Каверин долго выколачивал погасшую трубку, набивал ее новой порцией табака и раскуривал. Потом вновь взялся за рукопись.
— Я не случайно сделал здесь паузу. Точнее, не случайно именно в этом месте погасла моя трубка. Здесь опять утрата текста.
— Снова не хватает свитка?! — возмутился Михаил.
— Нет, нет, — покачал головой профессор. — Свиток идет по порядку. Но он испорчен. Почти все пергаменты в идеальном состоянии, и только два сильно пострадали. Это — первый из них. Не знаю, что произошло, но, очевидно, в герметично закрытый сундук, ларец, либо еще куда-то, где в то время хранилась рукопись, каким-то образом попала некая жидкость. Полагаю, это было масло. К счастью, его было немного, и оно затекло только в два свитка. Есть следы и еще на нескольких пергаментах, но там текст практически не пострадал, отдельные смытые слова легко угадываются по смыслу. Здесь же не достает значительной части текста, он смыт на правой половине свитка сверху вниз. Кое-где строки пропали совсем, а в большинстве мест осталось где половина, где треть строки. Угадать смысл того, что изложено в этой главе, или в двух главах, можно, но восстановить текст целиком я не берусь, это значило бы просто его додумывать.
— И о чем там рассказывается, Александр Георгиевич? — спросила Аня, поднимая с пола ластившегося к ней Кузю и располагая его у себя на коленях.
— Там — прямое продолжение предыдущей главы, — Каверин выпустил изо рта огромное облако дыма и взял со стола еще несколько листов распечатки. Гектор оказался прав: к его отряду подъехали (или подошли, этого не удалось прочитать) двое египтян, по их словам, бежавших от ливийцев. Они назвались воинами из осажденной северной крепости, которые пытались добраться до своих и попали в засаду. Вероятно, их было больше, и часть отряда погибла, а эти двое, как они сказали, попали в плен, причем один из них знал язык ливийцев и понял, о чем враги говорили между собой. Дальше текст совсем непонятен, но я сделал предположение, что из разговоров ливийцев пленные поняли, как и когда будет совершено нападение на египетский отряд. Потом пленникам каким-то образом удалось бежать. Один из них, имя его Тефиб, предложил Гектору провести его войско окружным путем к осажденной крепости, причем подойти к ней со стороны примыкающих с севера скал. Тефиб рассказал, что в крепости находится мощный отряд (видимо, он назвал число осажденных, но этот текст не читается). По мнению этого самого Тефиба, объединив, выражаясь нашим языком, гарнизон крепости и войско Гектора, можно было попробовать нанести удар по ливийцам, которых было не менее трех тысяч человек.
— И это предложение было ловушкой? — спросил Миша.
— Совершенно верно! — Александр Георгиевич вновь окутал себя облаком густого дыма и взмахом руки отогнал сизые клубы от сморщившей нос Ани и негодующе заурчавшего Кузи, — Гектор, если я правильно понял текст, приказал выйти из ущелья, но не повел отряд по указанному Тефибом пути на восток, а приказал остановиться перед входом в следующее ущелье и выслал в долину разведчиков. Следующая за этой глава уже прочитывается, хотя в тексте есть пробелы.
Глава 8
— Мы теряем время, великий! — воскликнул Тефиб, когда ряды пеших воинов стянулись и стали. — Враги у нас за спиной, и до заката они будут здесь.
— До заката нас здесь не будет, — спокойно произнес командующий и взмахом руки приказал колесничим спешиться. — Все отдыхаем! Час отдыха и трогаемся в путь.
— Что ты замыслил? — спросил Анхафф, подходя к троянцу.
Гектор, не спеша, уселся на выпуклую поверхность брошенного на землю щита и, вытащив из-за пояса карту[29], развернул ее у себя на коленях.
— Мы находимся вот здесь, так? — он посмотрел на Анхаффа, подошедшего к ним Харемхеба и, краем глаза, на стоявшего сбоку Тефиба. — Вот здесь — начало второго ущелья, которое, если верить карте, несколько шире первого. Над ним — невысокое плоскогорье, по которому не пройти: оно заканчивается обрывом.
— Нам оно и не нужно! — вмешался Тефиб. — Мы спокойно обойдем долину с востока и выйдем к северным воротам крепости. Покуда ливийцы разгадают наш маневр, мы будем уже за ее стенами, а взять ее они уже пытались и пока что не смогли.
Гектор, не отвечая, продолжал рассматривать лист папируса.
— До крепости через долину — день пути, — произнес он задумчиво. — Можно быстрее… А можно… Это кто там едет, Харемхеб? Наша разведка? Неужто так скоро?
— Мне и самому странно, но это и вправду они, — отвечал молодой военачальник, всмотревшись в облако пыли.
Еще немного, и Пентесилея осадила коня в двух шагах от них, а следом за нею подкатил Ишни и двое других юношей на мулах, ведя в поводу еще четырех животных, груженных кувшинами в ивовых плетенках. Про себя Гектор улыбнулся, подумав, что сейчас задаст амазонке в точности тот же вопрос, который задавал утром. Вопрос, на который можно было не отвечать, если бы не то, что они задумали…
— Вы встретились в шерданами?
Боковым зрением троянец видел Тефиба и заметил, как тот напрягся, услыхав вопрос. Гектор нарочно говорил по-египетски, как бы для того, чтобы его понимали и Анхафф с Харемхебом.
