сихологических догадок. Убедительность этих последних зависит от оценки спорного вопроса по существу. Слова А.А. Иоффе о том, что Ленин признал мой прогноз правильным, покажутся непонятными человеку, воспитанному на теоретическом маргарине послеленинской эпохи. Наоборот, кто продумает действительное развитие мысли Ленина в связи с развитием самой революции, тот поймет, что Ленин в 1919 году должен был дать, не мог не дать, новую оценку теории перманентной революции, отличную от той, которую он давал в разное время до Октябрьской революции, отрывочно, мимоходом, иногда явно противоречиво, на основании отдельных цитат, ни разу не подвергая рассмотрению мою позицию в целом.
Для того чтобы признать в 1919 г. мой прогноз правильным, Ленину не было никакой надобности противопоставлять мою позицию своей собственной. Ему достаточно было взять обе позиции в их историческом развитии. Незачем здесь снова повторять, что то конкретное содержание, которое Ленин давал каждый раз своей формуле «демократической диктатуры» и которое вытекало не столько из этой гипотетической формулы, сколько из анализа реальных изменений в соотношении классов, — что это тактическое и организационное содержание навсегда вошло в инвентарь истории как классический образец революционного реализма. Почти во всех тех случаях, по крайней мере во всех важнейших, где я тактически или организационно противопоставлял себя Ленину, правота была на его стороне. Именно поэтому я не видел никакого интереса вступаться за свой старый исторический прогноз, пока могло казаться, что дело касается только исторических воспоминаний. Вернуться к вопросу я увидел себя вынужденным только в тот момент, когда эпигонская критика теории перманентной революции стала не только питать теоретическую реакцию во всем Интернационале, но и превратилась в орудие прямого саботажа китайской революции.
[Лето 1930 г.]
Письмо членам китайской оппозиционной коммунистической группы «Октябрь»[415]
Дорогие товарищи!
Ваше письмо (т. е. письмо группы «Октябрь») от 27 июля я получил. Отвечаю вам на него очень кратко, так как одновременно с этим Бюро Интернациональной оппозиции намерено высказаться в особом Манифесте по вопросу о положении в Китае[416]. Здесь я хочу лишь кратко повторить то, что я писал уже другим группам.
1. Интернациональное бюро не заняло никакой позиции в пользу одной из китайских групп левой оппозиции против другой. Объясняется это тем, что все те данные, которыми мы располагаем, не свидетельствуют о наличии каких-либо серьезных разногласий, оправдывающих расколы.
2. Таким образом, ни одна из китайских левооппозиционных групп не может считать себя представительницей Интернациональной левой оппозиции в противовес другим группам.
3. Это относится и к группе т. Чен Дусю. Недавно мы получили на английском языке «Открытое письмо» т. Чен Дусю от 10 декабря прошлого года. В этом письме т. Чен Дусю занимает по всем основным вопросам позицию, вполне совпадающую с нашей общей позицией. Я не вижу поэтому оснований, почему некоторые китайские товарищи продолжают называть группу т. Чен Дусю «правой». Никаких фактов или документов в подтверждение этой оценки ни одна из групп нам не сообщила.
4. Мы считаем поэтому необходимым сделать открытую и честную попытку объединения всех четырех групп левой оппозиции на общей принципиальной основе. Интернациональное бюро обратится в ближайшие дни ко всем четырем группам с предложением создать согласительную комиссию для выработки основных тезисов платформы и организационных методов объединения.
5. По вопросу о Национальном Собрании я уже высказался в статье[417]. Некоторые китайские товарищи хотят в этом вопросе расколоть каждый волосок на четыре части. Если в этом вопросе, как и в других вопросах, действительно имеются какие-либо принципиальные разногласия (чего я лично совершенно не думаю), то эти разногласия должны будут обнаружиться при выработке тезисов платформы. После получения разных формулировок Интернациональное бюро может оценить действительную глубину разногласий. Мы, однако, твердо надеемся, что получим не конкурирующие формулировки, а одну общую, на основе которой и произойдет объединение всей китайской левой коммунистической оппозиции. 1 сентября 1930 г.
P. S. Посылаю вам это письмо в двух экземплярах, из которых один передайте сейчас же т. Чен Дусю, адрес которого мне неизвестен.
Ответ болгарским товарищам[418]
Дорогие друзья!
Вы спрашиваете меня, как оппозиция смотрит на дальнейшее развитие СССР, на судьбу ВКП и на ее задачи. (Я не знаю, доходит ли до вас наш Бюллетень, выходящий ежемесячно в Париже. Мы пытаемся давать в нем ответы на поставленные вами вопросы.)[419] Здесь постараюсь как можно короче и точнее сформулировать нашу точку зрения.
