— Впрочем, кто бы они ни были, — вновь заговорил он сам с собою, — я их больше не увижу. А жаль!
И, поняв, что ему больше не хочется смотреть на бушующее море, человек на утесе закрыл глаза и задремал, не обращая внимания на рев и грохот внизу.
Глава 2
— Какого сатира рогатого тебе понадобилось кидаться за борт? Что тебя смыло, я не поверю, и не пытайся меня в этом уверить!
— Да я и не пытаюсь. Если бы ты не стоял, как приклеенный, у руля, милый мой брат, а тоже прыгнул бы на второе судно, я бы остался с тобой.
— Но я не мог оставить руль! Тогда нам вообще не удалось бы сблизить корабли. Тут и моей силы едва хватило. Прыгнуть я просто не успел. А ты взял и кинулся меня спасать… Что, я сам бы не выплыл? Это было глупо, Ахилл!
Сказав так, Гектор с досадой швырнул в море половинки пустой раковины. Таких раковин шторм выбросил на прибрежные камни не один десяток, и братья, собрав их в кучку, выбирали наиболее съедобные и, вскрывая лезвием ножа, проглатывали их обитателей. Море выкинуло на берег и немало рыбы, но в том месте, где троянцы спустились к воде, успели похозяйничать чайки, они паслись тут целым стадом, а идти дальше по скользким валунам, облепленным еще более скользкими водорослями, молодым людям пока не хотелось.
Несколько часов, до самого заката, они, помогая друг другу, боролись с волнами, не давая ни выбросить себя на острые скалы, ни утащить далеко в море. Когда стемнело, и шторм ослабел, братья решились подплыть к одному из утесов и при неверном свете звезд сумели ухватиться за неровности камня и взобраться на осаждаемый волнами уступ. Здесь было достаточно места, чтобы лечь, и троянцы в полном изнеможении растянулись на жестком и мокром ложе. У них не было сил говорить. Оба про себя молились за своих близких, за тех, кого гигантский вал, уничтоживший их поврежденное судно, унес на втором корабле.
Отплывая двадцать дней назад из Египта на кораблях Неоптолема, герои решили разделиться. Гектор и Пентесилея поплыли на одном судне, Ахилл на другом, вместе с юным царем Эпира. Амазонке очень не хотелось плыть отдельно от мужа, но она понимала, что отцу с сыном надо о многом поговорить, и даже самый близкий человек может при этой беседе оказаться лишним.
И вот этот страшный шторм, и скалистый берег, нежданно появившийся во мгле, и рифы, не замеченные кормчим… Рулевой поплатился за свою незоркость — его выбросило за борт вместе с четырьмя гребцами. Гектор сам стал к рулю и, заметив, что корабль Неоптолема бесстрашно идет к ним на выручку, сумел преодолеть натиск волн и поставить поврежденное судно почти борт о борт с кораблем племянника. Они дважды смогли проделать это, и более двадцати пяти гребцов перескочили на целое судно и были спасены. Пентесилея прыгнула во время второго захода, сохраняя полное спокойствие.
Но когда Ахилл понял, что Гектор остался у руля обреченного корабля, и увидел, как вырастающая стеной гигантская волна накрывает этот корабль, вместе с тем поднимая и унося ввысь судно Неоптолема, у него вырвалось короткое проклятие, и он кинулся за борт, скользя по склону горы-чудовища вниз, устремляясь вслед за исчезающим в ее чреве кораблем Гектора.
— Когда утихнет шторм, найдешь этот берег! — успел он крикнуть Неоптолему. — Мы выберемся, не бойся! Береги мою жену!
Последние его слова, скорее всего, проглотил вой и рев водяного исполина. Но, пролетая по скользящей и пенящейся, плотной, как масло, воде, Ахилл поймал вдруг себя на мысли, которая, при всей отчаянности положения, рассмешила его: «Бедный мой Неоптолем! Он только и делает, что бережет чужих жен… Что за несправедливость?..»
Гектор успел вылететь из вздыбленного корабля до того, как гигантский вал ударил его о скалы и размозжил в щепы. Герой только чудом сам не врезался в утес — волна оттащила его в самый последний миг, затем снова швырнула навстречу ребристой стене, и он почувствовал, что, даже напрягая все силы, не справится, не сможет отгрести назад. Но толчок о скалу оказался несильным, опять вода милостиво рванулась назад и теперь с неистовой силой понесла Гектора прочь от берега, в море. Вот тут он и увидел рядом возникшего прямо из волны Ахилла, и тот, схватив его за пояс, крикнул:
— Вдвоем выгребем! Р-раз, два, три-и-и!
Их согласные усилия оказались не напрасны. Они и вправду выгребли. Но теперь, утвердившись на плоском выступе утеса, смогли лишь выплюнуть набравшуюся в рот и в горло воду и бессильно вытянуться, прижавшись друг к другу. Кажется, они даже заснули.
А утром, когда рассвело и шторм совсем унялся, братья спустились по почти отвесному утесу к морю и, ощутив жестокий голод, набросились на ракушки. К счастью, им не пришлось искать воду: как раз в этом месте с отвесного берега падал крохотный, брызжущий во все стороны стеклянными искрами водопадик. Он выточил лунку в одном из камней, и в ней бурлила и переливалась лужица, к которой молодые люди по очереди припали солеными воспаленными губами.