— Они ушли из долины, — ответила Пентесилея, ни выражением лица, ни интонацией не выдавая себя. — Нам показалось, что они там и не стояли.
— Вот так новость! — воскликнул командующий. — И где они, в таком случае?
— Судя по следам, они поднялись на холм и, вероятно, будут ожидать нас во втором условленном месте, — амазонка еле заметно улыбнулась (никакого второго условленного места назначено не было). — Я думаю, их разведчики заметили близость врагов. Значит, наше предупреждение было им уже не нужно. Если мы пойдем в обход, надо будет послать кого-то на встречу с ними. Я решила сейчас не тратить на это времени: ты ждал нас, и скоро вечер…
— Ты верно поступила, — проговорил Гектор спокойно, любуясь выдержкой Тефиба — тот даже не переменился в лице. «Ну, посмотрим же, как ты выдержишь второе испытание!» — подумал троянец и повернулся к юношам-египтянам:
— Ишни, я вижу, воду вы привезли. Но что-то мало.
— Ты сказал, о великий, что воды для лошадей и мулов еще хватает, — ответил юноша. — Это только для войска и на один раз — мы же скоро будем в долине… А взять больше мулов мы не могли — нас и так издали слышно, столько топота! Зато какой там колодец! Чистый, глубокий! Мы боялись, что проклятущие морские разбойники его осушили, вылакав всю воду, но они, вероятно, там и не останавливались: колодец был полон, будто из него или не брали воды, или взяли вовсе немного…
Юноша разглагольствовал с таким искренним простодушием в лице и в глазах, что Гектор едва не расхохотался.
«Вот у кого дар великого притворщика! — подумал он. — Этот кого хочешь обманет! Молодец!»
— Мы спешили не только с вестью об уходе шерданов из долины! — продолжал свой пространный рассказ Ишни, — но и с тем, чтобы солнце не успело нагреть воду. Мы накрыли плетенки поверх крышек еще и кусками мокрого холста. Конечно, они уже высохли, но сохранили прохладу воды. Вот, попробуй, как она хороша!
И юноша извлек из короба продолговатый кувшин и подал троянцу.
Гектор открыл его и улыбнулся.
— Вода и вправду чиста и прозрачна. Послушай, Тефиб, ты заслужил право испить этой воды первым. Ты и твой друг проделали трудный путь и рисковали жизнью, чтобы предупредить нас об опасности. Я уступаю тебе свое право — пей!
И он протянул кувшин беглецу.
Египтяне, при их очень смуглой коже, редко бледнели, во всяком случае, настоящую бледность на лице уроженца Египта Гектор увидел впервые. Лицо Тефиба стало темно-желтым, глаза расширились. Но он сумел овладеть собой и ответил спокойно:
— Я уже напился, великий! Благодарю за честь.
— Чего это ты напился? — воскликнул командующий. — Мутной и теплой жижи, что еще осталась в наших сосудах? Ее уже и лошади не хотят пить! От нее несет болотом! Я не верю, что ты смог ее выпить достаточно. Эта вода чистая. Пей. Я приказываю тебе!
Его голос прозвучал на этот раз так твердо и повелительно, а в глазах, обращенных на беглеца, появилось такое выражение, что Тефиб содрогнулся. Он вдруг начал понимать…
— Но мне не хочется пить! — сказал он, и его голос прозвучал хрипло.
— Это тебе только так кажется. — Гектор встал, повернулся к египтянину, нависая на ним, и резко поднял кувшин к его лицу. — Я сказал тебе: пей!
Теперь кожа Тефиба стала серой, а губы задрожали. Он смотрел то на командующего, то на узкое горлышко кувшина, и в его глазах все яснее проявлялся животный страх.
— Нет… — тихо сказал он и всем телом он подался назад, но Гектор свободной рукой взял его за плечо и дернул к себе. Египтянин вскрикнул от боли.
— Пей, собака! — крикнул троянец, едва удерживаясь, чтобы не ударить наотмашь по этому перекошенному, посеревшему лицу. — Ты сам отравил воду в колодце, или это сделал кто-то другой? Ну?! Говори, или я тебя раздавлю, как таракана!
До этого мгновения только Анхафф, Харемхеб, Пентесилея и Ишни слышали разговор командующего и Тефиба, но теперь вокруг них стали собираться воины: грозный возглас Гектора услыхали почти все. Еще несколько мгновений, и вокруг возникло плотное кольцо людей. Даже вздумай предатель обратиться в бегство, он не сделал бы прочь ни шагу.
— Все… Мне конец! — прошептал Тефиб, закрывая лицо руками.
Потом поднял голову.
— Убей меня сразу! — хрипло сказал он. — Да, это я отравил воду. Убей меня, прошу тебя…
— Ах, как просто! — подала голос Пентесилея, до сих пор молча стоявшая рядом. — Пятьсот воинов пошли на корм грифам по его милости, и нам всем угрожает гибель, к которой он стремился нас привести, а он рассчитывает так сразу умереть! Ишь ты!
— Паук проклятый! — выдохнул Харемхеб. — Да тебя мало зарыть в землю живьем!
Стоявшие вокруг воины-египтяне постепенно начали понимать, что происходит, и среди них возник ропот. Послышались угрожающие возгласы и проклятия.