Уже после того, как Даэман разрезал пластиковую покрышку острым концом трубы и выплыл наружу, обитатель Парижского Кратера сообразил, что не сказал другу самого главного: он собирается вернуться за ними на соньере.
«Ладно, теперь уже некогда. Может, сам догадается».
Месяц — вернее, целую вечность — назад Даэман едва успевал за Харманом и Сейви, неуклюже кувыркаясь в воздухе, пока те плавно парили в нужном направлении. Теперь же он чувствовал себя в хрустальном городе словно рыба в воде: без усилий находил точку опоры, легко отталкивался, свободно взмывал к небесам, при необходимости кувыркался, выписывал сложные пируэты…
И всё же этого было недостаточно. Время неумолимо настигало его. Так подсказывало чутьё, пусть даже погасшие панели над головой не давали возможности увидеть грозный ускоритель, увенчанный чёрной дырой. «Интересно, услышу я, когда он врежется в стекло, или атмосфера для этого слишком разрежёна?» — подумал путешественник, пробиваясь через бурые водоросли, но тут же выбросил глупый вопрос из головы. Можно не сомневаться: миг ужасного столкновения не пройдёт незамеченным.
Даэман едва не миновал южную башню, однако вовремя поднял взгляд, чтобы увидеть над головой многие сотни воздушных этажей, уходящих во мрак. Ориентироваться приходилось только при помощи ночных линз. Тени, похожие на людей, парили над головой, некоторые довольно близко, правда, двигались они так неловко и бесцельно, что мужчина слегка успокоился. Лишь слегка.
Приземлившись, Даэман попытался скопировать позу Калибана — опустил руки между ногами и оттолкнулся из последних сил. Всё же взлетел он не столь быстро, как надеялся. Уже через семьдесят — восемьдесят футов, достигнув первой террасы, путешественник почти завис на месте. Он пристроился на перилах и приготовился прыгать, всматриваясь во тьму.
Призраки были повсюду. Монстр мог броситься на жертву с любой затенённой террасы, но что поделаешь: мужчина был вынужден держаться ближе к стене и выступающим платформам. Так он и прыгал: быстрый взлёт, замедление, новый толчок… Сам себе Даэман напоминал несуразную костлявую лягушку, прыгающую вверх по вертикальной реке, с камня на камень.
Да и костюм-то на нём зелёный! Путешественник не выдержал и расхохотался в голос. Гулкое эхо, прокатившееся по линии в собственных микрофонах, напугало и отрезвило его. Мужчина замолчал, и с тех пор лишь натужное хриплое дыхание нарушало тишину стеклянной башни.
Внезапно Даэман содрогнулся от ужаса и на лету совершил опасный кувырок. «Пропустил». Что, если этаж, на котором припаркован соньер, находится ниже? Тьма под ногами казалась бездонной — тысяча футов до пола, не меньше, а на голограмме Просперо машина поблёскивала в… пятистах футов, наверное?
Сердце бешено забилось. Молодой мужчина оттолкнулся подальше от стены и оглядел хрустальные панели. Большинство из них источало жалкие остатки потухающего рыжего мерцания, однако верхние уже посеребрила своими лучами Земля. Нигде ни единой мембраны. «Почему я не взял фонарь? Думал, Харману он нужнее, а теперь не могу найти треклятый выход».
Лоб покрыла холодная испарина; к горлу подступил огромный ком. «Спокойно, без паники. Некогда бояться». Пользуясь свободными конечностями, словно отдалённым подобием ласт, кузен Ады отплыл ещё дальше и перевернулся на спину, как опытный пловец, который захотел полюбоваться звёздами.
Вот он!
Полусотней футов выше по стене. Знакомый белый квадрат на затуманенной панели.
Едва заметное притяжение всё же начало увлекать мужчину вниз, в кромешный мрак, полный водорослей и мумий. Даэман ловко вывернулся, прижал трубу подбородком к груди, чтобы освободить обе руки, и отчаянно погрёб брассом к оставленной площадке. Если он потеряет высоту сейчас, то не скоро найдёт в себе силы вернуться обратно.
Наконец обитатель Парижского Кратера достиг платформы, перехватил обломок трубы под мышку и устремился ввысь. Навык приучил его столь метко рассчитывать движения, что путешественник замер точно напротив вожделенной белой метки. «Слава тебе, господи», — выдохнул он, обливаясь потом. Правая ладонь прошла сквозь мембрану, будто прорвала немного липкую газовую ткань.
Из тёмной ниши наверху метнулась какая-то тень. Неестественно долгие конечности, серебристые блики от земных лучей на хищных зубах…
— Нет! — только и успел прохрипеть Даэман.
Калибан сграбастал его руками, обвил ногами, а челюсти жадно защёлкали у горла жертвы. Мужчина выставил вперёд правую руку, защищая шею. Острые зубы пронзили плоть и сомкнулись на кости. Противники плотно сплелись и, нанося жестокие удары, упали вниз, на ближайшую платформу. Вокруг разлетались брызги крови, осколки стекла, обломки дерева и пластика. Человек и нечисть боролись во тьме, среди столиков и серых мумий с белыми очами.
59Долины Илиона
Манмут первым заметил изменения в небе, в воде и на суше вокруг Трои. Видимо, маленький европеец был единственным, кто чего-то ожидал… Правда, не того, что предстало взору.
