Что там дальше? А всё. Теламонид обязательно одержал бы победу (он всегда сражался лучше), однако боги вновь заспорили об исходе битвы, поэтому что греки, что троянцы долго-долго болтали меж собой, поливая друг друга отборной бранью, а в итоге прославленные противники обменялись ценными подарками и войска согласились на ничью. То бишь заключили перемирие, чтобы собрать и сжечь своих убитых…
Так где же Парис, чума его возьми? Остался с Гектором, покомандовать во время передышки и произнести проникновенную речь над телами погребённых товарищей? Или, что больше похоже на правду, направился прямиком в спальню Елены?
— Какая, на фиг, разница? — сказал я вслух и нажал иконку активации.
И тотчас превратился в Париса, только невидимого.
Шлем Аида, левитационную упряжь и прочее снаряжение схолиаста, за исключением незаметного вибраса и маленького квит-медальона на шее, пришлось схоронить на балконе за медным треногом. Теперь героический облик не вызывал ни тени сомнения. Оружие и доспехи я бросил там же; мнимый Парис остался в одном лишь мягком на ощупь хитоне. Если бы в этот миг Муза ринулась на меня с небес, я бы уже не сумел защититься. Разве что квитировался бы подальше.
Я снова прошёл в ванную комнату. Елена изумлённо подняла глаза, когда моя рука отвела в сторону прозрачную занавеску.
— Мой господин?
В её глазах сверкнул вызов, но красавица тут же потупила взор, как бы покорно извинясь за грубые слова, сказанные днём.
— Оставьте нас! — прошипела она рабыням, и те удалились, шлёпая по полу мокрыми ногами.
Елена Троянская медленно поднялась мне навстречу из огромной купальни. её волосы были сухими, не считая влажных прядей над плечами и грудью.
— Что угодно моему супругу? — спросила она, по-прежнему не поднимая головы, однако пристально разглядывая меня из-под тёмных ресниц.
Я прочистил горло. И ещё раз. Слова никак не срывались с губ.
— Идём в постель, — промолвил я наконец голосом Париса.
19Золотые Ворота Мачу-Пикчу
Друзья прогулялись ещё по зелёным шарам Золотых Ворот, по недвижным эскалаторам и по трубам, соединяющим гигантские тросы толщиной в рост Хармана, на которых далеко внизу держалось полотно моста. Новый знакомец шёл вместе с ними.
— Ты и вправду тот самый, из туринской драмы? — полюбопытствовала Ханна.
— Не смотрел я никаких туринских драм, — откликнулся Одиссей.
Ловко он увернулся от ответа, заметила про себя Ада.
— А как ты сюда попал? — поинтересовался Харман. — И главное, откуда взялся?
— Очень сложный вопрос, — нахмурился мужчина. — Я странствую уже некоторое время, ищу дорогу домой. Вот сделаю здесь привал на парочку недель и отправлюсь дальше. Если не возражаете, я бы предпочёл поведать свою историю позже. Например, сегодня за ужином. Надеюсь, Сейви Ухр поможет мне собрать куски рассказа воедино.
Юной хозяйке Ардис-холла резануло ухо странное произношение Одиссея, как будто бы всеобщий английский для него неродной. Девушка прежде никогда не слышала акцента: в её мире, охваченном сетью факсов, не было места даже областным диалектам. Все жили везде — и нигде.
И вот шестеро путешественников выбрались на вершину башни, где их ожидал соньер. Солнце как раз тронуло маковки острых пиков, меж которыми висел огромный мост. С запада дул сильный холодный ветер. Друзья подобрались к железным перилам на краю платформы и поглядели на покатую зелёную седловину с руинами, что спускались в виде террас восемью сотнями футов ниже.
— В прошлый раз, три недели назад, — начала Вечная Жидовка, — я обнаружила Одиссея в одном из криотемпоральных саркофагов. Собственно, потому-то и вышла с вами на связь, оставив те знаки на скале в Суходоле.
Четвёрка недоумённо уставилась на старуху, ожидая объяснений, но та не прибавила ни слова. Тогда её спутники повернулись к Одиссею.
— Что у нас на обед? — спросил бородатый мужчина.
— Всё то же, — ответила Сейви.
— Ну уж нет. — Одиссей покачал головой и ткнул коротким неряшливым пальцем по очереди в Хармана и в Даэмана. — Вы двое. До заката ещё час. Отменное время для охоты. Идёте со мной?
— Да, — кивнул первый.
— Нет! — отшатнулся второй.
— Я тоже хочу, — вмешалась Ада, сама удивляясь настойчивости, прозвучавшей в этих словах. — Пожалуйста.
Коренастый бородач смерил её долгим взглядом.
— Хорошо, — бросил он наконец.
— Мне бы надо сопровождать вас, — неуверенно промолвила старуха.
— Да ладно, я знаю, как управлять твоей машиной. — Одиссей кивнул в сторону соньера.
— А как насчёт… — Вечная Жидовка дотронулась до чёрного оружия на поясе.
— В этом нет нужды. Я ищу пропитания, а не войны. Войниксы там не водятся.
Сейви промолчала.
— Подождите здесь, — обратился бородач к Аде и Харману. — Я только достану свой щит и копьё.
Девяностодевятилетний путешественник рассмеялся; он хохотал до тех пор, пока не осознал, что это была не шутка.