Что составляет сущность режима СССР? Перечислим его основные элементы: а) советская система как государственная форма, б) диктатура пролетариата как классовое содержание этой государственной формы, в) руководящая роль партии, в руках которой сосредоточиваются все нити диктатуры, г) экономическое содержание диктатуры пролетариата: национализация земли, банков, заводов, транспорта и пр[очего] и монополия внешней торговли, д) военная опора диктатуры: Красная армия.
Все эти элементы тесно связаны друг с другом, и при выпадении одного из них может разрушиться вся система. Не может быть никакого сомнения, что слабейшим звеном является сейчас партия, краеугольный элемент всей системы.
Существует ли еще в СССР диктатура пролетариата? Да, несмотря на все, существует. При всей гибельности своей политики, хозяйственного дерганья вправо и влево, правительство продолжает охранять национализацию средств производства и монополию внешней торговли. Переход власти в руки буржуазии не мог бы произойти иначе, как путем контрреволюционного переворота. Между тем возрождение диктатуры пролетариата мыслимо еще мирным путем. Заранее, априорно измерить вероятность мирного возрождения диктатуры нельзя. Нужна проверка событий. Силы пролетарской диктатуры должны обнаружиться на деле, в живом испытании, в борьбе. Такое испытание может быть создано как ростом внутренних противоречий, так и толчком извне (блокада, война).
Выше сказано, что партия представляется сейчас слабейшим звеном. Между тем в общей системе партия есть наиболее решающее звено. Речь идет о партии как о партии, т. е. как о добровольном отборе пролетарского авангарда, а не как о системе аппаратов, сливающихся с государством. Можно сказать с известным правом, что партия как партия сейчас не существует. Основные функции партии — коллективная выработка взглядов и решений, свободный выбор должностных лиц и контроль над ними — окончательно ликвидированы.
Если же мысленно выключить партию из советской системы, то вся система рассыплется в короткий срок на части. Освободившись от контроля партии, тресты очень скоро перешли бы на положение государственно-капиталистических, а затем и частно-капиталистических предприятий. Трения между профсоюзами и трестами превратились бы в классовую борьбу. Государство стало бы органом трестов и банков. Монополия внешней торговли была бы продырявлена во многих местах, прежде чем быть отмененной. Соответственную эволюцию проделала бы и Красная армия. Все это, конечно, сопровождалось бы рядом потрясений и вспышек гражданской войны.
Но раз партия как партия уже не существует, то не являются ли указанные выше процессы вырождения и гибели режима неизбежными, и притом в короткий срок? Дело, однако, в том, что в этой официальной «партии», которая вместе с комсомолом охватывает свыше четырех миллионов душ, чтобы обрекать их на молчание и послушание, в этой грандиозной распыленной толпе, скованной бюрократическим аппаратом, рассеяны элементы двух партий. Беседовские, Крюковы, Агабековы показывают, как из официальной компартии вылупляется партия контрреволюционного переворота, элементы которой находятся на разной стадии созревания. Симметричный процесс происходит на противоположном, т. е. пролетарском полюсе партии, прежде всего в лице левой оппозиции. Рыхлая масса, скованная аппаратом, дифференцируется в двух направлениях. Ведя бешеную борьбу против левой оппозиции, которая для него была и остается главным врагом, аппарат оказывает прямую поддержку термидорианцам. Вопрос «кто кого?» будет непосредственно разрешаться не экономической статистикой социалистической и капиталистической тенденций хозяйства, а соотношением сил пролетарского и термидорианского флангов нынешней так называемой партии.
Осью кристаллизации для пролетарских элементов партии является левая оппозиция. Она сейчас слаба, в том смысле, что между ее кадрами и между тяготеющими к ней элементами рабочего класса нарушены все связи. Борьба за восстановление этих связей, т. е. упорная, нелегальная работа по восстановлению большевистской партии, является основной, важнейшей, неотложной обязанностью каждого большевика.
При первом же большом испытании обнаружится, что сталинская бюрократия не имеет социальной опоры. Она повиснет в воздухе между термидорианцами и большевиками. Кристаллизация левого крыла произойдет тем быстрее, чем лучше подготовлены его кадры, чем больше у них нелегальных связей с рабочими. При прочих равных условиях (международная обстановка, внутреннее положение) судьба диктатуры пролетариата будет зависеть от соотношения сил пролетарского и термидорианского флангов нынешней официальной партии. Предсказать результат заранее нельзя. Нужно сделать все для того, чтобы он оказался благоприятным.
Допустим, однако, на минуту, что победит термидорианский фланг. Это будет означать ликвидацию диктатуры пролетариата и крутой сдвиг страны на путь капитализма. И в этом гипотетическом случае работа левой оппозиции сохраняет всю свою силу, ибо сохраняет преемственность революционной партии. При помощи советского государства партию создать нельзя. При помощи революционной партии пролетариата можно создать второе советское государство, если бы первое потерпело крушение.