— Как ты догадалась, что с нами беда? — прошептал Ахилл в спину идущей впереди жены. — Если мы и кричали во время драки с пауком, то не так уж громко.
— Криков слышно не было, — ответила амазонка. — Но мы услышали звук обвала, и затем ручей вынес из пещеры дротик Гектора. Опытный воин не мог просто так уронить или бросить оружие… Я поняла, что нужно идти за вами. Факела не взяла — его свет виден издалека, а мне сразу стало казаться, что в горе кто-то есть, и что этот кто-то — враг. Я пошла со светильником. Пока шла, много раз слышала бормотание и шажки этих тварей и один раз резко обернулась и увидела, как они удирают в какой-то отнорок. Земляные обезьяны какие-то! Тьфу! Потом наткнулась на завал и поняла, что обвал произошел именно тогда, когда мы слышали грохот — совсем недавно.
— Как ты это поняла?
— Но это же просто. Сразу за завалом ручей резко обмелел — вода проходит через щели между камнями, но проходит не вся. Если бы запруда была старая, то и русло бы уже устоялось.
— Это понятно! — полуоборачиваясь к женщине, проговорил шедший впереди Гектор. — Но, Пентесилея… Мы же видели щель над завалом — там только кошка пролезет! Как тебе удалось?!
— Сейчас я там снова пролезу! — почти сердито отрезала амазонка. — Это одно из искусств, которому нас учат с раннего детства — искусство протискиваться в любое пространство, если только туда проходит твоя голова. Мы по много лет приучаем наши мышцы растягиваться и сокращаться, наподобие тела ползущей змеи, учимся отталкиваться не только руками и ногами, но почти всеми мускулами. Эта щель и в самом деле очень узка, я так боялась, что не пройду! Хорошо, что в дороге так похудела! Я сняла с себя все, кроме сандалий, и привязала одежду и оружие к левой ступне, чтобы все это тащилось за мной следом. Потом отлила из светильника половину масла и вся им натерлась. И все равно было трудно…
— Хорошо, — не мог успокоиться Ахилл. — Ну а как ты угадала, по какому проходу мы ушли из паучьей пещеры? Там ведь три коридора.
— Четыре, — уточнила Пентесилея. — Вы не заметили четвертого, потому что он в самой глубине пещеры, в полутьме. А угадывать было не нужно — ваш факел оставлял следы на сводах и стенах, очень легкие, но заметные, по ним я и шла.
Разговаривая, они добрались до пещеры паука и увидели, что дохлая тварь уже почти погасла, лишь тусклое мерцание исходило от ее уродливой туши, погрузившейся в воду гораздо глубже — то ли мертвый паук сильней распластался в озере, то ли озеро с появлением запруды стало глубже. Просторный зал погрузился во мрак, громадные летучие мыши сновали взад и вперед над самой водой, испуская пронзительный писк.
Еще немного, и путники добрались до завала. Перед ним возникла уже довольно глубокая запруда — ручей разлился во всю ширину прохода. Шлепая по воде, они подошли к нагромождению камней, Гектор осветил его, высоко подняв светильник и вдруг вскрикнул:
— Демоны Тартара! Что это?!
Крик изумления, а затем отчаяния вырвался одновременно у Ахилла и у Пентесилеи. Они увидели, что завал сделался больше — щель над ним исчезла, а каменный оползень выдвинулся вперед куда мощнее.
— Мы же не слышали грохота! — взревел Гектор. — Как они смогли?!
— Да ничего они уже не делали! — простонал Ахилл. — Просто камни постепенно осели, и те, что вначале держались сверху, тоже оползли вниз. Они легли плотнее, щели исчезли…
— И мне не пройти! — проговорила Пентесилея.
Она не кричала, просто сказала это, но в ее голосе прозвучал такой ужас, что оба мужчины содрогнулись. Да им и самим было не менее страшно: там, на поверхности горы, уже, возможно, заходит, солнце. Тьма здесь наступает почти мгновенно, едва только последний луч солнца угасает за горизонтом. Маленькая амазонка Авлона и малыш Патрокл останутся среди ночи, под защитой одного лишь костра, и, кто знает, что случится там, совсем близко от проклятой пещеры…
— Но ведь и карликам не выйти через этот проход! — нашел Гектор последнее утешение. — Им же здесь тоже не пройти.
— Будь покоен, выходов у них наверняка хватает! — воскликнул Ахилл, в бессильной ярости ткнув кулаком в один из закрывших проход камней. — У них — десятки нор, как у крыс или сурков, они — полные хозяева этой горы и чувствуют себя в ней, как те же летучие мыши… А мы вздумали лезть в их владения, считая, что с кем угодно справимся! Пни безмозглые!
— Стоп, Ахилл, остановись! — Гектор хорошо знал, как силен и неистов бывает гнев его брата, обращенный ли на кого-то, или на себя самого, и как важно вовремя прекратить первую вспышку этого гнева, пока на героя не нашло настоящее безумие. — Стой, я сказал! Сейчас никаких истерик, или мы все погибли. Выход теперь один — как можно скорее разобрать завал. Пентесилея, тебе этих камней не поднять, потому стань в стороне и свети нам, а мы будем передавать глыбы от одного к другому. Скорее!
