[771]. Тем же постановлением обязанности комиссара ПШ возлагались на Д.И. Курского[772]. Фактически отъезд Гусева давал Троцкому определенные аппаратные возможности: в телеграмме своему стороннику И.И. Юреневу Троцкий выражал надежду, что «при строгом распределении труда и при совместном решении вопросов общей политики можно устранить всякие конфликты в составе РВС»[773].
Гусев не очень-то активно курировал Полевой штаб: по данным от 4 декабря 1919 года, он находился в служебных поездках и командировках с 19 по 30 июля, с 12 по 15 сентября; с 9 по 16, с 13 по 16, с 20 по 22 октября; с 31 октября по 5 ноября; с 6 по 15, с 18 по 23, с 26 по 28 ноября 1919 г.[774]. Таким образом, он не курировал Ставку 56 дней из 131 (42,7 %).
Осенью 1919 г. угроза Москве миновала — штаб войск возглавляемого Гусевым Московского сектора обороны подлежал ликвидации[775];
5 декабря Сергей Иванович и вовсе сложил свои полномочия — 4 декабря приказом РВСР он стал членом РВС Юго-Восточного фронта[776].
На этот раз Ленин убедился, что на посту главы военного ведомства у Троцкого пока нет альтернативы: Гусев не смог стать достойной заменой «Демона революции» в Реввоенсовете Республики.
Из протокола Московской общегородской конференции РКП(б) — запись доклада С.И. Гусева «О военно-политическом положении»
12 июля 1919 г.
Протокол общегородской конференции РКП от 12/V1.1919 г.[777]
Присутствует 200 делегатов с решающими голосами.
Председательствует тов. Л.Б. Каменев.
<…> Доклад тов. ГУСЕВА о военном положении. <…> Надо заметить, что месяц тому назад положение на фронте было значительно хуже, чем сейчас: тогда была серьезная угроза Петрограду. Деникин наступал на Юге, а на Востоке наше наступление только начиналось, и в нашей среде шли споры, наступать ли там или перебросить силы на Юг. Жизнь показала, что тактика нового Главнокомандующего, настоявшего на наступлении, правильна. Теперь на Южном фронте мы закрепляемся. Наши части приходят в порядок. Уже начинают наносить контрудары, и скоро Южный фронт будет устойчивым. <…> За последний месяц наше положение в целом очень улучшилось, но кроме военных побед есть и другие победы. Раскрыт заговор в Питере. Здесь действовала не настоящая организация, а скорее кучка шпионских организаций, работающих кустарнически. Единого центра у них не было и даже наблюдалась враждебная конкуренция отдельных организаций. Ликвидация этого заговора так же серьезна, как удар по Колчаку. К 1 июля 1919 г. ожидался удар Антанты; раскрытие заговора разбило этот план, пришлось наступление отложить. В практике этой организации характерно следующее: они стремились захватить в свои руки все управление Армии. В этом много виноваты наши политические комиссары: они недостаточно бдительны по отношению к нашим военспецам. Это значит, что наша тактика к ним должна измениться, но бдительность необходима, теперь разговорам и объяснениям положен конец и произведена полная чистка; и последняя победа, одержанная нами это победа над самим собой в форме реорганизации военного управления. Был создан Центр, но этот центр как объединяющий всю военную работу оказался фикцией. Он даже нередко мешал армии в их организационной работе. Были Реввоенсоветы отдельных фронтов, но не было одного центра. <…> Теперь создан Реввоенсовет, в руках которого сконцентрируется вся работа и не будет больше многоцентрия; мы надеемся, что с приходом в центр людей с фронта нам удастся внести новую, свежую струю — и это большая победа.
Некоторые товарищи восставали против упразднения Реввоенсоветов — сидя наверху. Им казалось, что все обстоит благополучно, но на периферии чувствовалось другое, видна была необходимость создания здорового центра, и единственный путь сделать его таковым — это привлечь к работе людей практики, имеющих организационный опыт. <…>
ЦАОПИМ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 199. Л. 64, 75–77. Машинописный экз.
Докладная записка Л.Д. Троцкого в ЦК РКП(б) с подведением итогов «заговора» в Полевом штабе Реввоенсовета Республики.
Не ранее 1 сентября 1919 г.[778]
Совершенно секретно
ЦЕНТРАЛЬНОМУ КОМИТЕТУ РКП
Представляется совершенно необходимым подвести итоги тем переменам в военном ведомстве, которые совершены были свыше двух месяцев тому назад.
1. Одной из задач являлось создание ставки, в которой не было бы места шпионажу и предательству.
Никогда еще шаги и намерения не были известны противнику с такой детальностью, как теперь, при новой ставке. Установлено, что он пользуется наиболее центральными источниками осведомления[779].
