, клинках и шлемах. Лучники Илиона выстроились вдоль парапета, нацелив острые стрелы в заоблачную высь. Ахейские суда поднимали паруса и срывались в открытое море. Манмут не успевал вращать головой, пытаясь уследить сразу за всем.
— Куда движутся эти метеориты? — спросил Орфу. — С запада на восток, с востока на запад, может, с юга на север?
— Какая, к шутам, разница? — взорвался товарищ. — Нет, извини, это я просто… Знаешь, они летят со всех сторон. Сплошь рыжие крестики на голубом.
— Они направляются к Илиону?
— Н-нет. По крайней мере не напрямую… Ой, там что-то виднеется. Сейчас «наеду»… Силы небесные! Это же…
— Космический корабль? — безо всякого выражения произнёс краб.
— Он! — выдохнул Манмут. — Словно ракета из мультика и сзади длинный такой, жёлтый хвост пламени! Теперь я вижу, другие «метеоры» — тоже корабли… Некоторые зависают в воздухе… Один вроде снижается… Ну и ну!
— Опять «Ну и ну»?
— Он идёт на посадку. А с ним ещё пять — семь «шершней».
— Правда? — невозмутимо, будто бы даже забавляясь реакцией приятеля, отозвался иониец.
— Они приземляются, Орфу. Рядом с тобой, на утёсе… Чуть ли не на тебя! Стой там, я сейчас!
И маленький европеец опрометью кинулся на четвереньках к высокой скале — туда, где жёлтые огненные струи, вырываясь из сопл ракеты, взметали стометровые столбы камней и праха. Чёрные машины с острыми жалами опускались на курган амазонки, выбрасывая вниз хитроумные посадочные механизмы в форме треножников. Их угрожающие орудия целились в гигантского краба. Это было последнее, что разглядел Манмут, прежде чем ринуться в пыльный ураган.
— А куда я денусь-то? — громыхнул иониец. — Да ты не торопись, дружище. Кажется, я знаю, кто эти парни.
60Экваториальное Кольцо
Катаясь вместе с Калибаном по террасе, Даэман чувствовал, что тварь пытается отгрызть ему руку. Однако металлические волокна костюма и автоматическое смыкание любых щелей в термокоже не позволяли чудовищу оторвать ни кусочка плоти. Надолго ли хватит подобной защиты?
Побарахтавшись между столиками и замороженными мертвецами, враги ударились о перила и рикошетом отскочили к стене. Калибан продолжал цепко держать человека своими предлинными конечностями. Внезапно тварь разжала зубы, запрокинула слюнявую голову и снова нацелилась на шею противника. Мужчина опять прикрылся правой рукой, которую чудовище тут же ещё раз прокусило до кости. Даэман громко застонал, пребольно ударившись о решётку перил. Несмотря на автоматическое смыкание любых щелей в термокоже, разрежённый воздух наполнили кровавые пузырьки, которые лопались, попадая на зелёный костюм или блестящие чешуйки.
На какое-то мгновение бывшего коллекционера прижало к перилам, и жёлтые очи Калибана хищно вперились в глаза человека с нескольких дюймов. Мужчина понимал: правая рука больше не поднимется; понимал: ничто не мешает чудищу вцепиться через маску ему в лицо, однако в этот миг разум пронзила одна-единственная, простая и потрясающая мысль. Я не боюсь.
Лазарета больше нет. Синие черви не ждут больных. Никто не восстановит разрушенное тело. Ни за сорок восемь часов, ни позже. Никогда.
Я не боюсь.
Даэман видел перед собой звериные уши, слюнявую морду, покрытые чешуёй плечи. Эта тварь тоже из плоти и крови. Мужчине вспомнился грот и неприлично розовые гениталии монстра.
Калибан ощерил зубы для нового укуса. Отчётливо сознавая, что оставляет горло без защиты, человек опустил свободную руку, нащупал податливые шары и стиснул их так сильно, как ничего в жизни не сжимал.
Вместо последнего убийственного броска, чудовище откинулось далеко назад, и рёв его разнёсся гулким эхом в этом почти безвоздушном пространстве. Даэман пригнулся, переместил обе руки ещё ниже — правая кровоточила, но кисть ещё вполне слушалась — и сдавил сильнее. Калибан судорожно извивался и брыкался, силясь избавиться от противника; тот висел, волочась по полу, и не разжимал пальцев. Он представлял себе, что давит сок из помидоров, из апельсинов, из яблока… Судьба, жизнь и смерть воплотились для человека в этой хватке. Калибан зарычал ещё громче, размахнулся длинной лапой и обрушил на врага мощный удар.
Человек отлетел прочь, кувыркаясь, и на несколько мгновений лишился сознания. К счастью, чудовище не воспользовалось его слабостью: оно визжало, билось в пустоте, пытаясь прижать колени к животу, и лишь когда пелена перед глазами Даэмана начала рассеиваться, мужчина разглядел, как тварь, барахтаясь, вернулась на террасу, вцепилась в поручни перил и прянула на жертву, растопырив конечности в стороны.
Человек вслепую пошарил между стульями, нащупал упавшую трубу, размахнулся обеими руками и ударил подлетевшего Калибана в висок. Раздался резкий, какой-то очень убедительный звук. Голова твари откинулась на плечо, а колыхающееся тело, размахивая когтистыми лапами, повалилось на мужчину. Выронив железный обломок, Даэман отшвырнул противника левой рукой — правая бессильно повисла плетью, — вскочил на перила и прыгнул ввысь, к спасительной мембране.
