Все, что связано с концепцией перманентной революции, убедительно характеризует Троцкого не только как теоретика, но прежде всего как личность. Его убеждения исключительно цельны и политически последовательны. В действиях и мыслях Троцкого нет конъюнктуры: он был и навсегда остался певцом революции. Троцкого "разоблачили" как "маловера" и "капитулянта" прежде всего потому, что он непосредственно связывал построение социализма в России с победой международной революции. Многократные заявления на этот счет делал Ленин, подчеркивая, что окончательная победа социализма возможна лишь в мировом масштабе. Сталин, "развенчавший" Троцкого, позже и сам стал провозглашать, что окончательная победа социализма возможна лишь при утверждении социалистических начал в большинстве стран мира… Разве это не "сталинский троцкизм"? Чем не "перманентный" вывод? Но Сталин, непревзойденный начетчик и антидиалектик, всегда руководствовался лишь идеями прагматизма, преследуя только сугубо личные интересы.
Схематизм и социальный радикализм теории перманентной революции связаны прежде всего не с ошибками Парвуса или Троцкого, а с исторической заданностью марксизма, еще в середине прошлого века предписавшего фатальную неизбежность гибели капитализма. Но вот спустя почти полтора столетия с момента рождения идеи перманентности можно сказать, что все развивается по Марксу, за исключением "пустяков": капитализм окончательно нигде не "сгнил", а социализм, даже превратившись на определенном этапе в мировую систему, нигде не поднялся до подлинных экономических и гуманных высот… А Троцкий верил, что Россия может "прийти к социализму на буксире передовых стран"[28], ибо перманентная революция для нее вне контекста революции мировой в конечном счете бесперспективна.
"Мировая советская федерация"
Да, именно эти слова зафиксированы в "Манифесте II Конгресса Коммунистического Интернационала" (19 июля — 17 августа 1920 г.), подготовленном Л.Д.Троцким. В разделе "Манифеста", озаглавленном "Советская Россия", есть такие строки: "Дело Советской России Коммунистический Интернационал объявил своим делом. Международный пролетариат не вложит меча в ножны до тех пор, пока Советская Россия не включится звеном в федерацию советских республик всего мира"[29]. Под "Манифестом" стоят подписи глав и членов 32 делегаций, среди них В.И.Ленин, Г.Е.Зиновьев, Н.И.Бухарин, Л.Д.Троцкий, П.Леви, К.Штейнгардт, А.Росмер, У.Галлахер, Дж. Рид, Э.Бордига, М.Ракоши, Ю.Мархлевский, П.Стучка, Х.Пегельман, А.Рахья, М.Цхакая, многие другие известные революционеры.
Авторство документа можно было бы определить не только по рукописи Троцкого, но и по тому стилю, который всегда был присущ именно ему. Пафос "Манифеста" выражается и в призыве не вкладывать меча в ножны до создания "федерации советских республик всего мира", и в беспощадной критике "изменников" революции — социал-демократов. Перо Троцкого неистощимо на образы: "Шейдеман и Эберт лижут руку французского империализма"; "Альбер Тома — наемный агент Лиги Наций, этой грязной адвокатуры империализма"; "Вандервельде — красноречивое воплощение поверхности II Интернационала"; "Карл Каутский — шамкающий консультант желтой печати всех стран"[30]… Так писал Троцкий, бескомпромиссный и безжалостный к тем, кого он считал предателями революционного дела. Ведь большинство этих видных социал-демократов Троцкий знал лично, бывал у некоторых из них дома, спорил с ними на конгрессах, переписывался… Но для Троцкого все сразу отходило на второй, третий план, даже личное знакомство, дружба, если речь шла о революции, тем более революции мировой. Троцкий являл собой тот фанатичный тип большевика, для которого идея была превыше всего и в час истины, и в час заблуждений.
В годы гражданской войны Троцкий чутко прислушивался к гулу далеких брожений на Европейском, Азиатском и Американском континентах. По его настоянию поезд Председателя Реввоенсовета оборудовали радиостанцией, для того чтобы можно было непосредственно принимать сообщения из-за рубежа. Троцкий глубоко верил, что революционный пожар вот-вот должен вспыхнуть в Германии, Венгрии, Франции, Италии, других странах. В начале января 1919 года он по поручению ЦК РКП(б) написал письмо группе "Спартак" в Германии и Коммунистической партии Австрии, в котором утверждал: "Гибель буржуазии и победа пролетариата одинаково неизбежны. Неизбежна ваша победа, товарищи!"[31].