Причина: помимо возможных случайных личных обстоятельств основной причиной является тот факт, что стратегия окончательно перепутана с политикой и является предметом широкого обсуждения и кружковой борьбы.
2. Одной из важных причин произведенных перемен являлось положение на Западном фронте. С того времени достаточно выяснилось, что неудачи на Западном фронте определялись не организацией командования и управления Западного фронта, а отсутствием резервов[780]. Даже обвинение Доможирова[781] в предательстве, являвшееся одной из важнейших точек опоры в организационных изменениях не только на Западном фронте, но и в Ставке, оказалось совершенно несостоятельным. Доможиров не сообщил о Ставке ни одной черты, которой бы тт. Данишевский, Аралов и я не знали бы ранее.
3. Особенно тяжелое положение создалось, однако, в отношении Южного фронта. Общестратегический план был ложен с самого начала. Мы упустили главные силы на самом отдаленном, самом трудном и самом протяженном направлении. Сейчас совершенно ясно, что те же и даже значительно меньшие силы, своевременно брошенные на направление Курянск — Харьков[782], дали бы несравненно большие результаты. Украина не была бы к настоящему моменту основным плацдармом Деникина, мы сохранили бы Курск, Туле не грозила бы непосредственная опасность.
Но хуже того: те поправки, какие могли и должны были вноситься ходом событий, хотя бы и с некоторой потерей темпа, не вносились даже тогда, когда необходимость их становилась очевидной. Причина тому в том, что оперативный план из временной и обусловленной рабочей программы командования превратился в знамя группы влиятельных товарищей, стал для них в некотором смысле вопросом чести. Большинство членов Политбюро ЦК (2 или 3 товарища) сочло даже возможным связать авторитет ЦК партии не только с указанным общеоперативным планом, но и с его отдельными изменениями. Это привело к такому положению, когда командование чувствовало себя и оказывалось вынужденным упорствовать в шагах, явно и очевидно нецелесообразных, иногда бессмысленных и прямо преступных. Таков был последний эпизод с переброской корпуса Буденного на участок группы Шорина в то время, как вся обстановка, все оперативные данные, все логические соображения ясно требовали сосредоточения сил на Курском направлении. Еще более недопустимым явилась переброска полков 21-й дивизии из Тулы на Новохоперск и окончательное очищение угрожаемой дороги Курск — Тула — Москва.
Необходимые мероприятия[783]:
1. Освобождение Главкома от обязательств по отношению к «царицынскому» плану;
2. Разъяснение Главкому в той или другой форме, что его оперативные решения сами по себе не могут иметь поддержку ЦК, который лишь ставит ему в известном порядке определенные задания;
3. Включение в состав РВСР Сокольникова[784].
Из дела «Секретные исходящие бумаги с 18 сентября 1919 г. по 12 мая 1920 г.», часть 2, стр. 251–252.
РГАСПИ. Ф. 325. Оп. 1. Д. 480. Л. 20–21.
Заверенная машинописная копия.
РГВА. Ф. 33987. Оп. 2, Д. 32. Л. 459–460. Черновик № 1 — машинописный текст с пометами Л.Д. Троцкого черными чернилами и синим карандашом.
РГВА. Ф. 33987. Оп. 2. Д. 32. Л. 457–458. Черновик № 2 — машинописный текст с пометами Л.Д. Троцкого синим карандашом.
Печатается по тексту заверенной копии с комментированием по черновику № 2.
Послесловие
Любопытна оценка Льва Троцкого, данная «умеренным антисемитом» германским представителем в РСФСР Карлом фон Ботмером (он в составе германской делегации имел аудиенцию у Троцкого в Наркомвоене 25 июня 1918 г.): «типичный представитель своей нации, с гривой волос; в глазах — ум, решительность и лукавство»[785]. После ранения председателя Совнаркома 2 сентября при поддержке одного из лидеров РКП(б) и председателя ВЦИК Я.М. Свердлова был создан альтернативный СНК центр власти — Реввоенсовет Республики во главе с Львом Троцким. В ответ Владимир Ленин пополнил состав РВСР своими креатурами и создал 30 ноября новый военно-политический центр — Совет Обороны, вставший над потонувшим в море военно-организационных вопросов Реввоенсоветом. По воспоминаниям Иосифа Сталина, на июньском 1937 г. заседании Военного совета при наркоме обороны, во время создания СТО Ленин поощрял апелляции большевиков военного ведомства к ЦК и решение военных вопросов в обход Троцкого партийными органами. Все точки над i расставил VIII съезд РКП(б). И после съезда Ленин продолжал активно вмешиваться в военные вопросы.