— Могло быть хуже! — сказал Гектор после некоторого молчания, поняв, что выговаривать брату за его самоотверженный поступок бессмысленно, тем более, что одному было бы и не выплыть — да, скорее всего так…
— Я уверен, что корабль Неоптолема спасся, — твердо сказал Ахилл. — И они с Пентесилеей сумеют отыскать эту землю и найти нас.
— Надеюсь, — кивнул Гектор. — Кормчий Неоптолема очень опытен. Но ты сказал «уверен», братец… Это именно уверенность, или снова проявляется твое необычное чутье? Ты чувствуешь, что они живы?
— Да, — голос Ахилла звучал твердо. — Да, чувствую.
— Тогда все в порядке, — Гектор перевел дыхание. — А скольких людей мы потеряли, как думаешь? И сколько сейчас на том корабле?
— Утонуло не меньше пятнадцати человек. Все, кто не смог перескочить на второй корабль. Едва ли кто-нибудь еще сумел выгрести в этих волнах… На двух кораблях Неоптолема, когда он приплыл в Египет, было сто двадцать человек. Тридцать восемь погибли в битве с лестригонами. Когда мы отплывали, гребцов на каждом судне было по сорок. Да еще кормчие. Сейчас у Неоптолема двадцать пять — двадцать шесть гребцов прибавилось. В любом случае, корабль несет не так уж много груза. Это не могло помешать ему бороться со штормом.
— Такие корабли и сотню человек несут спокойно, — заметил Гектор, вылавливая в кучке раковин крупную устрицу и с хрустом ее раскрывая. — К тому же, запасы воды и провизии у нас были уже не велики — какой там груз! Только вот сможет ли кормчий отыскать обратное направление? Буря унесла их неведомо, как далеко…
Ахилл всмотрелся в подернутую клочковатыми сизыми облаками линию горизонта и усмехнулся:
— Звезд с неба буря не сдула и не изменила очертания созвездий, Гектор! Опытный мореход найдет дорогу в море так же легко, как мы по карте на земле. Ты же и сам умеешь определять морской путь. И даже я немного умею, хотя и позабыл морские уроки Хирона. Нет, нет, на этот раз мы не потеряемся и не разлучимся, поверь! Знать бы вот только, куда нас занесло! Что это — большая земля, остров?
— Остров, — без раздумий ответил старший брат. — В этой части моря никакой большой земли нет. Мы ведь в Зеленом море, до Эгейского еще плыть и плыть. А острова здесь есть. И их немало.
Он проглотил еще одну устрицу и подставил ладонь под рассыпчатую струйку водопадика, чтобы запить солоноватое угощение.
— Ты обратил внимание на привкус воды? — спросил он брата, сделав глоток и задержав на миг воду во рту.
— Нет, — покачал головой Ахилл. — Слишком хотелось пить. А ну-ка…
Он тоже глотнул и слегка поморщился.
— Сера!
— Вот именно, — усмехнулся Гектор. — Вода со вкусом серы. Странно.
— Я что-то когда-то слышал о таких источниках, — Ахилл нахмурился, пытаясь вспомнить. — Но что?.. Впрочем, разве это важно? Насколько я помню уроки моего учителя о разных веществах, сера ядовита только, когда горит. Эй, постой-ка? Что это плывет?
Он вскочил и указал на нечто выпуклое, мелькающее в волнах прибоя возле камней.
— Похоже на большую рыбу. Может, ее убило ударом о скалы? Надо выловить!
С этими словами Гектор обнажил меч и шагнул в воду, стараясь подцепить непонятный предмет. На обоих братьях были только туники, ременные пояса и сандалии, а меч троянский царь привесил к поясу, едва началась буря — он понимал, что случиться может все, и, если придется покинуть корабль, надо иметь при себе оружие. Ахилл был без меча, а его копье осталось на корабле Неоптолема, однако в последнее время герой, по примеру своей жены, носил на ремне сандалии нож, а на поясе — огниво. Так что братья легко могли добыть огонь — было бы только, что жарить на нем.
Однако вместо рыбьей туши Гектор подтащил к берегу какой-то кожаный мешок со вставленной в один из уголков костяной трубкой, из которой торчала пробка.
— Ба! — расхохотался герой. — Да это ведь один из бурдюков с нашего корабля. В нем было отличное фиванское вино, которое египтяне очень любят. Бурдюк на две трети пуст, потому и плавал.
— Мне куда больше нравится, что на одну треть он наполнен! — в голосе Ахилла послышалось нетерпение. — Раз уж у нас нет мяса на завтрак, и его не добыть, пока мы не взберемся на эти утесы, так подкрепим пока что наши силы вином. После этой мокрой ночи у меня до сих пор все дрожит внутри. Я даже и разбавлять вино не стану.
— Египетские вина в этом и не нуждаются, — заметил Гектор, тоже с немалым удовольствием вытаскивая пробку из горла бурдюка. — Да и совестно портить благородный напиток серой!
Герой несколько раз глотнул, и на его лице расплылась довольная улыбка. Он передал бурдюк брату, и тот также долго от него не отрывался. Вино согрело их и, действительно, вернуло силы. К тому же, выпив, можно сказать, почти на голодный желудок, они ощутили действие хмеля, которое оказалось благотворным — тревога и напряжение ослабели, настроение у обоих поднялось.
— Теперь остается узнать, обитаема ли эта земля, — заметил Гектор. — Если здесь есть лю