— На кого ты надеешься? На что? На случай? Или веришь, что эти мерзкие уроды не хотят убить нас, а собираются помучить и вытащить, как поступил со мной фараон?
Ахилл покачал головой.
— Я не знаю. Надеюсь я прежде всего на Бога, потому что видел Его силу много раз и знаю, что для Него нет невозможного. Давай молиться Ему, брат, и Он спасет нас.
— Если бы у меня была такая же могучая вера! — воскликнул Гектор. — Но я не могу не верить, раз так веришь ты. Что же, будем молиться и верить до последнего мгновения…
Они все так же стояли, прижавшись друг к другу плечами, вжавшись спиной в холодный шершавый камень. Шло время. Братья старались меньше говорить, чтобы и на это не тратить лишних сил, но молчать тоже было невыносимо. Из-за почти полной невозможности двигаться у обоих очень скоро стали затекать и мучительно ныть ноги, тела тяжелели, наливаясь противной немотой. Остро саднили многочисленные ранки, оставленные содравшими кожу липкими узлами паучьей сети. Ахилл, кроме того, чувствовал все нарастающую боль в раненой ноге. Герой понимал, что от этой боли нога может внезапно онеметь, и тогда он полетит в пропасть, а потому старался не забываться ни на мгновение.
Факел стал трещать, пламя доедало его смолистую головку. Братья одновременно повернули друг к другу головы. Каждому хотелось еще раз увидеть лицо другого, пока кромешный мрак не растворит и не поглотит все. И вот огонь вспыхнул ярче, затем стал тускнеть и вскоре угас.
— И не было земли, и был только мрак и хаос! — прошептал Гектор. — Так нам рассказывали о зарождении мира. А ведь действительно, полная тьма кажется плотной, будто бы там не воздух, а что-то другое…
— Тьма неполная, Гектор! — отозвался вдруг Ахилл, и его голос напряженно дрогнул. — Или у меня помрачение ума, или там… там… свет!
— Не может быть. Это бывает в непроглядной темноте: перед глазами вдруг возникают какие-то световые пятна.
— Это не то… Смотри прямо перед собой!
Гектор всмотрелся и тоже увидел. В том направлении, где они не так давно видели мерзкие фигуры пещерных карликов, качалось в пустоте, становясь все яснее, тусклое пятно света.
— Что это такое? — прошептал царь Трои, чувствуя, как на его лбу и щеках разом выступает пот. — Или, в самом деле, проклятые уроды хотят нас вытащить отсюда, или проверяют, живы ли мы?
— Это они и так знают! — отозвался Ахилл, тоже почему-то шепотом. — Здесь же все слышно… А если вытащить, то как? Сверху что-нибудь спустят? Или это еще один паук ползет сюда за добычей?
— У пауков другое свечение! — возразил Гектор. — Зеленое, как у гнилушки. Это не то. И на факел не похоже…
Их сомнения тут же разрешились. Невидимый до сих пор проем коридора, по которому они вышли к проклятому мосту-ловушке, очертился световым контуром, и затем в нем возникла и замерла человеческая фигура. Но это была не уродливая фигура карлика — держа в поднятой левой руке тускло горящий светильник, над краем пропасти стояла женщина в короткой тунике. Правая рука была опущена, но свет полумесяцем мерцал на острие боевой секиры.
— Пентесилея! — не прошептал, а простонал Ахилл.
Она вся напряглась, вслушиваясь, не издавая ни звука.
— Мы здесь! — громко сказал Гектор.
Амазонка не вздрогнула, не шелохнулась. Рукой, в которой была секира, она два раза коротко взмахнула и вытянула руку вперед. Оба героя знали, что означает этот жест на тайном немом языке амазонок: это означало — подай голос снова.
— Мы здесь, Пентесилея! — крикнул Ахилл. — Мы по другую сторону пропасти, на выступе стены. Нас заманили в ловушку. Факел погас, но у меня есть огниво и трут. Сейчас ты нас увидишь.
Щелчок железа о кремень, и рыжее пламя на недолгое время высветило фигуры мужчин, стоящих над бездной. Ахилл опустил горящий трут ниже, чтобы Пентесилея увидела как следует, на каком крохотном островке они с братом стоят.
Молодая женщина кивнула головой, потом опустила секиру к своим ногам и снова сделала несколько жестов уже свободной рукой. Эти жесты означали: «Я вернусь меньше, чем через час. Ждите».
После этого она подняла свое оружие и исчезла в проходе.
— Это невероятно! — хрипло проговорил Гектор. — Как она попала сюда? Как она прошла?
— Я не знаю, — ответил Ахилл. — Там, где завал, не пройти… И куда она пошла теперь? Что собирается сделать?
— Думаю, хочет попробовать сделать веревку.
— А-а-а, из паутины… Ну да! Значит, шла она через зал с водопадом и видела паука! О, Гермес-обманщик, что если эти ублюдки нападут на нее!?
— Надеюсь, она будет настороже…
Братья мучительно вслушивались, но из тьмы, снова ставшей глухой и плотной, не доносилось ни звука, ни движения. Ожидание становилось страшным, хотя родившаяся надежда продлила силы пленников.
Но прошло и в самом деле, очевидно, не больше часа, и тусклый свет вновь замерцал в проходе. Амазонка появилась, неся на одной руке большой моток веревки, явно сделанной из светлой паутины убитого ими чудовища.