Слишком медленно.
Более приспособленный к низкой гравитации, распалённый нечеловеческой ненавистью, монстр всеми четырьмя конечностями оттолкнулся от тёмной стены, в которую ударился, поймал перила перепончатыми стопами, присел и прыгнул следом.
Видя, что эту гонку ему не выиграть, мужчина уцепился за какой-то поручень и резко остановился. Тварь опустилась на площадку и, расставив лапы, преградила человеку путь на волю. Острая боль в пораненной руке вдруг прожгла тело и разум Даэмана; вскоре навалятся шок и беспощадная усталость.
Чудище задрало голову, издало протяжный вой и, обнажив острые зубы, провещало:
— Всё, что мерзость, — освящает, всё, что пища, — отнимает! Я не друг тебе, нет, а вот ты — мой обед!
Калибан приготовился прыгнуть вслед, как только жертва обратится вспять.
Даэман заметил на груди твари полузатянувшиеся шрамы, и губы его растянула зловещая усмешка.
«Сейви всё-таки ранила его. Она не сдалась без борьбы. И я не стану».
Не помышляя о бегстве, молодой мужчина оттолкнулся от перил ногами, нагнул голову и метнулся вперёд, нацелясь в грудь Калибану.
Полёт занял целых две или три секунды, однако нападение застало чудовище врасплох. Еде не пристало вести себя подобным образом; добыча не нападает. Потом до него дошло, что обед сам идёт в руки, и монстр кровожадно ухмыльнулся до ушей, готовясь принять человека в удушающие объятия, из которых тот выйдет лишь наполовину съеденным трупом.
Они пролетели через мембрану вместе. Даэману показалось, будто бы он миновал тончайшую завесу; Калибан возопил в безвоздушном пространстве, хотя только на краткий миг. Затем врагов охватила леденящая тишина. Мужчина упирался рукой в нижнюю челюсть монстра, пытаясь отвести кривые зубы от своей шеи. Сколько же секунд ему понадобится: восемь, десять? Даэман искренне надеялся, что продержится.
Термокожа немедля отреагировала на разверзшийся вакуум, сомкнув даже пустоты между молекулами, дабы не выпустить наружу ни крови, ни воздуха, ни тепла. Охлаждающие капилляры умного костюма стремительно избавили сторону, обращённую к солнцу, от выступившего пота, в то время как излишний жар передался другому боку, облитому двухсотградусным морозом. Всё это произошло за долю секунды, так что человек даже не заметил перемен. Впрочем, ему и без того хватало забот.
Враг оказался чересчур силён. Мотнув головой, он без труда стряхнул ослабевшую руку Даэмана и широко разинул пасть, чтобы громко завыть, прежде чем впиться зубами в беззащитное горло.
Воздух шумно вырвался из груди чудовища, точно вода из открытой бутыли. Слюна застыла в пустоте ледяными комьями. Узкие ладони твари взметнулись к ушам, но слишком поздно. Барабанные перепонки полопались, разлетевшиеся багровые шарики забурлили в вакууме, и в тот же миг кровь закипела в жилах Калибана.
Глаза твари выпучились, слёзные протоки выпустили красные фонтаны, а рот беззвучно открывался, как у рыбы, которую вытащили на берег. Застывшие очи затянула мутная пелена.
Даэман вырвался на свободу, извиваясь угрём, еле доплыл до террасы, уцепился за цепочку перил и, перебирая руками, добрался до соньера. Мужчине вовсе не хотелось бежать. Тем более — показывать спину противнику. Всё, чего он желал, это задушить чудовище собственными руками.
Впрочем, одна из них почти не действовала. И потом… Харман. Ханна.
В открытом вакууме человек не протянул бы и минуты; однако Калибан человеком не был. Разбрызгивая кровь и плюясь льдинками, будто некая страшная комета, закипевшая при приближении к Солнцу, монстр закачался, замолотил кулаками пустоту, едва удержался на решётке террасы, оттолкнулся и всё-таки прыгнул сквозь полупроницаемую мембрану обратно, в относительно плотную и тёплую атмосферу.
Даэману было некогда следить за чудовищем. Он уже запрыгнул на летучий диск, занял место водителя и пристегнулся паутиной из ремней безопасности. Да, но что же дальше? Над металлическим выступом должна была появиться виртуальная панель управления. Сейчас она отсутствовала.
Как её активировать? И что делать потом? Как там действовала Сейви?
Разум пустовал. Перед глазами плясали чёрные точки. Задыхаясь и предчувствуя близость обморока, мужчина судорожно пытался вызвать в памяти образ еврейки. Бесполезно.
«Тише, тише, успокойся, — раздался в голове такой знакомый и такой непривычный голос, более взрослый, что ли, покойный, отстранённый… — Не волнуйся».
Он взял себя в руки. Выровнял дыхание, усилием воли замедлил биение сердца, сосредоточился.
Вроде бы старуха произносила команды вслух? Здесь это не сработает. Без воздуха нет и звука, объясняла Сейви. Или, может, Харман? В последнее время обитатель Парижского Кратера учился у всех и каждого. Тогда как? Даэман заставил себя ещё немного расслабиться, сомкнул веки. Ну же, Сейви, первый ночной взлёт с айсберга…