться в военные вопросы. Так, 28 апреля Л.Д. Троцкого как следует пнули на заседании Политбюро, рассмотревшем вопрос «о выполнении резолюций партийного съезда о реорганизации Всероссийского главного штаба и др. организаций Военного комиссариата»[395]. Ильич твердо держал руку на пульсе военного ведомства.
Дело о заговоре в Полевом штабе развернулось как раз в тот момент, когда своего апогея достигли разногласия Троцкого по поводу «защиты Петрограда» с Центральным комитетом (так сформулировал в «Моей жизни» Троцкий), а в частности — выясняется из послания председателя РВСР большевистскому ЦК — с самим Лениным[396]. По выражению Троцкого, «в технической и оперативной областях я видел свою задачу прежде всего в том, чтобы поставить надлежащих людей на надлежащее место и дать им проявить себя. Политическая и организационная работа моя по созданию армии целиком сливалась с работой партии»[397]. Ленин, вероятно, видел свою задачу так же — ему нужны были преданный человек в РВСР из авторитетных партийных «бонз», удельный вес которого в партии будет не меньше, чем у Троцкого, и Главком, который будет проводить нужный Ленину стратегический план. Такими людьми могли стать С.И. Гусев и С.С. Каменев. Ленин знал, что они сработались на Восточном фронте и что за Каменевым стоит небольшая группировка военных, лично ему преданная и подконтрольная Гусеву[398]; свою роль должно было сыграть и то обстоятельство, что Гусев ненавидел Троцкого и Вацетиса и еще в декабре 1918 г. критиковал Реввоенсовет Республики как абсолютно недееспособный орган[399].
Троцкий 24 мая фактически отписал в ЦК, что такое назначение нецелесообразно[400]. В данных условиях и пригодился доклад Антонова: Ленин достал «джокер»…
Раскручивать дело «Ставка» начало Серпуховское Особое отделение ВЧК — по сути, «карманная» контрразведка Семена Аралова. Ее начальник А. Волков представлял из себя партийного работника, плохо представлявшего себе технику контрразведывательного обеспечения. Настолько плохо, что однажды даже засветил своих агентов на совершенно ненужной работе[401]. 14 апреля запаниковал Аралов, отправив ориентировочно Кедрову записку, в которой заявил о возможности нападения на Ставку агентов белогвардейцев и просил усилить охрану штаба[402]. В это время поводы для беспокойства появились: имел место наплыв в Серпухов иностранцев и «довольно сомнительных лиц», которых было вполне естественно заподозрить в шпионаже — по крайней мере, в пользу Антанты. А 15 мая Волков застращал Семена Ивановича подозрениями о готовящемся на него покушении. Кроме того, предложил установить наблюдение за помощником коменданта Полевого штаба А.А. Стадлером (имевшим в Казани, по сведениям, связь с подозреваемым в шпионаже Гофштадом), начальником службы связи Полевого штаба генштабистом А.П. Медведевым и его помощником. При этом еще в 1918 г. руководитель советской контрразведки Макс Тракман докладывал Аралову, что один из наиболее ответственных постов в Полевом штабе (начальника Службы связи) «находится в руках Медведева — человека, не внушающего доверия с точки зрения Советской власти»[403].
Уже 3 мая зав. Серпуховского Особого отделения ВЧК А. Волков донес С.И. Аралову об аресте начальника общего отделения Оперативного отдела Полевого штаба И.Д. Моденова и отправке его в Москву в распоряжение М.С. Кедрова[404].
4 мая Особый отдел арестовал по подозрению в шпионаже генштабиста А.П. Медведева. Повод ареста тот же, что и в случае с Теодори: оговор Троицкой. Из вопросов, которые задавались Медведеву, следует, что ему хотели инкриминировать связь с Антантой (конкретно — с французской разведкой) и планировали связать дело Медведева с делами Тарасова, В.В. Даллера, Анциферова и Теодори[405]. Сразу после ареста (4 мая) Аралов просил М.С. Кедрова «быстрей, если возможно, в несколько дней разобрать дело Медведева: это крупный специалист „по делу связи, инженер и генштаб по образованию“; „нес большую работу, точно и быстро исполняя даваемые ему поручения“». Аралов охарактеризовал Медведева как уникального организатора, заменить которого «в сложном аппарате связи Полевого штаба некем» и отсутствие которого «тормозит работу»[406]. Хотя Аралов, заступался за Медведева из прагматических соображений, все же это характеризует его как хорошего руководителя. Он даже поручился за генштабиста, и уже после двух допросов (через 10 дней после ареста) Медведев вышел на свободу.