Страстные слова Троцкого находили живой отклик у многих. Его часто просили подготовить важные документы Коминтерна, особенно манифесты, воззвания, приветствия. И Троцкий писал, диктовал, правил… Исполком Коминтерна поручил Троцкому, например, написать в апреле 1919 года первомайское приветствие рабочим и работницам всех стран. Вечером воззвание было готово…
"…Еще год прошел, и мы еще не стряхнули с себя нашего ярма… Прошел год, в течение которого руль все еще находился в руках буржуазии…" Охарактеризовав международное положение, автор воззвания приступает к главному: "Не смягчение наших атак, а наступление на более широком фронте широкими колоннами — вот тот лозунг, с которым мы вас зовем к Первому Мая… Каждый день может наступить момент, когда смелый приступ коммунистического авангарда увлечет за собой широкие массы рабочего класса и задачей момента станет борьба за завоевание власти… Да здравствует мировая революция и международный союз пролетарских советских республик!"[32]
В мировую революцию, в "мировую советскую федерацию", в международный союз пролетарских советских республик верили тогда многие, если не все, большевики. Верил Ленин, верил Центральный Комитет партии, рядовые коммунисты. В июле 1921 года Ленин утверждал: "Еще до революции, а также после нее, мы думали: или сейчас же, или, по крайней мере, очень быстро, наступит революция в остальных странах, капиталистически более развитых…"[33] Но, наверное, никто не был так убежден в необратимости революционного процесса, который должен привести к мировому пожару, как Троцкий. На чем была основана эта фанатичная уверенность? Где находились истоки исступленной убежденности в торжестве коммунистических идеалов? Какими виделись Троцкому мировая революция и ее итоги?
Троцкому были присущи не только материалистические взгляды, круто замешанные на гегелевской диалектике, но и склонность к абсолютизации субъективных элементов: сознания, воли, решимости лидеров, организаций, групп, классов. Рассматривая причины запоздалости буржуазной революции в России, Троцкий отмечал в книге, посвященной Февральской революции, что она "стояла не только географически между Европой и Азией, но также социально и исторически"[34]. Отдавая должное объективным условиям революционных преобразований, автор все же особое значение придавал субъективному фактору в деятельности масс, классов, партий, вождей.
Неизбежность мировой революции виделась Троцкому в своеобразии развития исторического процесса. Это своеобразие было сформулировано им следующим образом. "Под кнутом внешней необходимости отсталость вынуждена совершать скачки. Из универсального закона неравномерности вытекает другой закон, который за неимением более подходящего имени можно назвать, — подчеркивает Троцкий, — законом комбинированного развития, в смысле сближения разных этапов пути, сочетания отдельных стадий, амальгамы архаичных форм с наиболее современными"[35]. Троцкий не согласен с теми (в частности, с М.Н.Покровским, Л.Б.Каменевым, Н.А.Рожковым), кто полагает, что исторический процесс не знает перескакиваний через эпохи. "Их точка зрения, — пишет Троцкий, — в общем и целом была такова: политическое господство буржуазии должно предшествовать политическому господству пролетариата; буржуазная демократическая республика должна явиться длительной исторической школой для пролетариата; попытка перепрыгнуть через эту ступень есть авантюризм; если рабочий класс на Западе не завоевал власти, то как же русский пролетариат может ставить себе эту задачу…"[36]
Троцкий отвечает, что как раз своеобразие исторического развития России делает ее способной перешагнуть некоторые "необязательные" стадии и стать в авангарде революционного процесса. Противоречия в мире давно подготовили необходимость революционного взрыва, утверждает певец мировой революции, но нужен "детонатор". Им как раз и может оказаться Россия. Она выдвигается во главе мировых революционных колонн прежде всего потому, что сумела перепрыгнуть через отдельные этапы. "Как Франция перешагнула через реформацию, — пишет Троцкий, — так Россия перешагнула через формальную демократию"[37]. Суждения Троцкого безапелляционны. Так говорят только люди, никогда не сомневающиеся.
Уже позже, будучи в изгнании, на Принкипо, Троцкий беспощадно раскритикует Сталина за непонимание этих положений. "Невыносимее всего в этих вопросах "теоретизирующий" Сталин с двумя писаными торбами, составляющими весь его теоретический багаж: "законом неравномерного развития" и "неперепрыгиванием через ступени". Сталин не понимает до сих пор, что неравномерность развития именно и состоит в перепрыгивании через ступени (или в чересчур долгом сидении на одной ступени)… Для такого предвиденья нужно было понять историческую неравномерность во всей ее динамической конкретности, а не просто жевать перманентную жвачку из ленинских цитат…"[38] Троцкий, отстаивая свой взгляд на необходимость и возможность "перешагивания" через этапы, дает попутно характеристику Сталину как теоретику. "Сталинщина, эта уплотненная идейная вульгарность, — пишет Троцкий, — достойная дщерь партийной реакции, создала своего рода культ ступенчатого движения, как прикрытие политического хвостизма и крохоборчества"