Она провела ладонью над нижним обтекателем, возле рычага.
Мужчина повторил движение левой рукой. Прямо в пустоте загорелась виртуальная панель. Пальцы Даэмана пробежали по разноцветному пульту. Над соньером замерцало силовое поле. Послышался внезапный рёв; человек в испуге вскинул голову. Оказалось, это воздух потёк под надёжный купол: палец сам нашёл нужную кнопку. Вместе с атмосферой появился и голос:
— Ручной режим или автопилот?
Даэман стянул с лица респиратор, глотнул чистого, сладкого кислорода, вкус которого почти позабыл за долгий месяц, и приказал:
— Ручной режим.
В ладони возник и тут же затвердел рычаг, окружённый виртуальной аурой.
Эластичные ленты привязи порвались и улетели в открытый космос. Мужчина поднял диск над металлической площадкой, выровнял полёт и на скорости тридцать — сорок миль в час пронзил белый квадрат.
Калибан поджидал внутри. Чудовище прыгнуло, целясь острыми зубами в горло жертве. Бросок был безупречен. Однако защитное поле отшвырнуло монстра вспять, и тот закувыркался посередине башни.
Начиная привыкать к роли пилота, Даэман описал широкий круг, повернул рычаг и прибавил ещё скорости. Соньер разогнался до шестидесяти миль в час. Калибан поднял взор на врага, и залитые кровью глаза округлились. Нос машины ударил чудовище в низ живота. Тварь отшвырнуло прочь, на стекло и решётки противоположной террасы.
Мужчина с наслаждением продолжил бы смертельную игру, перед прелестями которой померкла даже дикая боль в окровавленной руке, но в этот миг его друзья умирали внизу. Сделав крутой разворот, соньер нырнул в тёмную бездну.
Поначалу кузен Ады и впрямь не заметил дна: машина врезалась в гущу «ламинарий» и пропахала носом дёрн, устроив целый фонтан из мёртвой травы. К счастью, Даэман вовремя спохватился и, чуть убавив ход, полетел горизонтально по прямой. Если от лазарета до башни он добирался двадцать минут, то обратный путь занял каких-то три-четыре.
Перед заветной мембраной диск разогнался и одним рывком сделал из полупроницаемого входа полностью проницаемый. В вихре осколков стекла, обломков металла и пластмассы машина промчалась меж тёмными рядами опустевших баков. В некоторых из них белели нагие трупы неспасенных; мужчина поморщился и отвёл взгляд. Впереди на полу лежали ещё два человека. Даэман стремительно затормозил, отключил защитное поле и соскочил вниз.
Синий термокостюм по-прежнему был на Ханне: девяностодевятилетний оставил себе лишь респиратор. Бледное тело Хармана покрывали синяки и кровоподтёки. Рот девушки был раскрыт, словно в отчаянной попытке поймать последний глоток воздуха. Мужчина не стал выяснять, живы ли его друзья. К чему тратить время? Он просто подхватил обоих левой рукой и бережно уложил в пассажирские ниши подле своей. Молодой горожанин замешкался лишь на пару мгновений, чтобы вернуться за мешком Сейви, зашвырнуть его в соньер и на всякий случай вытащить оружие, после чего занял своё место и активировал силовое поле.
— Чистый кислород! — громко сказал он, когда из невидимых труб хлынули потоки воздуха, который тут же сделался в несколько раз насыщеннее, так что у мужчины закружилась голова.
Пальцы запрыгали по виртуальной клавиатуре и, запустив несколько сирен безопасности, наконец-то включили обогрев. Тепло заструилось отовсюду.
Первым закашлялся Харман; следом, через несколько секунд, Ханна. Веки товарищей дрогнули, глаза распахнулись, взгляды понемногу прояснились.
Даэман расплылся в довольной ухмылке.
— А где… где?.. — прохрипел девяностодевятилетний.
— Всё хорошо, — отозвался молодой спутник, неторопливо направляя машину к выходу. — Приди пока что в себя.
— Время… время… — в ужасе просипел тот. — Уско… ритель!
— Вот чёрт!
Даэман и думать забыл об окаянной штуковине; ни разу даже не обернулся на неё, будучи снаружи.
Он включил полный ход и, проломившись через оставленную соньером дыру в стене, молниеносно устремился к башне.
Калибана и след простыл. Диск беспрепятственно взмыл на многие сотни футов к выходу, выбрался на внешнюю площадку и приготовился стартовать в открытый космос.
— Господи Иисусе, — выдохнул Харман.
Ханна завизжала не своим голосом. Это был первый звук, раздавшийся из её горла с той минуты, как девушку извлекли из бака.
Кольцо из чёрных дыр заполонило две трети небосвода, закрыв собою солнце и звёзды. По всей непомерной длине ускорителя четвёрки сопел плевались огнём, поворачивая устройство для рокового удара. И хотя молодой мужчина, конечно же, не разбирался в технических названиях, грозная картина отчётливо запечатлелась в его памяти со всеми подробностями: блестящие кольца, рябые от бесчисленных микрометеоритных дождей, таинственно мерцающие перемычки, медная возвратная линия над главным сердечником прибора, управляемые с расстояния внушительные инжекторы, стремительная сфера цвета неба и земли — заключённая на носу устройства червоточина… Ускоритель рос на глазах, затмевая последние искры звёзд. Огромная чёрная тень накрыла хрустальный город.
