[94] .
Ни согласиться, ни простить подобного русофобства нельзя. Оно не просто ошибочно, но и оскорбительно. Разве "менестрелями" и "пажами" измеряется мощь и мудрость культуры? Без боязни ошибиться скажу, что главный показатель культуры — высота ее нравственности. После революции Троцкий был более осторожен в оценках российского прошлого и его культуры. Но, отмечая (и справедливо!) отставание российского быта, городской цивилизации, других атрибутов наступавшего машинного века, Троцкий не смог по-настоящему разглядеть своеобразия и самобытности русской истории и культуры, которой совсем не обязательно во всем походить на Европу.
Эти оценки, оскорбительные для россиян, проистекали, по моему мнению, от переполнявшего Троцкого чувства интеллектуального превосходства над окружающими, которое он не умел даже скрывать. Не потому ли у Троцкого никогда не было очень близких друзей? Троцким можно было восхищаться, слушая его речи, читая его памфлеты, но его нельзя было любить: он говорил, рассуждал, писал, находясь как бы на пьедестале, созданном им самим. Лишь в конце жизни, загнанный буквально в угол сталинскими охотниками, Троцкий заметно изменился, по-своему тосковал о родине, часто обращался к ее истории, перебирал в памяти блестящие созвездия русских писателей, поэтов, мыслителей, художников. Время способно менять все…
Чтобы писать о культуре, жить литературными интересами интеллигенции, следить за издательской деятельностью, Троцкий поразительно много читал. Он обладал способностью "скорочтения" и одновременно скрупулезно изучал те книги, которые были ему особенно нужны или произвели на него сильное впечатление. Уже в начале 1921 года кроме библиотеки в поезде по указанию Троцкого в Москве специально для него создается еще одна. В записке управляющего делами Предреввоенсовета Бутова к Доброклонскому (Московский окружной комиссариат по военным делам) предписывается:
"При Секретариате Предреввоенсовета Республики т. Троцкого организована библиотека по военным, политическим и экономическим вопросам. Количество книг достигает 20 000 экземпляров и, кроме того, все время прибывает пополнение… Ссылаясь на телефонные переговоры с Вами, прошу временно командировать для библиотечных работ не менее 3-х человек, подходящих во всех отношениях для выполнения означенных работ…"[95] По распоряжению Троцкого заведующий "библиотеками и литературным снабжением Агитпропа ЦК РКП" А.Сольц регулярно направляет в кабинет Троцкого все новинки, какие удается получить или обнаружить в стране или за рубежом. Вот, например, 13 октября 1922 года Троцкому положили на стол следующие поступившие книги: А.Ф.Керенский "Издалека", Дионео "Пестрая книга" (часть первая и вторая), А.Н.Толстой "Китайские тени", Г.И.Шрейдер "Нужды деревни", П.И.Новгороддев "Об общественном идеале"[96]. Тот же Сольц через две недели доставил Троцкому уже около сотни книг. Назову хотя бы некоторые, которые были отмечены Троцким:
А.Гельфер. Охрана здоровья рабочих подростков.
М.Вольфсон. Очерки обществоведения.
Н.Евреинов. Оригинал о портретистах.
К.Гольдони. Комедии (том второй).
О.Шпенглер. Прусачество и социализм.
А.Белый. Поэзия слова.
А.Бригин. Оргийный хмель.
К.Гамсун. Соль земли.
Е.Корж. Устройство охотничьих заказников.
Г.Зиновьев. Четвертый Конгресс Коминтерна.
К.Каутский. Общественные инстинкты.
С.Лурье. Антисемитизм в древнем мире.
З.Коценельбаум. Денежное обращение.
Обвинительное заключение по делу эсеров.
С.Первупгин. Вольные цены и покупательная сила рубля в 1917–1921 гг.
П.Керженцев. Принципы организации.
Е.Браудо. Ницше — философ-музыкант.
А.Белый. О смысле познания.
В.Белов. Американизация русских железных дорог.
Архив истории труда в России (книга пятая).
В.Вудд. Мировая катастрофа и немецкая философия.
Далее следовали доставленные Троцкому последние номера журналов и подшивки газет: "Современное обозрение", "Красный печатник", "Промышленность и торговля", "Техника и экономика", "Пролетарий", "Юный пролетарий", "Красный командир", "Красная артиллерия", "Еженедельник петроградских академических театров", "Красная Армия", "Коммунистическая революция", "Торговый бюллетень", "Красный воин", "Театр", "Борец за коммунизм", "Октябрь", "Книга и революция", "Красная казарма", здесь же "Социалистический вестник", который меньшевики начали издавать в Берлине[97].
