— Лучше не напоминай мне! — сквозь зубы произнес он. — Я не хочу тебя убивать.
— В любом случае, сначала выслушай то, что я скажу, — уже твердо продолжал египтянин. — Хуфу, номарх Нижнего нома, приказал воинам убить тебя. Он боится, что если ты и вправду высокого происхождения, то фараон, узнав о нанесенных тебе здесь оскорблениях, может разгневаться. Кроме того, начальник стражи Рашата, которого убила вот эта девочка, — двоюродный брат Хуфу, и они были очень дружны. Хуфу хочет отомстить. Тебе нужно уходить и во что бы то ни стало добраться до Мемфиса, чтобы искать встречи с Рамзесом третьим. Фараон недолюбливает Хуфу и не станет на его сторону. Попробовать найти защиту у фараона, пожалуй, разумнее, чем пытаться покинуть Египет.
Ахилл покачал головой.
— Покинуть Египет я не могу — здесь остаются мои близкие. Мой брат, если он спасся, тоже здесь. Мне нужно найти их. Я и сам уже решил, что пойду в Мемфис. Но у меня нет никакого желания убивать воинов, что меня караулят. Возможно ли как-то уйти отсюда незаметно, Яхмес? Обойти стражу на том берегу?
Юноша покачал головой.
— Через Нижний ном ты не пройдешь — он густо населен, и воины здесь повсюду — это ведь пограничные земли. А ты слишком заметен. Уйти можно, только обойдя Нижний ном вокруг.
— Это как же? Через пустыню?
— Да, — кивнул Яхмес. — Не удивляйся. То, что я тебе предлагаю, опасно, но это дает надежду, тогда как оставаться здесь или пробираться на тот берег — верная смерть. В этой пустыне есть оазисы, и один из них всего в четырех днях пути отсюда, если идти правильно. Очень мало, кто теперь знает этот путь. Прежде там часто ходили караваны, но часть колодцев пересохла, и караванные пути изменились. Только раз или два в год, в пору, когда часты песчаные бури, и короткий путь становится безопаснее, через этот оазис проходят отряды добытчиков слоновой кости — они везут ее из Черной земли. Порою там пополняют запасы воды отряды воинов. Мой дядя когда-то участвовал в одном боевом походе, и у него сохранилась карта. Вот, смотри.
С этими словами юноша вытащил из складок своего пояса-платка свернутый лист папируса и расправил его. Карта была нанесена черной тушью, а полоски красной туши прочертили дополнительные линии, видимо, обозначая дороги.
— Идти нужно на юго-запад, проверяя движение по солнцу, — продолжал Яхмес. — Через день пути слева покажется низкая горная цепь. К ней не нужно сворачивать, эти холмы совершенно бесплодны. Нужно только следить, чтобы они все время были слева и на одинаковом расстоянии. Еще три дня, и вы увидите впереди другие холмы. Это граница небольшого плато, на котором и расположен оазис Великого ящера.
— Что за странное название! — удивился Ахилл.
— Да, — согласился египтянин. — Оно связано со старинной легендой о чудовище, обитающем в этих местах. В этом оазисе живет небольшое племя туарегов. В пору больших караванов они жили неплохо: караванщики нанимали их проводниками через пустыню и щедро платили. Сейчас это редко бывает, но, тем не менее, обитатели оазиса ухитряются выживать на своем зеленом островке. Когда ходят с караваном, берут в уплату зерно и всякую медную и глиняную утварь, потому что сами не умеют этого изготавливать. Они вообще довольно дикие, но некоторые знают наш язык, так что ты сможешь с ними объясниться. Убеди их дать тебе проводника и пару верблюдов. По этой вот дороге, видишь — она проведена на карте жирнее других — через два других оазиса ты примерно за пятнадцать — двадцать дней доберешься до большого караванного пути и по нему выйдешь к берегам Хапи, а оттуда уже легко попадешь в Мемфис. Остальное будет зависеть от тебя.
— Как мы пройдем четыре дня по пустыне? — спросил Ахилл. — Без воды мы за двое суток погибнем, не то, что за четверо…
— Вот здесь на карте отмечен колодец, — Яхмес указал пальцем на красный кружочек. — До колодца идти двое суток. Здесь, — он раскрыл свою сумку, показывая ее содержимое, — кожаный бурдюк с запасом воды на два дня, одежда, лепешки и немного тушеного мяса и сухих фруктов. Здесь же бинты и мазь для ран. А вот в этом мешочке — десять шатов[37] золота. Это все, что у меня сейчас есть, но этого должно хватить, чтобы прожить несколько дней, когда вы доберетесь до Мемфиса, и заплатить, кому надо, за возможность увидеть Великого Дома. Вот еще папирус — это письмо к моему родственнику Сафии, он служит помощником главного садовника фараона, и у него — огромные возможности. Здесь написано, где он живет. Ты ведь не только говоришь, но и умеешь читать по-нашему?
— Умею.
Ахилл уже по-другому посмотрел на юношу и произнес, вдруг улыбнувшись:
— Как много всего в одном человеке! А ведь если бы не крокодил, я убил бы тебя, Яхмес!
— Я видел, что твое копье поразит меня насмерть, — сказал Яхмес и тоже улыбнулся. — И ты имел на это право. А вот еще мешочек — там всякие украшения из кости и стекла, которые очень любят дикие обитатели оазиса. Ими и расплатитесь за верблюдов и проводника, хотя уговаривать их все равно придется долго.
