Ленин оставался за границей, опасаясь за свою безопасность и не имея четкого плана дальнейших действий. Он выжидал. У Троцкого подобных сомнений не было. Вернувшись в Санкт-Петербург, он застал страну, кипящую от негодования. Всеобщая стачка буквально парализовала Россию, и рабочие, вдохновленные идеей выборов собственного представительного органа – который стал известен под названием Совет рабочих депутатов, – не ограничивались требованиями улучшения условий труда. Они хотели всеобъемлющей политической реформы.
Совет был по-настоящему демократическим учреждением. Несколько сотен его депутатов представляли около 200 000 рабочих – почти половину всех трудящихся Санкт-Петербурга. И меньшевики, и социалисты-революционеры отправили в Совет своих представителей и поддержали его работу. Троцкий впервые появился в Совете именно как представитель меньшевиков. Большевики также были представлены, но имели наглость потребовать от Совета подчинения их руководству. Из этого ничего не вышло.
На фоне стачки и проявленной рабочим классом решимости царь отступил и 17 октября издал знаменитый конституционный манифест. Его текст составлял Витте. Манифест произвел переворот в политической жизни страны. Согласно этому документу, в России вскоре должен был появиться настоящий парламент, а правительство обязывалось уважать неприкосновенность личности, гражданские свободы и всеобщее избирательное право. Царь и его министры рассчитывали, что эта уступка разрядит обстановку, но очень скоро им пришлось расстаться со своими наивными иллюзиями. Депутаты Совета быстро признали авторитет Троцкого и избрали его заместителем председателя. Хотя пост председателя занимал молодой и малоизвестный адвокат Георгий Хрусталев-Носарь, именно Троцкий был движущей силой и идейным руководителем Совета. Он писал манифесты, редактировал печатный орган Совета и стал самым известным оратором в городе. Какое-то время он одновременно был редактором и автором трех газет.
В отличие от Троцкого, Ленин прочно застрял в Европе и еще ни разу не выступал перед настоящей толпой. Большевики в столице (как и Ленин в Европе) по-прежнему с настороженностью относились к Совету, опасаясь «конкуренции партии» со стороны «выборной беспартийной организации». Троцкий смотрел на вещи иначе. По его мнению, Совет мог стать чем-то большим, чем просто инструментом по отстаиванию прав рабочих или голосом, призывающим к радикальным реформам. Его можно было превратить в теневое правительство, в альтернативу самому самодержавию – по меньшей мере в столице.
Кроме того, под руководством Троцкого Совет признал необходимость оградить евреев от погромов. В ответ на волну забастовок правительство стало поощрять погромы, которые прокатились по всей черте оседлости. Их организатором выступала «Черная сотня» – крайне реакционное движение, возникшее в самом начале XX в. Черносотенцы поддерживали царя, вели яростную пропаганду и устраивали кровавые нападения на революционеров и евреев. Это был лучший способ отвлечь энергию и гнев населения. Насилие приняло беспрецедентные масштабы. Меньше чем за две недели с момента выхода октябрьского манифеста в почти 700 населенных пунктах разразились погромы. В Одессе всего за один день было убито 800 евреев. Нападения на евреев происходили вплоть до сентября 1906 г., их жертвами стали более 3000 человек.
Для Троцкого царь был «неутомимым палачом». Николай II на самом деле верил, что «девять десятых из них [революционеров и социалистов] – жиды», как он писал своей матери осенью того же года. В октябре Совету стало известно о планах устроить погром в самой столице, который должен был совпасть с похоронной процессией, проводимой Советом в память своих павших героев. Троцкий чувствовал уязвимость Совета и вероятность того, что может произойти ужасное кровопролитие, поэтому призвал коллег отменить похороны. Те неохотно согласились. Одновременно с этим, не собираясь окончательно сдаваться, они занялись организацией вооруженных отрядов для защиты проживавших в Санкт-Петербурге евреев. Согласно одному из источников, на случай попытки погрома для отпора черносотенцам было мобилизовано не меньше 12 000 человек, вооруженных револьверами, а также деревянными или металлическими дубинками. Этот шаг, по сути, предотвратил организованное властями насилие[5].
К этому времени всеобщая стачка уже завершилась, но Совет, вдохновляемый Троцким, выдвинул новые требования: правительство должно объявить амнистию политических заключенных, вывести армейские части из Санкт-Петербурга, разрешить создание народного ополчения и признать право на восьмичасовой рабочий день. Царь и на этот раз отступил, даровав политическую амнистию в надежде на то, что эта новая уступка обеспечит сохранение его авторитета. Только после этого Ленин почувствовал, что может без опасений вернуться в Россию.