Одиссей и в самом деле умел управлять летучей машиной. Твёрдой рукой он заставил её взмыть в воздух, покружить над высокой седловиной, развалины которой отбрасывали таинственные тени в вечернем сумраке, и резко устремил в долину.
— Мне казалось, ты собирался охотиться под мостом, — сказал Харман, перекрывая свист ветра.
Герой из драмы лишь покачал головой. Серебристые кудри ниспадали на его шею подобно конской гриве.
— Там ничего особенного, только ягуары, бурундуки и привидения. Стоящая дичь внизу. И потом, я уже знаю, чего хочу.
На зелёной равнине кое-где высились древние саговники или могучие папоротники. Заходящее солнце ещё не скрылось за горной грядой, и долину прорезали густые долгие тени. Внизу появилось крупное стадо незнакомых Аде животных с бурыми шкурами и белыми полосками на головах; существа напоминали обычных антилоп, но превосходили их размерами — как минимум раза в четыре — и отличались непонятным строением чудно изогнутых стройных ног. Когда соньер бесшумно пронёсся над стадом и приземлился в тридцати футах от него, с подветренной стороны зарослей папоротника, ни одно из животных даже не подняло головы.
— А кто это? — спросил Харман.
— Пища, — бросил Одиссей.
Кроме пары нелепо длинных копий, каждое из которых торчало при полёте сквозь пузырь силового поля, бородач захватил с собою круглый щит, искусно сработанный из бронзы и покрытый слоями бычьих шкур, а также короткий меч и нож за поясом. Аде, гораздо чаще имевшей дело с туринскими пеленами, чем она признавалась, становилось всё больше не по себе из-за этого нежданного вторжения участника фантастической истории о Трое в привычный, хотя и одичавший в последнее время, мир. Выбравшись из диска, девушка зашагала следом за мужчинами.
— Нет! — рявкнул Одиссей. — Ты останешься с летучей повозкой.
— Раскатал губы! — огрызнулась Ада.
Герой драмы испустил вздох и зашептал, обращаясь к обоим спутникам:
— Ждите здесь, за кустами. Ведите себя тихо. Если кто приблизится, дуйте в машину и активируйте силовое поле.
— Я не умею, — запротестовал Харман.
— Да я оставил невыключенной систему искусственного интеллекта, — туманно пояснил сын Лаэрта. — Просто скажете: «Поле, активируйся».
С этими словами он медленно и бесшумно двинулся по равнине, зажав копья в обеих руках. Стадо паслось так близко, что до хозяйки Ардис-холла доносилось мерное чавканье и похрюкивание, она даже слышала, как острые зубы рвут клочья травы, и ощущала крепкий запах, исходящий от звериных шкур. Животные вели себя доверчиво и не обращали внимания на человека, пока тот не подобрался почти вплотную.
Одиссей положил наземь щит и лишнее копьё. Существа прекратили жевать и чутко, но без опаски глядели на странное двуногое.
Могучее тело охотника спружинило, выгнулось и резко расправилось. Пика полетела ровно и прямо, медный наконечник поразил ближайшего зверя в грудь и пробил его длинную, выносливую шею. Животное завертелось, издало приглушённый хрип и тяжко рухнуло.
Прочие травоядные всхрапнули, жалобно заблеяли и с громким топотом кинулись наутёк. (Ада никогда не видела, чтобы живое существо передвигалось столь необычными зигзагами, молниеносно меняя направление.) Долина быстро опустела.
Преклонив колено возле добычи, Одиссей достал из-за пояса короткий искривлённый нож. Несколькими точными быстрыми ударами он распорол тёплое чрево, извлёк внутренности, отшвырнул их прочь (одна лишь печень зачем-то отправилась в пластиковый пакет), располосовал кожу от бёдра и, отрезав приличный кусок мяса, запрятал его в другой свёрток. После этого перерезал мёртвому созданию горло, слил кровь на землю и осторожно, стараясь не сломать, извлёк наружу копьё. Потом насухо вытер блестящее древко и наконечник о траву.
Ада ощутила подкатывающую волну тошноты; дабы не грохнуться в обморок перед товарищами, девушка присела и нагнула голову к самым коленям, выжидая, пока чёрные точки не перестанут плясать перед глазами. Впервые в жизни юной хозяйке Ардис-холла довелось увидеть, как человек убил животное и к тому же проворно выпотрошил его, почти сняв шкуру. Боже, это выглядело так… целесообразно. Она устыдилась своей реакции, но ничего не могла поделать.
Харман заботливо тронул Аду за плечо; та отмахнулась, и он побрёл посмотреть на окровавленную тушу.
— Оставайся на месте, — окликнул его Одиссей.
Недавний именинник смущённо кашлянул.
— Так они же ускакали. Разве тебе не нужна помощь с…
Бородатый охотник поднял широкую ладонь, повелевая спутнику держаться подальше.
— Это лишь приманка. На самом деле… Замрите.
Ада и Харман обратили взоры на запад. Пара чёрно-бело-красных двуногих существ приближались на ужасающей скорости, ещё стремительнее, чем удирали травоядные. У владелицы Ардис-холла перехватило дыхание. Девяностодевятилетний мужчина остолбенел.
Сначала твари мчались к истекающей кровью туше и коленопреклонённому Одиссею, покрывая шестьдесят миль в час, потом внезапно затормозили, подняв густое облако пыли. Ада узнала тех самых кошмар-птиц, которые с борта соньера казались столь забавными. (Подумаешь, страусы, неуклюжие бро