Манмут оказался за сотни миллионов километров от родной планеты, без единого друга, без особых знаний, нетренированным, совершенно не подготовленным к миссии, возложенной теперь на его плечи. И как же он преодолеет пять тысяч кликов, заберётся на Олимп, запустит непонятный Прибор? А если и выйдет — что дальше? Умный, начальственный Корос располагал сведениями о необходимой последовательности действий, но простой «водитель» подлодки?
«А, чтоб тебя, прекрати распускать слюни!» — мысленно прикрикнул на себя моравек. И снова покосился на марсиан. Ему почудилось, что создания выглядят подавленными, даже печальными. Ерунда. Они нимало не огорчились при виде гибели сородича. Так могут ли такие существа посочувствовать утрате думающей машины, с которой даже незнакомы?
Европеец понимал: рано или поздно придётся снова вступить с ними в контакт: просовывать руку, хватать чужое сердце… убить… Нет, с этим можно и подождать. Чем позже, тем лучше.
Моравек поднялся, вернулся к исполинскому крабу и принялся отсоединять батареи.
— Эй! — возмутился Орфу. — Повар, я требую добавки.
От неожиданности Манмут отпрянул и сел на песок.
— Святые небеса! Ты жив?
— «Жив», как любой из нашего рода.
— Разрази тебя гром! — Моравеку хотелось рыдать и смеяться, но более всего — заколотить руками по измочаленному панцирю. — А что же не отзывался-то? Я тут зову, зову, зову…
— С ума сошёл? Я же был в спячке. С тех самых пор, как на «Леди» кончились воздух и энергия. Как можно говорить, когда ты в спячке?
— Что за бред? Ни разу не слышал об этой дурацкой… спячке!
— А у вас на Европе в неё не впадают?
— Как видишь.
— Ну, что тебе сказать? Тяжеловато нам, высоковакуумным, приходится в космосе. Особенно если тебя некому отремонтировать и перезарядить. Вот и отключаешься до лучших времён. Так бывает. Нечасто, но всё же.
— И надолго вы обычно впадаете в… это самое состояние? — Гнев Манмута постепенно уступал место облегчению.
— Да не очень надолго. Часиков на пятьсот.
Знаток Шекспира нащупал камень, сжал его в ладони — и швырнул в краба. Раздался грохот.
— Ты что-нибудь слышал? — спросил иониец.
Европеец тяжело вздохнул, уселся подле друга и начал описывать для него происходящее.
Орфу наконец удалось убедить приятеля в необходимости потолковать с человечками. Хотя идея о бессердечном убийстве одного из крохотных созданий претила обоим — ионийцу, чью жизнь они спасли, даже больше, — однако миссия напрямую зависела от того, как скоро они наладят общение. Манмут рискнул поговорить вслух, чертил на песке линию побережья и вулкан Олимп, затем использовал язык жестов и напоследок прибегнул к той крайней мере, которая остаётся всем необразованным иностранцам, — принялся кричать в надежде на понимание. Существа молча глазели на него и не отвечали. Наконец одно из них само вышло вперёд, взяло моравека за руку и приложило к своей груди.
— Это обязательно? — спросил европеец товарища.
— Ты должен, — отозвался Орфу.
Манмут поморщился, ощутив, как ладонь проникает в податливую плоть. Затем его пальцы нащупали тёплый пульсирующий шарик в жидком сиропе зелёного тельца.
Моравека одолевала тысяча вопросов. Хорошо хоть, Орфу помог расставить приоритеты.
— Перво-наперво подлодка. её нужно убрать из виду, пока не пролетела вражеская колесница.
Перемежая слова мысленными картинками, европеец передал собеседнику основную идею — переместить затонувшее судно примерно километром западнее и затолкать в скальную пещеру на мысе.
Несколько дюжин МЗЧ отправились выполнять просьбу, не дожидаясь, пока пришелец извлечёт руку из груди их собрата. Для начала они глубоко вкопали в песок металлические стержни, установили блоки и вновь натянули канаты до судна. Переводчик спокойно ждал.
— Я бы хотел узнать о каменных головах, — обратился Манмут к ионийцу. — И кто они такие, и зачем им эти статуи?
— Узнаешь, но не раньше, чем разберёмся, как попасть на Олимп.
Моравек опять вздохнул и чётко представил себе орбитальные изображения Олимпа. Помогут ли человечки двум инопланетянам перебраться через плоскогорья Тэмпе Терра или проехать четыре тысячи километров на восток вдоль побережья Фетиды, а потом к югу вдоль берега Альба Патера?
