ди, возможно они нам помогут.
— Далеко от берега лучше не уходить, — возразил Ахилл. — Корабль может вернуться.
— Не раньше, чем через сутки, а скорее, через двое-трое суток, братец. Не забывай, сколько длилась буря. Она их далеко унесла. И, в любом случае, нам надо добыть себе пищу получше этих скользких тварей. Если здесь кто-нибудь живет, попросим хотя бы пару лепешек и молока.
— А если остров населен дикарями, и они не жалуют чужеземцев? — усмехаясь, спросил младший брат.
Гектор хмыкнул.
— Ну… Тогда придется их обучать гостеприимству. Если серьезно, то я, конечно, ни с кем драться не хочу — надоело. Но если на нас нападут, думаю, мы с тобой не окажемся слабее дикарей? Само собою, если здесь живут не лестригоны.
— Да хоть бы и они! — пожал плечами Ахилл. — У нас уже есть опыт. Эй, брат, постой… Или мне показалось, или я уже точно знаю, что эта земля населена людьми. Посмотри-ка туда… Нет, туда, туда, на ту вершину!
Гектор вскинул голову и тоже заметил на самой вершине утеса, на высоте примерно в полторы сотни локтей, темную человеческую фигурку. Судя по тому, что ее было видно целиком, человек бесстрашно стоял над самым обрывом и, кажется, даже наклонялся, всматриваясь. Рассмотреть его мешали большое расстояние и лучи солнца, поднявшегося уже высоко и светившего братьям почти в глаза.
— Нам его плохо видно, а он нас отлично видит и, судя по всему, сейчас как раз и рассматривает, — заметил Ахилл, не проявляя тревоги, лишь с некоторой досадой. — Мы перед ним, как мухи на тарелке! Интересно, он там действительно один, или это разведчик, и сейчас покажется остальная компания?
— Возможно, — пожал плечами старший брат. — Но если они тут живут тихо и мирно, то появление двух здоровенных чужаков вполне может их насторожить. Эй, наверху!
Крикнув во всю силу голоса, Гектор замахал рукой темной фигурке. Та тотчас махнула в ответ обеими руками и, к изумлению братьев, скользнула вниз с обрыва!
— Аполлон-стреловержец, да он рехнулся! Или он умеет ползать по отвесной стене, будто гусеница?
— Там есть, за что цепляться, — возразил Гектор. — Склон неровный. Но все равно это невероятно опасно. И смотри-ка, лезет! Может, он обезьяна?
Пока они с невольным страхом следили за незнакомцем, тот одолел локтей тридцать головокружительного спуска и пропал из глаз — дальше в склоне была выбоина, круто уходящая вниз, и смельчак явно двинулся по этой, тоже небезопасной, тропе.
— Выбоина заканчивается как раз над тем уступом, с которого мы утром слезли, — заметил Гектор. — Его высота не меньше двадцати локтей. Мы спустились, помогая друг другу, и используя наши пояса. А он что, думает спрыгнуть?
— Тогда он не обезьяна, а белка-летяга! — хмыкнул Ахилл. — Я с такой высоты не стал бы прыгать и на мягкую землю.
— А может, он надеется, что мы будем его ловить? — воскликнул старший брат. — Нет уж, зря рассчитывает…
— Вот только этого от тебя и ждать, братец Гектор! — раздался сверху, с уступа, хорошо знакомый братьям голос. — Такой уж ты добрый!
Оба молодых человека разом вскрикнули, и оба подумали, что им померещилось, потому что этого просто не могло быть. Однако лицо, тут же появившееся над краем уступа — молодое, прекрасное, покрытое золотым загаром, точеные плечи, упругая грудь под черной тканью туники с упавшим на простую ткань черным блеском полураспавшейся косы, — все это могло принадлежать только…
— Пентесилея! — почти разом закричали троянцы.
— Как ты?.. — выдохнул Ахилл и умолк.
— Нет, нет! — она взмахнула рукой. — Ничего не случилось. Корабль Неоптолема не разбился. Просто я решила поплыть за тобой, Ахилл.
— Ты спятила! — закричал он, вспомнив ревущую бездну, из которой спаслись они с Гектором. — Мы едва выгребли вдвоем…
— Я ведь была уже далеко от берега, — невозмутимо сказала амазонка, заплетая конец косы и, кажется, не очень спеша спускаться. — И не стала к нему приближаться, пока волны не ослабели. Ты знаешь, амазонки умеют держаться на воде, почти не расходуя сил. И чем сильнее волна, тем это легче.
Гектор тихо выругался.
— Тебя могло унести куда-нибудь от берега! — воскликнул он.
— Не могло. Тучи разнесло быстро, а я запомнила расположение звезд до начала шторма, и, когда стало возможно, поплыла в нужном направлении. И не так уж долго пришлось плыть. Не сердись, Ахилл, прошу тебя, — тут ее голос просительно дрогнул. — Но мы ведь решили, что больше не будем расставаться… Ну что, ты не злишься? Можно мне спуститься?
Ахилл только горестно мотнул головой.
— Как будто имеет значение, злюсь я или нет… А как ты намерена спускаться?
— Очень просто. Лови! И молодая женщина преспокойно прыгнула вниз с высоты двадцати с лишним локтей. Но расчет был точен — реакция Ахилла не притупилась после ночных приключений, и он ловко поймал амазонку прямо на руки.