— Ну, как там? — не утерпел Орфу.
— Ах ты… — ахнул знаток сонетов.
На высоте многих тысяч футов над Илионом в облаках завертелась огромная сфера. Другая такая же, радиусом в сотни метров, внезапно явилась посреди поля брани, между городской стеной и курганом амазонки Мирины. Моравек стремительно развернулся: третий шар вынырнул из ниоткуда прямо над ахейским лагерем. Четвёртый возник над морем, сразу же отрезав чёрным кораблям пути к отступлению. Пятый закружился чуть севернее Трои. Шестой — южнее.
— Что видишь-то? — повторил иониец.
— Ух ты… — ухнул бывший капитан.
Поверхность таинственных сфер засияла всеми цветами радуги, покрылась живыми фрактальными узорами — и вдруг в каждой из них показались множественные изображения Олимпа. С разного расстояния и под разными углами, в различном окружении, все они являли один и тот же марсианский вулкан под тем же марсианским небосклоном. Один из шаров опустился в долину, где инопланетный грунт почти слился с почвой Илиона. Другая гигантская сфера на западе расширила свои пределы и погрузилась в воду, так что волны марсианского океана заплескались вровень с волнами Средиземного моря, равнодушно перекатываясь туда-сюда между двумя мирами. Ахейцы попытались убрать паруса, гребцы побросали вёсла, однако их остроносые корабли продолжало неумолимо затягивать в чуждый круг, оказавшийся на деле порталом, за которым возвышались ледяные склоны Олимпа. Теперь, куда бы Манмут ни посмотрел, он повсюду натыкался на вулканы-близнецы.
— Да что происходит?! — взмолился краб.
— Ох ты… — охнул знаток Шекспира.
Дюжины чёрных летающих объектов вырвались из порталов на небесах, над морем, даже из-под полукруглой арки, торчащей из земли почти в ста метрах от Ахилла, Гектора и их товарищей. Европеец пригляделся. Машины смахивали на гигантских шершней, слегка сплюснутых и заострённых к носу, с пульсирующими моторами по бокам, на брюхе и на корме; рядом с выпуклыми кабинками из непроницаемого стекла щетинились коммуникационные антенны, со всех сторон торчало какое-либо оружие — снаряды, ружья, бомбы, излучатели…
М-да, если это колесницы последнего поколения, значит, божественные технологии развиваются чересчур быстро.
— Манмут! — взревел иониец.
— А? Прости, дружище.
И моравек с горем пополам, чуть ли не заикаясь, описал неразбериху в небе, на воде и на суше.
— Ясно, — подытожил Орфу. — Что делают Гектор, Ахиллес и остальные? Бегут, наверное?
— Некоторые — да. Но большинство ахейцев и троянцев устремились прямо в ближайший портал.
— В портал?!
Европеец даже не подозревал, что его друг способен так изумляться.
— Ага. Приамид с быстроногим рванули первыми: вскричали, потрясли копьями, подняли щиты — и вперёд. Полагаю, парни увидели Олимп, смекнули, что к чему, ну и… перешли в наступление.
— То есть напали на вулкан? — переспросил иониец ещё более ошарашенным тоном.
— Угу. На обиталище богов. — Манмут и сам оцепенел от увиденного. — Ой, мамочки!
— «Ой, мамочки»? Что значит «Ой, мамочки»?
— Там, позади… — пролепетал моравек. — Дюжины греческих судов заплыли в круг…
— Ну, это ты уже…
— Да, но теперь их там сотни!
— И все греческие?
— Не-а. МЗЧ.
— Маленькие зелёные человечки? — Орфу звучал, будто собранная дилетантом и к тому же поломанная машинка для воспроизведения голоса. Казалось, он заговорил впервые в жизни.
— Тысячи МЗЧ, — простонал европеец. — На сотнях кораблей.
— Старые знакомые фелюги?
— И ещё крупные баржи, навроде тех, что попадались нам по пути. Потом большие корабли, мелкие парусники… Главное, все они, вместе с ахейцами, плывут в одну сторону. К Олимпу.
— Это ещё зачем? С какой радости зелёным человечкам сдалась ледяная гора?
— Нашёл кого спросить! — огрызнулся Манмут. — Я-то тут… Ну и ну!
— Ну и ну?
— Небо исчертили какие-то огоньки. Похоже на метеоритный дождь.
— Бессмертные возобновили бомбёжку?
— Не знаю.
— А направление?
— Чего? — ошалело откликнулся европеец.
Будь у него челюсть — непременно отвисла бы. Небосвод затянуло сплошное кружево из огненных чёрточек, над Илионом распахивались новые порталы с Олимпами, рассерженные стаи чёрных шершней жужжали всё ниже, тысячи героев продолжали наступать вслед за Гектором и Ахиллом, в то время как десятки тысяч троянцев и их союзников занимали укрепительные позиции на городской стене и в долине у Скейских врат, а греки укрепляли вал и заградительный частокол. Звенели гонги. Били барабаны. Наэлектризованный воздух шипел и потрескивал. Отзвуки воплей и боевых кличей слились в единый невообразимый гул. Выглянувшее солнце заиграло резкими бликами на щитах