— А куда она дела липкие узлы? удивился Гектор. — Хотя, что я, в самом деле — их же можно было просто вырезать — не так густо они сидят на этих веревках…
Пентесилея поставила светильник в стороне, возле прохода, отчего ее стало хуже видно, однако ее жест братья увидели и поняли: взмах руки ладонью кверху означал только одно: «Свет!»
— Пентесилея! — проговорил Ахилл, впервые решившись окликнуть ее по имени. — Я сейчас зажгу еще кусок трута, но это последний, и он нас осветит всего на несколько мгновений. Считаю до трех и зажигаю. Раз, два, три!
Почти одновременно со вспышкой, вновь сделавшей пленников видимыми, секира амазонки со свистом рассекла воздух и понеслась, увлекая за собой стремительно разматывающуюся паутину. Пентесилея разумно рассудила, что бросить такую легкую веревку так далеко ей едва ли удастся, и использовала другой прием. Еще миг, и Ахилл на лету поймал секиру, в то время, как другой конец веревки остался в руке женщины.
— Закрепись на той стороне! — крикнул он жене. — Ты легче нас — чтобы мы могли переправиться, тебе нужно за что-то держаться, не то любой из нас стянет тебя вниз.
Она кивнула и, оглядевшись, подошла к выступу стены, нащупала в нем выбоину. Потом перекинула веревку через оба плеча, намотала на левое, затем на правое запястье и крепко сжала в правой руке. Другой рукой молодая женщина плотно уперлась в выбоину, одновременно так поставив левую ногу, чтобы она вошла в щель между стеной и большим полукруглым камнем. Сперва у нее была мысль обмотать вокруг него веревку, однако камень был покатый и скользкий.
— Готово! — громко произнесла амазонка.
Ахилл до конца выбрал веревку на себя, намотал на руку и кивнул брату:
— Давай!
Гектор тревожно посмотрел на него:
— Если я переправлюсь, то как потом переправишься ты? Здесь же не к чему привязать веревку!
Ахилл пожал плечами:
— Вот поэтому я и пойду вторым. Не обижайся, но я все же сильнее, а ноги у меня всегда были железные. Я сумею крепче оттолкнуться, чтобы смягчить удар.
— Это безумие! — вырвалось у Гектора.
— Возможно. А есть другой способ? Гектор, умоляю, скорее — нам надо успеть выбраться до захода солнца, а оно уже вот-вот зайдет!
Старший брат с усилием перевел дыхание и, ухватившись за туго натянутую паутину, в считанные мгновения, стремительно перебирая руками, перелетел на другую сторону пропасти.
— Давай веревку, Пентесилея! — прошептал он. — Скорей!
Ахилл тем временем обвязал веревку вокруг груди, сжав ее обеими руками и, услышав крик брата: «Давай!», ринулся в пропасть.
Несущейся на него каменной стены он не видел, но угадал ее приближение и, согнув ноги в коленях, гибким могучим толчком ответил на страшный удар камня. Он ощутил такую боль, что сперва подумал, будто сломал обе ступни и на миг дурнота обволокла сознание — однако только на миг.
— Ты жив? — услышал он крик Гектора.
— Жив! — ответил Ахилл и, стараясь не думать, что с его ногами, со всей возможной быстротой взобрался наверх.
Пентесилея, которую рывок бросил грудью на камень, поднялась на ноги, и даже в тусклом свете мужчины увидели, как побелело ее лицо.
— Ты… — Ахилл прижал ее к себе, боясь сделать больно и не в силах разжать руки. — Как… Как ты прошла сюда?
— Пролезла в щель над завалом. По дороге расскажу, а сейчас идем скорее. Уже вот-вот ночь — мне нужно проползти обратно, чтобы вернуться к Патроклу и Авлоне, а уж вам придется разбирать эти глыбы. Ой, что с тобой, Ахилл?
— К Патроклу? Но ведь он… — голос героя дрогнул и оборвался.
— Он с Авлоной, ждет нас на нашей стоянке.
— Давно ты видела его? — спросил Гектор.
— Да перед тем, как идти в пещеру. Да что же с тобой такое, Ахилл?!! — испуганно вскрикнула она, глядя на мужа.
Ахилл смеялся, смеялся неудержимо, не в силах остановиться.
— Как же нас… Как нас глупо поймали! — выдохнул он, немного успокоился. — Ты понял, Гектор? Теперь уж и вправду нечем гордиться. Это был никакой не Патрокл. Нас просто подманили. Тебе ведь приходилось подманивать дичь во время охоты, подражая кряканью утки или зову оленя? И они тоже… Патрокл во время нашей стоянки не раз и не два, играя, кричал именно это слово: «Мама!» Подземные твари просто повторили его. И ведь он кричал весело — а разве малыш был бы весел, если бы его утащили в пещеру неведомые, злобные существа? Разве он, услыхав мой голос, не ответил бы мне, вместо того, чтобы по-прежнему звать маму? Мы с тобой были слишком потрясены, чтобы все это сразу понять. И ловушка сработала. Правда, непонятно, куда эти уроды ухитрились свернуть, удирая от нас, но, скорее всего, мы в полутьме просто не заметили какого-то отнорка. Но идем, идем скорее, пока и в самом деле не случилось беды… — и герой вскочил на ноги.
— Да, прочь отсюда, — поддержал его Гектор, — пока карлики не опомнились и снова не устроили нам западню!
Глава 10
Они почти бежали по проходу, чутко вслушиваясь и всматриваясь, чтобы, в случае чего, не пропустить опасности и вновь не попасть в ловушку.