— Даэман… — начал девяностодевятилетний.
Тот и сам уже понял. Стремительный виток вокруг астероида — и вот уже летучий диск помчался навстречу гигантскому голубому изгибу Земли.
На мгновение городские башни оказались вверху и чуть позади.
Столкновение произошло беззвучно. В убийственной тишине. Молодого горожанина это поразило в самое сердце. Ни грохота, ни сотрясения, ни одного привычного для землян признака, что свершается великая катастрофа.
А между тем она свершалась.
Хрустальный город распался на многие миллионы сверкающих осколков, которые разлетелись в облаках пылающего газа. Бурные клубы пламени выросли на целую милю, потом на две, и даже на десять, словно желали поглотить ускользающий соньер. Но вот они будто бы втянулись вовнутрь и совсем пропали, истратив последний кислород, — так исчезает с экрана яркая вспышка при обратной перемотке плёнки.
В следующее мгновение астероид тяжело содрогнулся, рассылая в космос концентрические волны газа и пыли вслед за россыпью стекла, и раскололся на части.
— Скорее! — воскликнул Харман.
Даэман совершенно растерялся. Ему казалось, что всё просто: нужно лететь к Земле на полной скорости, держась подальше от пламени, обломков и замороженного газа. Почему же панель управления усеяна мигающими сигналами тревоги? Хуже того, наружная оболочка соньера подозрительно зашипела, захрустела и наконец неистово завыла. Плюс ко всему оранжевое мерцание по краям летучего диска стремительно превращалось в шар из огня и голубоватой электрической плазмы.
— Что случилось? — прокричала Ханна. — Где мы?
Ей никто не ответил. Рёв нарастал, как и зарево вокруг машины.
— У нас повреждения? — проорал девяностодевятилетний.
Обитатель Парижского Кратера мотнул головой: это вряд ли. Наверное, не следовало входить в атмосферу Земли на такой скорости. Однажды в детстве, несмотря на строгий запрет матери, Даэман скатился вниз по длинным перилам, после чего проехал по толстому ковру на голых локтях и коленях. Боль от ожогов заставила его запомнить урок на всю жизнь. Может, и здесь происходит что-то подобное?
Собиратель бабочек решил не делиться своей теорией с товарищами: в другое время он и сам бы её высмеял.
— Сделай что-нибудь! — выкрикнул Харман сквозь шум и треск.
Волосы и бороды мужчин стояли дыбом из-за напряжения, пронизавшего воздух. Девушка, напротив, лишённая прекрасных локонов, озиралась вокруг, будто в кошмарном сне.
Не дожидаясь, пока его голос потонет в мощном гуле, Даэман проревел, обращаясь к виртуальной панели:
— Автопилот!
— Включить автопилот? — еле слышно переспросила машина.
Под защитным полем стало жарко; молодой коллекционер почуял недоброе.
— Да!!! Включить автопилот!
Силовое поле упало на людей и плотно вдавило их в ниши. Соньер перевернулся, и кормовые двигатели выстрелили такие мощные струи пламени, что зубы Даэмана едва не повылетали от свирепого перестука.
— Возвратиться к заложенному в программе маршруту? — поинтересовался искусственный разум невозмутимым тоном сумасшедшего экспериментатора, каким он отчасти и являлся.
— Да! — простонал горожанин; боль в руке вспыхнула с новой силой, а шею нещадно стиснуло возросшее давление. Ещё чуть-чуть — и позвоночник с хрустом переломился бы.
— Вы уверены? — осведомилась автоматика.
— Уверен! — прорычал мужчина.
Выпустив несколько новых струй пламени, соньер поскакал, будто камешек по глади пруда, и вдруг непостижимым образом выровнял траекторию.
Даэман поднял голову.
Троица всё ещё летела на большой высоте: земной горизонт изгибался впереди голубой дугой, а горы выделялись на коричнево-зелёном ковре планеты лишь за счёт белых вершин. Но воздух уже окружал машину.
Кузен Ады издал торжествующий вопль, сгрёб Ханну в объятия, радостно воскликнул ещё раз и погрозил небу кулаком.
Рука застыла на полпути.
— Чтоб мне провалиться!
— Что? — спросил Харман, по-прежнему голый, не считая бесполезного теперь респиратора, который болтался на шее. Затем девяностодевятилетний проследил за взглядом товарища. — А, чёрт!
Первые из тысяч обломков хрустального города, ускорителя частиц и самого астероида с гулом проносились в какой-то миле от соньера. Сияющие шары с десятимильными хвостами пламени и плазмы дождём сыпались с охваченных пламенем небес.
61Долины Илиона
Когда европеец поднялся на утёс, девять высоких чёрных фигур сходили по трапу космической посудины в окружении пыльных вихрей, поднятых кораблём при посадке. Двухметровые гуманоиды насекомоподобного вида были закованы в мерцающую хитиновую броню из твердопласта. Шлемы пришельцев сияли на солнце, будто начищенный до зеркального блеска оникс. Неприятно загнутые, крючкообразные конечности в чёрных шипах и зазубринах, напоминающие лапы жуков-скарабеев со старинных картин, держали наперевес какое-то сложное многоствольное оружие весьма внушительного вида. Предводитель отряда помедлил и ткнул пальцем в Манмута.