— Светильник протянет еще часа три, — сказала амазонка, послушно отступая к стене. — Я ведь вылила из него половину масла, чтобы им намазаться. У меня с собой еще короткий дротик, придется настрогать щепок из его рукояти и понемногу их жечь…
Говоря так, она поставила светильник на выступ камня и вытащила нож из ножен на ремне сандалии. Как ни потрясен был Ахилл, он вновь изумился твердости своей жены — мгновение назад казалось, что ее отчаяние глубже и сильнее, чем у него, но сейчас она была спокойна.
Гектор, между тем, встал возле груды камней и, обхватив один из них, поднял и передал стоящему в проходе брату. Ахилл отшвырнул глыбу вглубь коридора и тут же принял следующую.
Они работали молча, сосредоточившись только на том, чтобы неосторожным или слишком резким рывком не вызвать нового обвала. В тусклом мерцании светильника камни, которые они поднимали и перебрасывали, казались черными, блики огня плясали на их изломах. Большей частью глыбы были неподъемно тяжелы, но оба героя, истратившие, казалось, все силы сперва в битве с чудовищным пауком, а затем в мучительном ожидании гибели, стоя над пропастью, сейчас будто не чувствовали никакой усталости.
Однако завал был велик, и хотя молодые люди не отдыхали и не прерывали работы даже ради того, чтобы перевести дыхание, час проходил за часом, а среди груды камней не открылось пока даже просвета… Ночь там, снаружи, настала уже давно, все трое понимали это, и каждый пытался не думать, что там сейчас происходит.
Когда светильник стал угасать, Пентесилея вставила в него пучок щепок, наклонив их так, чтобы огонь полз по дереву снизу вверх. Они горели куда тусклее светильника и быстро догорали, так что приходилось их то и дело менять, но это занятие лишь помогало Пентесилее давить свои отчаянные мысли. Вместе с тем, она не забывала постоянно зорко всматриваться в темноту оставшегося позади них прохода. И, как оказалось, делала это не напрасно. Какое-то смутное движение привлекло ее внимание, и она, поднеся к светильнику и воспламенив еще несколько лучин, быстро подняла их и шагнула в сторону прохода.
— На нас охотятся! — крикнула она мужчинам.
Оба разом обернулись и увидели в проходе смутные силуэты карликов, толкавших перед собой какое-то примитивное сооружение, которое герои не смогли толком рассмотреть из-за темноты — то было что-то вроде метательного устройства, какие используют в некоторых армиях для разрушения деревянных крепостных стен или земляных валов. Только выглядело оно куда слабее и было заряжено не камнем, а толстым колом, заточенным с одного конца. Карлики, суетясь, натягивали паутинные веревки, чтобы оттянуть рычаги и метнуть дубину в беглецов.
— Ах, так вы не отстаете от нас, уроды!? — закричал Ахилл и, не раздумывая, швырнул в карликов очередной переданный ему братом обломок скалы.
Камень был огромный, размером в пару бычьих голов, однако герой запустил его с такой силой, что он разом накрыл оружие пещерных жителей и превратил его в обломки, заодно придавив и двоих крутившихся возле него карликов. Остальные ответили диким нестройным визгом и шарахнулись прочь, но Ахилл успел достать их вторым камнем, еще больших размеров, который придавил сразу троих или четверых. Уцелевшие пустились в бегство с такой скоростью, что их уже не догонял скудный свет лучинок и вряд ли догнал бы следующий камень.
— Вот вам! — гнев Ахилла, с которым он все это время отчаянно боролся, наконец, нашел выход, и герой на несколько мгновений потерял голову. — Вот вам, лягушки колченогие, пузыри лупоглазые, тартаровы выродки! Вот вам! Получайте назад свои камни! И чтоб у меня хвост на лбу вырос, если я оставлю в живых любого из вас, кто еще сунется к нам! И если только с моим сыном и с девочкой хоть что-то, вы слышите, хотя бы что-то случится, пускай я сдохну здесь, в вашей паучьей норе, но я вас достану! Или я не Ахилл, сын Приама!!! Слышите, вы, корявые мартышки?!
Его голос гремел, проникая, казалось, во все закоулки громадной пещеры. Ни Гектор, ни Пентесилея не пытались остановить эту волну ярости, хорошо понимая, что это невозможно. В такие мгновения Ахилл едва ли что-то видел и слышал вокруг себя.
Но герой очень быстро овладел собою.
— Все! — крикнул он, задыхаясь. — Все… Гектор, давай следующий камень. Прости, я от злости едва не спятил!
— Ко мне это «едва» уже, пожалуй, не подходит! — произнес старший брат, вновь ловко передавая младшему каменную глыбу. — Ого! Чудится мне, или эти камни поползли с другой стороны… Кажется, мы почти пробились!
Действительно, еще несколько усилий, и среди нагромождения тяжеленных глыб появился проем.
— Скорее! — Ахилл, согнувшись, рванулся вперед, но Пентесилея преградила ему дорогу:
— По ту сторону могут быть новые ловушки… Я пойду первой, так безопаснее.
Но за грудой камней никаких ловушек не оказалось. Лишь потревоженные тусклым светом лучин летучие мыши заметались под сводами прохода, будто гоняясь за своими уродливыми тенями.
Беглецы бросились бежать вдоль ручья и вскоре увидели впереди светлый контур выходного отверстия пещеры.