Глава 3
— Я выбралась на берег стадиев на пять западнее вас, — рассказывала Пентесилея, покуда они друг за другом поднимались по извилистой и крутой расщелине. — Но еще когда нас несло на эти утесы, я запомнила их форму, запомнила эту приметную группу камней, что торчит внизу. Я подумала, что вас должно вынести именно туда, а потому, поднявшись наверх, пошла вдоль кромки утесов в этом направлении. И увидела вас сверху.
— Ты осматривалась там, наверху? — спросил Гектор, морщась, потому что острый камешек как раз попал в его сандалию и больно впился в пятку. — Что это, по твоему? Остров?
— А что это еще может быть? — удивилась амазонка. — Да, я осматривалась. На запад и на восток кругом море. С севера — горы, скалы, заросли кустов. Судя по всему, остров.
— И, судя по всему, людей на нем нет, — заметил Ахилл.
Пентесилея покачала головой, хотя он шел впереди нее и не мог этого видеть.
— Люди здесь есть, это совершенно очевидно. Я видела тропы, которые протоптали не звери, видела ветви кустов, явно сломанные человеческой рукой. И дикие козы кинулись от меня прочь, едва учуяв — они знают, кто такой человек. А на небольшой поляне, по которой я прошла, должно быть, недавно паслось стадо — я видела овечий и собачий помет.
— Если эти люди разводят овец, то они, по крайней мере, не совершенно дикие, — в раздумье произнес Гектор.
Пентесилея ничего не ответила.
Подъем заканчивался, крутизна утеса сменилась более пологим откосом, и среди трещин камней появились пучки травы и хилые кустики.
Подумав, амазонка снова заговорила:
— У меня какое-то непонятное ощущение… Словно здесь не все нормально.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Ахилл.
— Не знаю. Странно все это выглядит. Та часть острова, куда я приплыла, не такая неприступная, как эти утесы. Там есть неплохая бухта, она далеко вдается в берег, и гряда скал защищает ее от штормов. Если здесь живут люди, и они не дикари, то там должны бы стоять рыбачьи лодки, мог бы быть причал. Ну, положим, причал — уже признак высокого развития, положим лодки могли убрать на время шторма. Но должны быть какие-то колья, к которым их обычно привязывают, должно быть что-то, что в этой бухте говорило бы о присутствии людей. Ничего нет… И эти дикие козы, что так от меня шарахнулись… Да, животные пугаются, видя человека, но то был не испуг — то был ужас, смятение, словно я напала на них. У меня ощущение, что здесь обитает страх. Все кого-то боятся.
— Интересно… — задумчиво проговорил Гектор и ничего не добавил.
— Может здесь водится что-то вроде горных карликов? — предположил Ахилл.
— Они не могли бы заниматься скотоводством, — возразил его брат. — Они боятся света. Но самое странное, что и мне этот остров отчего-то кажется необычным. И я тоже не понимаю, почему.
Путешественники вышли на плато, которое продолжало полого подниматься в северную сторону, переходя затем в склон довольно высокой горы, заросшей кустами и жидким низкорослым сосняком. К востоку плато шло вниз, кусты постепенно становились гуще, но среди них ясно обозначилась неширокая тропа.
— Если бы ее проложили звери, ветви опускались бы ниже, — сказал Гектор и отчего-то нахмурился. — Слонов тут уж точно нет, носорогов тоже, а прочее зверье меньше ростом. Здесь ходят люди. Ну что? Пойдем, узнаем, к кому мы заплыли в гости?
Ни Ахилл ни его жена ничего не возразили, но Пентесилея решительно выступила вперед.
— Гектор, можешь обижаться, но я пойду первая. Я лучше различаю следы и скорее замечу ловушку.
После приключений в пещере горных карликов братьям нечего было возразить на это, и они молча уступили дорогу амазонке.
Но тропа не принесла никаких неожиданностей. Кусты расступились, и путники вышли на широкую открытую площадку, справа ограниченную грядой желто-серых валунов, а слева — почти отвесным склоном, в котором темнело отверстие размером с высокую и широкую дверь.
— А вот и пещера! — прошептал Гектор.
— Да. И либо она искусственная, вырытая людьми, либо люди постарались ее обустроить! — так же тихо отозвался Ахилл. — Прямо вход во дворец!
Действительно, отверстие более всего походило на дворцовые ворота. Его обрамляли высеченные из той же скалы витые колонны с нависающим над ними козырьком, тоже каменным, украшенным резьбой. Внутри, в полутьме, угадывались светлые, должно быть, деревянные, полуоткрытые створки. К этой своеобразной двери вели четыре каменные ступени, покрытые нежно-розовым, с оранжевым узором, ковром.
— Ничего не понимаю! — проговорил Гектор, на всякий случай оставаясь в тени нависающих над тропой кустов. — На этом диком острове какой-то восточный дворец… Резьба на козырьке напоминает персидскую вязь. Отсюда не различить, но мне кажется, там даже какие-то надписи… Точно все это из сказки.
— Вот именно! — Пентесилея тоже стояла среди кустов и смотрела на загадочные двери с явной тревогой. — Надеюсь, в трусости меня никто не заподозрит, но мне это не нравится.
Ахилл тихо рассмеялся.
— Непонятное всегда настораживает. Так или иначе, нам придется узнать, кто хозяин этого жилища.