— Нет, мама! — твердо ответил царевич. — Боги не дали мне такой могучей силы. Я не согну этот лук.
— Ну вот, — улыбаясь, Пенелопа снова осмотрелась и увидела досаду и злость на многих лицах. — Я хочу, чтобы царство Одиссея досталось сильному и меткому человеку. Хочу, чтобы он был таким же богатырем, каким был Одиссей. Я предлагаю каждому из вас попробовать. И тот, кто сможет согнуть лук, надеть на него тетиву и натянуть его, а затем выстрелить так, чтобы стрела прошла через вон те девять браслетов, — тот и станет моим мужем и царем на Итаке.
Зал снова заколыхался от шума, и снова царица подняла руку.
— Повторяю, я разрешаю попробовать всем — всем, кто находится в этом зале. И если не победит ни один, тогда придется назначить другое испытание, которое будет уже легче. Но только в этом случае. Итак, мои достойные гости, я жду. Кто первый?
Все разом замолчали. Женихи переглядывались, взглядами оценивая друг друга. Не все из них были воинами, но владеть оружием умел каждый, и все сразу поняли, ЧТО им предлагают сделать. Лук был для богатырской руки, и большинство женихов тут же поняли, что не стоит и пытаться… Лишь человек двадцать из пятидесяти решили испытать судьбу.
— Пожалуй, я рискну! — проговорил Аросий, поднимаясь и выходя вперед.
Он был не молод, однако в его фигуре и движениях ощущалась немалая сила, и все затаили дыхание, когда он взял в руки огромный и тяжелый лук. Он поставил его вертикально, прижал ногой нижний крючок и что есть силы надавил сверху грудью, всем весом, при этом напрягая руки, которыми сжал верхнюю часть лука. Толстый дубовый ствол чуть-чуть подался, и жених попытался достать петлей тетивы, которую держал в левой руке, до верхнего крючка. Напрасно! Петля не дотягивалась, и сколько ни старался Аросий, согнуть лук сильнее ему не удалось.
— Ну, я остаюсь без жены! — воскликнул он, махнув рукой и тыльной стороной ладони стирая со лба пот. — Пускай другие пробуют, если у кого сил много!
Следующим вызвался Амфион, но ему не удалось даже чуть-чуть согнуть могучее оружие. Эвримах не придумал ничего лучше, как стать ногами на середину лука и, изогнувшись, зажав в зубах петлю тетивы, руками с двух сторон попытался согнуть лук под собой. Зрелище было преуморительное, тем более, что лук, разумеется, стал выскальзывать из-под ног жениха, и весь зал покатился от хохота. В какой-то момент Эвримаху показалось, что упрямый лук согнулся достаточно, и он перехватил тетиву левой рукой, но для этого лук пришлось выпустить, и все усилия жениха пропали даром. Он отчаянно выругался и, плюнув, оставил свои усилия.
— Ну, не хочешь попытаться? — спросил Алкиной Лейода.
— Мне его не согнуть! — отмахнулся тот. — Одна надежда, что его не согнет никто, и тогда посмотрим, что будет за новое состязание. Еще полтора десятка человек попытались бороться с одиссеевым луком, и всех постигла неудача. Алкиной пробовал одним из последних, и перед тем, как сгибать лук, смазал его салом и разогрел над огнем светильника. Ему казалось, что старое сухое дерево станет тогда более податливым. Молодой итакиец был очень силен, и ему удалось согнуть толстую дубовую ветвь, пожалуй, больше, чем всем остальным. Стиснув зубы, обливаясь потом, он всем телом наваливался сверху на лук, левой рукой притягивая к медному крючку тетиву. Она впилась в его пальцы, по ним стекала кровь, но молодой человек продолжал тянуть. Еще усилие, еще. Оставалось согнуть лук еще на два-три пальца. Но этого Алкиною не удалось! Со стоном он выпустил мощное ложе, уронил лук себе под ноги и, испустив отчаянное ругательство, выпрямился.
— Ты устроила нам ловушку, царица! — крикнул он. — Но погоди же: тебе так и так придется назначать новое состязание, а его кто-нибудь да выиграет!
— Возможно, Алкиной! — вместо Пенелопы отозвался Телемак, все с той же улыбкой наблюдавший за усилиями женихов. — Но и это еще не окончилось. Кто еще хочет попробовать согнуть лук моего отца и выстрелить из него? Испытать судьбу разрешается всем, кто сейчас в этом зале.
— Царевич, а можно мне? — вдруг вызвался мясник Курий. — Что-то все эти хваленые женихи слабоваты! Можно, я попытаюсь?
Телемак испугался. Могучий раб вполне мог справиться с луком, и тогда заговорщики могли угодить в свою собственную ловушку… Юноша думал, как ответить дерзкому мяснику, но тут Пенелопа незаметно наступила ему на ногу и еле слышно шепнула:
— Пускай, пускай! Если он его и натянет, то все равно не попадет в кольца. Стрелять он не умеет.
Царевич перевел дыхание.
— Не слишком учтиво с твоей стороны, Курий, свататься к своей хозяйке, но слово царицы неизменно. Пробуй.
Курий был очень силен, но не слишком ловок. Первым рывком он сумел согнуть лук почти так, как было нужно, но не сумел перехватить тетиву, и толстое древко тут же вырвалось из его рук и вновь разогнулось. А со второй попытки он уже не смог надавить достаточно сильно. Тем не менее, зал, поднявший было раба на смех, шумно его приветствовал. Огорченным женихам было даже весело, что после их поражения к надменной царице сватается ее собственный мясник.