— Ой, как красиво!
Авлона, все это время напряженно пытавшаяся уловить, о чем говорят Ахилл и молодой египтянин, глянула на брошенный поверх сумки мешочек с украшениями и увидела лежащие сверху бусы из крупных, совершенно прозрачных стеклянных шариков. Амазонки не знали стекла, и девочку заворожил блеск больших круглых бусин. Несмотря ни на что, она была маленькой женщиной.
— На, надень! — Яхмес взял бусы и протянул девочке. — Там еще есть такие. Ты такая красивая, что стыдно дарить тебе эту мелочь, но раз нравится, то и носи.
Авлона не знала ни слова по-египетски, но поняла, что ей делают подарок, и вопросительно посмотрела на Ахилла. В это мгновение герой порадовался, что она не знает, кто именно располосовал его спину бичом. Он с изумлением ловил себя на том, что не испытывает больше никакой злости в отношении Яхмеса…
— Бери, бери! — сказал он Авлоне. — Надень и носи. Это очень красиво. В Трое умеют делать стекло, но ты не помнишь его. Носи, оно тебе к лицу.
И герой снова повернулся к Яхмесу:
— Я благодарю тебя. Когда, ты думаешь, мы должны отсюда уйти?
— Не позже завтрашнего утра. Завтра вечером воины собираются вновь окружить город мертвых и искать вас еще тщательнее. Возможно, они поставят здесь караульных. Их уже две тысячи там, на том берегу.
— Целая армия! — расхохотался троянец. — Против одного раненого и десятилетней девочки!
— Все же видели, чего ты стоишь…
Яхмес заколебался, явно сомневаясь, стоит ли задавать мучивший его вопрос, и все же спросил:
— Послушай… Я был еще школьником, когда у нас стали рассказывать легенды о величайшем герое Троянской войны, великом Ахилле. Но тот герой, по крайней мере, так о нем говорилось, был не троянцем, а ахейцем. Я хотел спросить тебя: твое имя… Ты не имеешь отношения к тому великому воину?
Ахилл отвел взгляд, потом вновь посмотрел в лицо Яхмесу:
— Это обо мне ты слышал легенды. А о том, что я не ахеец, а троянец, и что мои отец и мать — царь и царица Трои, я узнал меньше года назад. Так уж распорядилась судьба.
Юноша вспыхнул.
— Так это правда! Ты и есть тот самый Ахилл! Я это сразу подумал, когда Пенна назвал мне твое имя. Другого такого богатыря просто не может быть… Раз так, то мне повезло видеть величайшего героя Ойкумены!
— И не только видеть. Не только видеть, Яхмес!
Ахилл заметил, как густой румянец проступил сквозь смуглоту египтянина, и улыбнулся:
— Я от всего сердца постараюсь забыть начало нашего с тобою знакомства, ради того добра, которое ты нам делаешь теперь. Может быть, мы еще увидимся. А теперь ступай: тебе нужно успеть до темноты переплыть реку, не то опять нарвешься на какого-нибудь речного гада. Да и здесь, в городе мертвых, уже небезопасно — смеркается, и шакалы выходят на промысел.
Юноша поклонился троянцу и неожиданно подмигнул Авлоне, наконец убравшей в ножны свой нож.
— Прощайте же! Я буду молиться о том, чтобы вы добрались до оазиса живыми.
— Что он говорил тебе? — спросила Авлона, когда неверные шаги Яхмеса затихли в быстро сгущающихся сумерках. — Он сказал, как нам отсюда уйти?
— Именно это он и сказал, — ответил Приамид задумчиво. — И еще сказал, что в здешних школах обо мне рассказывают какие-то сказки. Но это нам сейчас ничем не поможет… Спать, Авлона! На рассвете мы с тобой отправимся в путь вот по этой карте.
Глава 7
Буря началась почти внезапно. Темную полосу на горизонте можно было принять за обычную грозовую тучу, только двигалась она не над землей, а как бы от земли, вырастая вертикально вверх. Ветра вначале как бы и не было, лишь по самой поверхности земли вдруг прошли песчаные вихри, и затем все стихло, стихло настолько, что каждый шаг по рассыпчатому, обжигающему ноги песку стал вдвое слышнее. В том, что вокруг не осталось ни единого живого существа, не было ничего странного — солнце стояло уже высоко, и немногочисленная живность пустыни пряталась от зноя, исчезая в невидимых норах. Но прекратилось вообще всякое движение, даже накаленный воздух вдруг перестал дрожать и струиться. Казалось, что жизнь остановилась, запечатлев этот миг непонятного и грозного напряжения.
— Ахилл, — проговорила Авлона почти шепотом. — Неужели эта туча — дождевая?
— Хорошо бы! — ответил герой. — Очень бы хорошо, только что-то не похоже…
Им был очень нужен дождь, точнее, очень нужна вода. Отмеченный на карте колодец оказался сухим. Видимо, он пересох совсем недавно — спустившись по крохотным уступам камня на самое дно, лазутчица амазонок нашла лужицу густой, липкой грязи. Но из нее нельзя было выжать уже ни капли воды. В кожаном бурдюке Яхмеса оставался еще небольшой запас — Ахилл понимал, что колодец в пустыне может оказаться сухим, и экономил воду. Но идти им было еще два дня, и палящее солнце делало жажду постоянной и невыносимой. И, тем не менее, Ахилл твердо решил, что они продержатся.