Страсть чекистов к гигантомании объяснима: как установил Д.С. Новоселов, еще в октябре 1918 — начале 1919 г. их ведомство находилось в глубоком кризисе. «ВЧК, — пишет Д.С. Новоселов, — изначально создавалась как карательно-репрессивный орган, подчиненный и подконтрольный только высшему руководству большевистской партии, надзор за ее деятельностью со стороны… других ведомств был чисто формальным. Именно на заседаниях ЦК РКП(б) и СНК определялись политические задачи ВЧК и методы ее работы…Для определения места и роли ВЧК в партийно-государственном аппарате Советской России необходимо учитывать и разногласия между большевистскими лидерами… Те или иные группировки… часто апеллировали к Ленину, который, в свою очередь, старался играть на их разногласиях, преследуя собственные цели. Непосредственное подчинение ВЧК Совнаркому обеспечивало контроль над ней не только со стороны большевистской партии, но и ее главного лидера» — Ленина, что особенно раздражало партийных бонз. О необходимости реорганизации высказались такие видные большевистские организаторы, как И.В. Сталин, Н.И. Бухарин, Н.В. Крыленко, Г.И. Петровский и др. А Л.Б. Каменев, Д.И. Курский, А.В. Луначарский, М.С. Ольминский и Л.С. Соснов- ский предложили в конце 1918 г. Ленину фактически ликвидировать ВЧК и передать ряд ее функций Особому отделу ВЦИК во главе с Ф.Э. Дзержинским. Последнее фактически поставило бы основной карательно-репрессивный орган Советской России под контроль Якова Свердлова[407]. У самих чекистов отсутствовало единство во взглядах на место и роль «Конторы»: в ноябре 1918 г. на Второй конференции чрезвычайных комиссий развернулась дискуссия по докладу заведующего иногородним отделом ВЧК В.В. Фомина. Секретарь отдела ВЧК по борьбе со спекуляцией и иногороднего отдела Г.С. Мороз, указав на развернувшуюся на страницах партийной печати «полемику о самостоятельности ЧК», предложил «разъяснить, что ЧК, являясь отделами исполкомов, подчинены последним и ни о какой независимости не может быть и речи; одновременно… подчеркнуть, что ЧК являются органами административными, а не судебными»; для координации работы с уголовным розыском, милицией и др. органами включить «повсюду заведующих отделами Управления местных исполкомов в члены Комиссии». Морозу вторил член Коллегии ВЧК и начальник отдела по борьбе с контрреволюцией Н.А. Скрыпник, рекомендовавший строго руководствоваться тем положением, что чрезвычайные комиссии играют «чисто административную роль» и не должны вторгаться в компетенцию «революционных трибуналов, народных судов и других судебных инстанций»[408]. Ленину по итогам дискуссии и переговоров с соратниками по партии удалось отстоять ВЧК и вновь сконцентрировать власть в своих руках[409]. Однако чекистам было необходимо доказывать свои права — в 1919 году они стремились раздуть заслуги своего ведомства и фабриковали дела, связывая действительные случаи измены с «контрреволюционными организациями», которые никогда не существовали. Случай с Медведевым не исключение. Связь троих генштабистов, по-моему, невозможна: годы окончания академии — Даллер — 1902, Медведев — 1912, Теодори — 1918 (об Анциферове сведений найти не удалось). Примечательно, что доклад об аресте Медведев направил именно Даллеру, который, несомненно, был весьма рад вниманию, уделяемому его особе органами государственной безопасности, и не мог не поставить в известность о подробностях допроса Медведева руководство штаба.
19 мая 1919 г. Серпуховский совет составил докладную записку о засилье в Полевом штабе «Серпуховской крупной буржуазии», возмущавшем голодавшую (в отличие от сотрудников Ставки) «пролетарскую массу», и коррупции в его руководстве. Записка, несомненно, способствовала нагнетанию обстановки вокруг Полевого штаба. Формально она адресовалась Реввоенсовету Республики — фактически московской партийной организации, «взявшей» на себя политический контроль над «Красной Ставкой». Вопрос обсуждался на Московском партбюро. При чтении записки поражает осведомленность ее автора — он в курсе процессов, происходивших не только в высшем фронтовом (Полевой штаб), но и в центральном военном аппарате, располагавшемся в Москве, а именно — во Всероссийском главном штабе и Регистрационном управлении Полевого штаба РВСР. Сам Реввоенсовет в документе прямо не назван, однако фактически это камень в его огород. Степень информированности автора указывает на то, что этот документ уездного исполкома был прямо заказан для компрометации ПШ. Не то, чтобы в нем сообщалось что- либо новое о коррупции в штабе, просто о ней очень своевременно