— Ну! — воскликнула Пенелопа. — Я вижу здесь нет никого, кто мог бы равняться силами с Одиссеем. А потому…
— Послушай, царица! Дай попробовать мне! — раздался в это время звучный молодой голос.
И, к изумлению всех, вперед протиснулся и стал перед Пенелопой юноша-поводырь, пришедший во дворец со слепым стариком.
— Ты? — с удивлением проговорила женщина, взглядом невольно окидывая юношу и отмечая, что, несмотря на жалкий вид его лохмотьев и измазанное грязью лицо, он, безусловно, очень красив.
— Но ведь сказано было, что можно всем, — поводырь говорил, а его синие глаза лукаво улыбались царице. — Значит, и я могу… Да?
В зале послышался хохот.
— Пусть, пусть этот заморыш покажет свою богатырскую силу! — завопил кто-то из женихов. — Не иначе, он тут же и выиграет!
— Это — наглость и свинство! — крикнул другой. — Как смеет какой-то грязный нищий тягаться с нами? Мало нам идиота-мясника, так еще терпеть этого попрошайку?! Гнать его палками!
— Нет, — твердо произнесла Пенелопа. — На состязании все равны, я сама дала в этом слово. И уж если позволила рабу быть несколько мгновений моим женихом, то позволю и этому нищему. Возьми лук, юноша.
Поводырь, даже не удостоив взглядом шумевших от возмущения женихов, нагнулся, поднял громадный лук и очень ловко перехватил зубами тетиву. Затем взялся руками за два конца лука, глубоко вздохнул и… одним резким и стремительным движением согнул его! При этом он сделал руками движение, как бы описывая полукруг, так что правая рука оказалась почти на уровне лица. Юноша разжал зубы, петля тетивы упала точно на медный крючок, и поводырь мизинцем правой руки подправил ее так, что она плотно на нем затянулась.
Изумленный зал разом умолк. Потрясение было так сильно, что никто сразу не сумел даже ахнуть, даже вскрикнуть. И в наступившей на несколько мгновений полной, абсолютной тишине ясно прозвучал мелодичный звон тетивы. Стрела сорвалась, полетела и, пройдя через девять серебряных браслетов, вонзилась в деревянный ларь. Состязание было закончено!
Глава 8
— Ты победил, странник! Ты выиграл! — воскликнул среди общего молчания Телемак. — Мать, подойди и подай ему руку!
Пенелопа была потрясена едва ли не больше всех остальных. Она не знала до конца всех подробностей заговора — Телемак опасался, как бы царица нечаянно не выдала себя неосторожным взглядом или словом, и рассказал ей далеко не все, а потому она все время думала, что выиграет состязание именно ее муж, тайком проникший во дворец. Разумеется, он должен быть переодет, чтобы его не узнали, и Пенелопа была готова увидеть на нем самые жалкие лохмотья. Однако, этот синеглазый юноша, который только что явил всем огромную силу, уж никак не мог быть Одиссеем…
— Я… — царица в смятении посмотрела на сына, и его твердый взгляд лишь добавил ей сомнений. — Телемак! Но…
— Мама, мы дали слово! — голос царевича был ровен и спокоен. — Мы обещали всем равные права в состязании. Этот странник должен на тебе жениться.
— Слава победителю! — крикнул кто-то из женихов.
Другой подхватил этот возглас, зал зашумел. Некоторые, не скрывая, хохотали, считая, что Пенелопа получила по заслугам за то, что так долго их морочила. Некоторые, сумев разглядеть поводыря как следует, напротив, решили, что царица будет довольна: в конце концов, она женщина, а силач-нищий так хорош собою, что, умывшись и нарядившись в богатые одежды, наверняка будет ей мил… Иные заметили и то, что, выходя на состязание, он уже больше не хромал.
Юноша опустил лук, с самым невозмутимым видом подошел к Пенелопе и поклонился. Но когда она, невольно содрогнувшись, повинуясь взгляду сына, протянула руку, победитель лишь слегка ее коснулся, но не взял в свою.
— Благодарю тебя, прекрасная царица! — воскликнул он. — И тебя, славный Телемак. Я радуюсь своей победе. Но мужем царицы Пенелопы стать не могу.
Эти слова прозвучали будто раскат грома. Шум на мгновение стих, затем вновь взметнулся и, перекрывая возмущенный рокот, заорал Лейод:
— По условию, он не может отказаться! Клятву он не давал, но это ничего не значит! Не принимаем никаких отговорок! Или он берет в жены Пенелопу, или нас тут всех морочат!..
— В чем дело, странник? — крикнул, заглушая шум, Телемак. — Ты не уважаешь наш дом и мою мать?! Ты не мог не знать условий состязания, их объявили всем. Выигравший должен стать мужем царицы, или все, кто хотел ее руки, должны от нее отказаться. Но у тебя нет права на отказ.
— Есть, — спокойно произнес поводырь, не обращая никакого внимания на вопли женихов. — Состязаться дали право всем без исключения. Но при этом не все могут жениться. Я не могу.
— Если у тебя уже есть жена, тебе придется расторгнуть брак и заключить новый! — выкрикнул Амфином. — Или ты опозоришь царицу и нас всех!
— У меня нет жены, и быть ее не может, — теперь в голосе победителя явственно прозвучал смех. — Жениться может только мужчина. Кто-нибудь будет с этим спорить? Нет? Ну так вот вам доказательство того, что у меня не