Сознание человека первично существует в виде волновой формы квантовых состояний, как и всё прочее на свете.
— И при этом ты утверждаешь, будто сознание самостоятельно творит иные вселенные? — Манмут честно пытался вникнуть в так называемую логику рассуждений товарища, однако нелепые фантазии с неразборчивым подтекстом выводили его из себя.
— Не просто сознание, — пояснил Орфу. — Только его особые виды, сами подобные обнажённым исключительностям и потому способные влиять на пространственно-временной континуум, перестраивать его, расщеплять волны вероятности на разные альтернативы. Я говорю о Шекспире. Прусте. Гомере.
— Это же так… так… э-э-э… — Европеец запнулся.
— Солипсично?
— Глупо.
Несколько минут полёта прошли в гробовом молчании. Любитель сонетов догадывался, что ранил чувства друга, но сейчас и это было не важно. Наконец он снова нарушил тишину:
— То есть на Олимпе нас ожидают призраки реальных греческих богов?
— При чём тут призраки? — вздохнул краб. — Главное, ты уже видел квантовые отчёты. Кем бы ни оказались обитатели вулкана, они продырявили этот мир, словно дуршлаг. Они постоянно куда-то уходят. И откуда-то являются. Квант-реальность в здешних краях так неустойчива, что поминутно грозит взорваться вовнутрь и прихватить с собой приличный кусок Солнечной системы.
— По-твоему, тут и заключается предназначение Прибора? — осенило Манмута. — Уничтожить квантовые поля, прежде чем они достигли критической массы?
— Не знаю, — задумался Орфу. — Возможно.
— И ты полагаешь, Земля съехала с катушек, а постлюди сбежали на орбиту по этой причине? Из-за неудачных квантовых опытов?
— Наоборот. По мне, так они оказались слишком удачными.
— Да о чём ты?! — Европейцу вдруг расхотелось обсуждать тему дальше.
— Сдаётся мне, парни пробили дыры в иные измерения, — сказал иониец. — И что-то оттуда впустили.
Друзья умолкли до самого рассвета.
Первый луч зари коснулся верхушки воздушного шара, рыжая ткань полыхнула невообразимым оттенком, и углеканаты засияли, все до единого. Следом засверкали пики трёх вулканов; рассветное пламя медленно сползало по ледяным восточным склонам потоками кипящей лавы. Потом омытые розовым золотом облака расступились, и внизу блеснула небесно-голубая трещинка на лице мира — безбрежная река Долины Маринера. Минутой позже солнце добралось и до Олимпа. Гордый вулкан, вздымающийся над изогнутым западным горизонтом, представился Манмуту королевским галеоном с красно-золотыми парусами.
И вот впереди, высоко над землёй, загорелся ещё некий объект.
— Эй, Орфу! Мы здесь не одни.
— Колесница?
— Пока не рассмотреть. Я уже и зрение настраивал, но против света трудно…
— Если это колесница, мы можем что-то сделать? Признайся, ты ведь нашёл какое-нибудь оружие и забыл сказать мне?
— Нет, дружище, единственная наша сила — в остроумии, — отозвался европеец, вглядываясь в огненную точку, которая быстро приближалась. — Разве что активировать Прибор.
— Рановато.
— Странно, неужели Корос III отправился в миссию безоружным? — хмыкнул бывший капитан подлодки.
— Откуда нам знать, какое оборудование лежало в его каюте? — возразил иониец. — Кстати, ты мне напомнил…
— В чём дело?
— Однажды мы с тобой обсуждали секретную экспедицию ганимедянина к Поясу астероидов.
— Да?
Солнце по-прежнему било в глаза, и всё же Манмут не сомневался: прямо на них летела колесница. Голографические кони мчались резвым галопом.
— Что, если он был вовсе и не шпионом? — выпалил Орфу.
— А кем же?
— Ну, подумай: роквеки развили в себе такие качества, о которых мы, жители Пяти Лун, никогда не беспокоились.
— Агрессию? Воинственность?
— В точку. Так вот, я и говорю, может статься, Корос летал туда не в качестве лазутчика, а…
— Прости, пожалуйста, — перебил собеседник. — Гость уже прибыл. Это громадный гуманоид на летающей машине.
Вокруг Манмута загрохотали звуковые удары, по ткани шара побежали волны. Колесница вознеслась ещё выше и принялась кружить над путешественниками.
— Наш старый знакомый с орбиты? — безупречно ровным тоном осведомился недвижный краб, который не мог даже посмотреть в лицо надвигающейся опасности.
— Нет. У того бога длинная седая борода, а этот моложав и чисто выбрит. Рост у него — метра под три. — Шекспировед взметнул правую руку пустой ладонью вверх, изображая старинное миролюбивое приветствие. — Вроде бы он…
Колесница подкатила ближе. Великан тоже выбросил руку над головой и помахал увесистым кулаком.
Над головой Манмута прогремел взрыв. Оболочку шара охватило пламя, гелий зашипел, вырываясь наружу. Маленький европеец едва успел уцепиться за край гондолы, чтобы не вылететь прочь. Извивающаяся масса горящей ткани вместе с путаницей тросов и деревянной корзиной со свистом устремились к плато Фарсида, расстилающемуся тридцатью километрами ниже. Ноги моравека отчаянно болтались над головой, и лишь пальцы свирепо сжимали бамбуковый поручень.