Приехав в столицу в ноябре, Ленин понял, что большевикам придется признать существование Совета и найти способ сотрудничать с ним. Когда же он увидел, с какой энергией Троцкий руководит работой Совета, он нашел в себе мужество признать его видную роль. «Что ж, Троцкий завоевал это своей неустанной и яркой работой», – сказал он соратнику. Пользуясь недавно дарованной неприкосновенностью личности, революционеры вроде Троцкого выступали с речами перед огромными толпами, а полиция, обязанная соблюдать обещание царя, могла лишь беспомощно стоять рядом. Расцвела оппозиционная пресса. Будучи лидером Петербургского совета, Троцкий встал во главе небольшой «Русской газеты». «В течение нескольких дней, – вспоминал он – тираж поднялся с тридцати до ста тысяч. Через месяц заказы на газету доходили до полумиллиона». И большевистская «Новая жизнь», и меньшевистское «Начало» выходили более чем пятидесятитысячными тиражами. Их поддерживали состоятельные предприниматели, которые принимали суровую реальность – Россия больше не могла жить как раньше.
Совет бросал вызов царю и производил впечатление серьезной угрозы престолу. (Макс Истмен, который одно время занимался популяризацией образа Троцкого на Западе, писал о событиях 1905 г.: «Несколько дней власть Троцкого в России действительно была большей, чем царская». Это грубое преувеличение.) Совет просуществовал 52 дня. Граф Витте, который теперь возглавил правительство, терпеливо ждал, пока рабочие и их союзники потеряют решительный настрой. Он начал вновь вводить цензуру. Призывы к еще одной всеобщей стачке не вызвали широкого отклика. Армейские части перестали реагировать на революционные лозунги. 3 декабря Витте приказал войскам окружить здание Совета. Троцкий, руководствуясь политическими и моральными соображениями, крикнул своим сторонникам, чтобы те не оказывали сопротивления, но при этом привели свои револьверы в негодность, вместо того чтобы сдать их полиции. Его арестовали вместе с другими лидерами.
Но революция еще не закончилась. Московский совет, созданный в октябре, по-прежнему был полон решимости сопротивляться. Восставшие рабочие, к которым присоединились учащиеся средних и высших учебных заведений, сооружали на улицах баррикады. Они смогли продержаться десять дней, пока царь не отправил против них преданные ему армейские части. Имея в своем распоряжении артиллерию, они убили более тысячи человек, в том числе пленных и безоружных штатских.
Оглядываясь на революцию 1905 г., Троцкий называл ее «генеральной репетицией», полной суровых уроков, которыми он сполна воспользуется в 1917 г. Он был уверен, что «не оппозиционное движение либеральной буржуазии, не стихийное восстание крестьян, не террористические акты интеллигенции, а рабочая стачка впервые поставила царизм на колени». Его теоретические постулаты и прозрения как марксиста получили свое подтверждение. Именно пролетариату суждено взять власть в свои руки, именно рабочие станут определять судьбу России.
Около десяти месяцев Троцкий, как и другие лидеры Совета, провел в предварительном заключении в знаменитых петербургских тюрьмах – сперва в «Крестах», затем в Петропавловской крепости. С ним и с его товарищами обращались с изрядной долей уважения. Двери их камер не запирались, и им было разрешено читать переданные с воли книги, встречаться друг с другом и даже обсуждать предстоящие политические проблемы. В эти месяцы родился его первый сын – Лев.
Очень скоро Троцкий установил для себя насыщенный режим дня. Бегло читая по-немецки и по-французски, он ежедневно проводил по нескольку часов за серьезной литературой. В свободное время он предавался блаженству: «Лежа на тюремной койке, я упивался ими [европейскими классиками] с таким же чувством физического наслаждения, с каким гурманы тянут тонкое вино или сосут благоуханную сигару». Кроме того, он много писал. Одна из написанных им в этот период работ, в частности, сохраняла актуальность в течение всей его последующей жизни.
Между большевиками и меньшевиками – которые в 1905 г. в условиях всероссийской смуты на самом деле сильно сблизились друг с другом – существовал консенсус относительно того, что революции развиваются по определенной схеме. Феодальные общества должны пройти процесс индустриализации, в результате которой возникает городской средний класс (буржуазия). После того как этот класс приходит к власти – в ходе так называемой буржуазной революции, – устанавливается парламентская демократия, подразумевающая свободные выборы и гражданские свободы. Но неизбежная эксплуатация городского пролетариата делает капитализм уязвимым перед новой революцией. В соответствии с этой концепцией Маркса такая страна, как Германия – с ее многочисленным и политически грамотным рабочим классом, – должна была стать первым обществом, в котором произойдет пролетарская революция. (Выражаясь языком марксизма, рабочий класс Германии был более зрелым, более высокоразвитым, чем в других странах.) Но здесь русские марксисты сталкивались с головоломной дилеммой. Капитализм в России был относительно неразвит, и буржуазная революция стране еще только предстояла. На троне по-прежнему восседал царь, обладающий неограниченной властью, а российская буржуазия была слабой и нерешительной. По мнению Троцкого, в 1905 г. именно рабочие чуть было не сбросили царя. Однако их революционная инициатива шла вразрез с постулатами классического марксизма.