— В каком смысле? — поинтересовался Орфу, получив ответ. — Невозможно одолеть маршрут или они не имеют права нам помогать?
Манмуту, который только что с облегчением перевёл дух, пришлось запросить пояснений.
— Может, есть другой путь? — осведомился иониец. — Например, через Долину Казея.
— А что это? — удивился краб. — На слух похоже на итальянский десерт.
— Двухмачтовое судно с треугольными латинскими парусами, — уточнил европеец, чьё образование включало все известные сведения о покорителях земных вод. — Бороздило просторы Средиземного моря тысячелетия назад.
— Спроси, когда отплываем.
— Когда отплываем? — послушно переслал Манмут, чувствуя свои слова как тонкие вибрации, что пощипывают пальцы и покалывают мозг.
— Нам потребуется забрать ещё кое-что с лодки, — произнёс моравек и прибавил изображения Прибора, а также двух других устройств, уцелевших в трюме, потом представил их в скальной пещере. Подумав, вообразил, как МЗЧ перекатывают Орфу в ту же пещеру.
В ответ существа начали сновать между «Смуглой леди» и берегом, прочие приблизились к ионийцу и принялись мастерить подходящее устройство для его перемещения.
— Так я долго не протяну, — посетовал европеец, обращаясь к другу. — Всё равно что держать в руке оголённый электрический провод.
— Тогда отпускай.
— Но ведь…
— Отпускай.
Капитан погибшего судна поблагодарил переводчика — поблагодарил всех — и разжал хватку. Как и в первый раз, зелёное существо повалилось на песок, содрогнулось, зашипело и лишилось жизни.
— Господи, — прошептал моравек и откинулся на панцирь товарища.
Человечки уже поднимали громадного краба на импровизированный помост.
— Ну, как дела? — поинтересовался Орфу.
Манмут описал для него тело мёртвого переводчика и труды зелёных созданий. МЗЧ доставили с корабля Прибор и другие устройства, закрепили канаты на корпусе лодки и повлекли подводную лодку на закат, к потайной пещере, подальше от неприятельских глаз.
— Я пойду за тобой, — промолвил европеец безо всякого выражения.
Труп лежал у его ног бурой высохшей оболочкой. Внутренности вытекли вместе с жидкостью и образовали грязно-алую лужицу, напоминающую кровь. Не обращая внимания на погибшего товарища, малыши покатили краба на запад.
— Нет, — возразил иониец. — Ты знаешь, что надо делать.
— Но мы уже говорили о каменных лицах.
— То было ночью, ты глядел через плавучий перископ. А сейчас белый день.
— Голова разбилась на кусочки. — Манмут почувствовал, что готов заскулить. — А до ближайшей топать километр на восток. И всё по скалам.
— Отправляйся вперёд, — изрёк Орфу. — Заодно проследишь сверху, как они перевозят «Леди». А я буду общаться с тобой по личному лучу.
Любитель Шекспира поворчал, однако повиновался и зашагал на восток, прочь от зелёной толпы, от погибшей подлодки, от своего приятеля и прохладной тенистой пещеры.
Упавшая голова разлетелась на столько кусков, что нельзя было различить никаких очертаний. Манмут с трудом вскарабкался по тропке, которую МЗЧ одолевали с такой видимой лёгкостью. Дорожка оказалась узкой, угрожающе крутой и скользкой от мокрого песка.
На вершине моравек помедлил, дабы подзарядиться и оглядеть окрестности. Море Фетиды расстилалось к северу до самого горизонта. На юге красную каменистую пустыню сменяли покатые алые холмы, а семью кликами далее моравек различил изумрудные леса и кустарники. На тропинке вдоль обрыва тоже кое-где попадались клочки дикой зелени.
Европеец полюбовался ровным, хитро продуманным отверстием для каменного изваяния, которым пожертвовали ради освобождения ионийца: оказывается, выступ на шее входил в особый паз и заклинивал голову намертво. «А эти человечки — действительно отменные мастера!» — одобрительно подумал космический путешественник и продолжал идти на восход, туда, где на горизонте высилась новая статуя. Ходьба быстро утомила моравека, созданного, чтобы безвылазно сидеть в каюте да разве что иногда плавать. Когда становилось совсем уж невмоготу, Манмут подкручивал нужные суставы, опускался на четвереньки и какое-то время передвигался по-собачьи.