Призрачные кони повернули обратно и проскакали сквозь клубы огня. Человекобог протянул ладонь и поймал чёрный конец уголепластового каната. Вопреки здравому смыслу, вместо того, чтобы вырвать дерзкую руку из плеча, многотонная гондола резко дёрнулась и замерла на месте.
Великан хлестнул коней, и колесница понеслась на запад, к вершине Олимпа, таща за собой на буксире тяжёлую корзину со всем её содержимым.
36Средиземный Бассейн
Уже час или около того вездеход месил дорожную бурую глину среди полей и холмов Средиземного Бассейна. В ночи разошёлся немилосердный ливень; стеклянную кабину то и дело сотрясал оглушительный гром. Во время одной из ярких вспышек Даэман ткнул пальцем в тёмные кресты:
— А там кто — люди?
— Нет, калибано, — ответила Сейви.
Она хотела ещё что-то добавить, но вдруг собиратель бабочек не выдержал:
— Останови колымагу.
Еврейка затормозила, включила фары и сняла линзы.
— Что случилось? — быстро спросила она, взглянув на искажённое страданием лицо молодого спутника.
— Сейчас умру с голоду, — сообщил он.
— В мешке найдётся пара питательных плиток.
— …и от жажды.
— У нас есть бутыль с водой, а в дождик ничего не стоит пополнить запасы.
— Мне надо, — нехотя признался Даэман. — И срочно.
— Ах вот оно что. — Старуха вздохнула. — Да, чего только нет на этом вездеходе, а туалет не предусмотрен. Значит, всем придётся поразмять ноги.
С нажатием кнопки в прозрачном шаре появилась крупная щель, и на путешественников пахнуло свежим запахом мокрой кукурузы.
— Снаружи? — ужаснулся коллекционер. — Прямо на улице?
— На поле, — поправила товарища Сейви. — А вот и удобства. — Она протянула мужчинам рулон салфеток.
Кузен Ады уставился на него с нескрываемым отвращением.
— Лично я пошёл, — вмешался Харман, принимая у старухи тонкую бумажку. — Идём, Даэман. Девочки направо, мальчики налево.
Троица спустилась по металлической лесенке, причём еврейка проявила гораздо больше ловкости, чем её молодые спутники.
— Нет уж, ребята, я тоже направо, — заявила Сейви. — Не стоит разбредаться.
— Почему?.. А, ну да, — смутился дамский угодник, покосившись на чёрное оружие, которое она сунула за пояс.
Друзья сошли с дороги, перепрыгнули глубокую канаву и зашлёпали по грязи, углубляясь в высокие заросли. Между тем ливень разошёлся не на шутку.
— Эх, не догадался я взять непромокаемую одежду, — досадливо крякнул Даэман. — Вымокнем до нитки.
Ужасная молния прорезала клубы туч, и над Бассейном разнеслись мощные громовые раскаты.
— Я захватила ваши термокожи, — произнесла старуха. — Вернёмся на вездеход — переоденемся, пока всё не просохнет.
— Волшебный заплечный мешок, — улыбнулся Харман. — Может, у тебя есть ещё что-нибудь этакое, о чём мы не знаем?
Вечная Жидовка пожала плечами:
— Несколько питательных плиток, запасные обоймы, бутыль с водой, тёплый свитер и карты, нарисованные от руки. Вроде бы всё.
Как ни тянуло Даэмана остаться в одиночестве, он помедлил у края высокого зелёного ряда.
— Надеюсь, тут безопасно?
— Войниксы точно не водятся, — успокоила его старуха.
— А эти, как ты их назвала?
— Калибано, — повторила Сейви. — Нынче ночью можешь забыть про них.
Мужчина кивнул и шагнул за длинные стебли (их верхушки шумели в двух-трёх футах над его головой, а по широким листьям барабанил нескончаемый дождь), но тут же выпрыгнул обратно.
— Жуткая темень! — пожаловался он.
Харман уже пропал из виду, однако еврейка услышала Даэмана и вернулась.
— На, возьми фонарь. Мне и молний хватит.
Раздвигая густую кукурузу плечом, собиратель бабочек двинулся вперёд. Он отошёл на восемь или десять рядов, пока не убедился, что совершенно невидим с дороги. Потом ещё на девять — на всякий случай. Отыскал более-менее сухое местечко, огляделся по сторонам и пристроил фонарь на стебле — устремлённый в небеса луч напомнил ему о столпе голубого огня в Иерусалиме. Лишь после этого молодой мужчина спустил штаны и, присев на корточки, выкопал руками неглубокую ямку.
«Как там говорила Сейви? Полевые условия?»
Впрочем, несмотря на варварскую обстановку, облегчение было невероятным. Правда, намокшие, разбухшие салфетки никак не отвечали своему предназначению. И тут кузен Ады ощутил, как что-то привычно оттягивает нагрудный карман. Ах да, туринская пелена! Даэман давно уже не следовал всеобщей моде на игрушечную битву троянцев с ахейцами, а после знакомства с истинным Одиссеем (хотя никто не доказал его подлинность) и подавно бросил ею интересоваться. Этот бородач увёл у него из-под носа Ханну, намеченную в будущие «жертвы», а теперь вот развлекался в доме той, что подвигла дамского любимца ввязаться в приключения! Блеснула молния. Коллекционер задумчиво взглянул на льняную перевязь, узорчато расшитую микросхемами.