Думаю, что даже неполный список книг, журналов и газет, которые выходили в Республике через пять лет после Октябрьской революции, свидетельствует о разнообразии интересов одного из архитекторов русской революции. Это интеллектуальное богатство российской культуры Троцкий искренне стремился направить на трансформацию революции в сторону, по его выражению, "культурничества". Именно поэтому он всячески пытался провести революцию быта, обрядности, речи. В своей книге "Вопросы быта", вышедшей в 1923 году (позднее она вошла в двадцать первый том собрания его сочинений), Троцкий писал: "В чем наша задача ныне, чему нам нужно научиться в первую голову, к чему стремиться? Нам нужно научиться хорошо работать: точно, чисто, экономно. Нам нужна культура в работе, культура в жизни, культура в быту. Господство эксплуататоров мы, после длительной подготовки, опрокинули рычагом вооруженного восстания. Но нет такого рычага, чтобы сразу поднять культуру. Тут нужен долгий процесс самовоспитания рабочего класса, а рядом с ним и вслед за ним и крестьянства"[98].
Троцкий, зная о скептическом отношении значительной части интеллигенции, не принявшей Октябрьскую революцию, к этим "культурническим планам", с сарказмом отвечает: "В своем практическом осуществлении революция как бы "разменялась" на частные задачи: надо починить мосты, учить грамоте, понижать себестоимость сапога на советской фабрике, бороться с грязью, ловить мошенников, проводить электрические провода в деревню и пр. и пр. Некоторые интеллигентские пошляки, из тех, у которых мозги набекрень (они считают себя по сей причине поэтами или философами), уже заговорили о революции тоном великолепного снисхождения: учиться, мол, торговать (хи-хи) и пришивать пуговицы (хе-хе). Но предоставим пустобрехам брехать в пустоте…"
Троцкий продолжает: "Социалистическое строительство есть плановое строительство величайших масштабов. И через все приливы и отливы, ошибки и повороты, через все извилины НЭПа партия преследует свой большой план, в духе этого плана воспитывает молодежь, учит каждого связывать свою частную функцию с общей задачей, которая требует сегодня тщательно пришивать советскую пуговицу, а завтра — бесстрашно умирать под знаменем коммунизма"[99].
Думаю, что в этом достаточно пространном фрагменте изложена не только "культурническая" программа Троцкого (да и в значительной мере партии), но и цель воспитания подрастающих поколений: готовность "бесстрашно умирать под знаменем коммунизма". Мираж мировой революции всегда был перед мысленным взором этого человека. Эта программа целиком совпадала с ленинскими мыслями о воспитании молодежи в коммунистическом духе, высказанными на III съезде РКСМ.
Троцкий не только формулировал программы, выдвигал лозунги, но и предельно ясно их конкретизировал, выделяя главные звенья "культурничества": борьба против алкоголя, сквернословия, пережитков в семье, дурных привычек, хамства.
В начале лета 1923 года, когда Троцкий находился в отпуске, состоялся Пленум Центрального Комитета. Его реакция на одно из решений Пленума была весьма красноречивой:
"С.секретно.
Членам ЦК
Членам ЦКК
На последнем Пленуме снова, как оказывается, поставлен вопрос о допущении свободной продажи питей (имеются в виду алкогольные напитки. — Д.В.)в фискальных целях, — вопрос, который я считал погребенным. Ввиду, огромной важности дела и той исключительной ответственности, которую берут на себя инициаторы постановки его, считаю необходимым высказаться письменно…
Для меня совершенно бесспорно, что наш бюджет может держаться только на успехах сельского хозяйства, промышленности и внешней торговли (экспорт хлеба, леса и пр.). Попытка перенести бюджет на алкогольную основу есть попытка обмануть историю, освободив государственный бюджет от зависимости наших собственных успехов в области хозяйственного строительства… Рабочий класс в целом чувствует себя в состоянии подъема. Если сюда врежется алкоголь — все пойдет назад, вниз…"[100].
Но, судя по всему, это письмо Троцкого, который сам был непьющим человеком, не возымело никакого действия.
В своей статье "Водка, церковь и кинематограф" Троцкий пишет: "Революция унаследовала ликвидацию водочной монополии, как факт, и усыновила этот факт, но уже по соображениям глубокого принципиального характера… Ликвидация государственного спаивания народа вошла в железный инвентарь завоеваний революции… И хозяйственные наши и культурные успехи будут идти параллельно с уменьшением числа "градусов". Тут уступок быть не может"[101].
Троцкий проницательно указывал, что вопросы "культурничества" — это еще и сосредоточение внимания "на угнетенном положении женщины-хозяйки, матери, жены". В статье "Строить социализм — значит освобождать женщину и охранять мать" он отмечает: "С тяжестью и беспросветностью судьбы женщины-крестьянки, и не только из бедной, но и из средней семьи, не сравнится, пожалуй, и сегодня еще никакая каторга. Ни отдыха, ни праздника, ни просвета!"[102]
Троцкий понимает, что без общего подъема культуры социализм немыслим: "Туберкулез, сифилис, неврастения, алкоголизм — все эти болезни и многие другие широко распространены в массах населения. Надо оздоровлять нацию. Без этого немыслим социализм. Надо добираться до корней, до источников. А где "источник наций, как не в матери? Борьбу с беспризорностью матери — на первое место!"