Зал имел такую же ширину, как портик, а его длина была не менее 16 метров – возможно, даже 20 метров или больше. Пол был сделан из плотно утрамбованной глины. В таком большом помещении деревянные колонны кажутся совершенно необходимыми для того, чтобы служить опорой потолку или крыше; однако никаких признаков их существования Дёрпфельду выявить не удалось: возможно, все это погибло в огне пожара или во время первых раскопок Шлимана. Вдоль центральной оси зала, на расстоянии 7 метров от дверного проема, Дёрпфельд обнаружил остатки круглой глиняной платформы, поднимающейся примерно на 7 сантиметров над уровнем пола. Она сохранилась довольно неплохо, поэтому археологи смогли вычислить ее первоначальный диаметр – около 4 метров. Сохранившаяся часть – это фрагмент внешнего края ступенчатого открытого очага, одного из первых предшественников таких же церемониальных очагов, которые также были обнаружены во дворцах микенской эпохи в Микенах, Тиринфе и Пилосе. Никаких признаков стационарной или другой мебели в помещении нет. Там, безусловно, должно было быть специальное место или трон для царя, а также каменные или деревянные табуретки и скамьи для членов его семьи и совета. Пол, несомненно, был покрыт специальными циновками, коврами или шкурами животных.
Вся часть здания выше фундамента рухнула, и мы можем только гадать о том, как выглядел мегарон. Вероятно, крыша была плоской; она была сделана из толстого слоя глины с соломой, покрывавшего мощные деревянные балки, которые были уложены горизонтально вплотную друг к другу. Если в портике и в зале колонны отсутствовали, то поперечные балки должны были иметь большую толщину и прочность, чтобы быть в состоянии выдержать огромный вес крыши. Скорее всего, прямо над очагом находился коньковый фонарь, через который в помещение проникали свет и воздух; если же его не было, то, возможно, существовала его замена в виде отверстия для выхода дыма. Не исключено, что вдоль стен зала проходила галерея, сделанная на некотором возвышении относительно уровня пола. Почти ничего нам не известно также о северо-западной части здания и его общей длине. За большим залом вполне достаточно места еще для одной комнаты, а то и для двух. Однако никаких достоверных свидетельств их существования не сохранилось.
Благодаря своим величественным размерам, архитектурному стилю и мастерству исполнения мегарон занимает первое место среди построек Трои II. Не вызывает сомнений, что он принадлежал верховному правителю. Неясно, какие функции выполняло это здание: то ли оно использовалось главным образом для официальных мероприятий, то ли в нем жил правитель с семьей. В любом случае с обеих сторон здания находились два строения того же типа, но значительно меньших размеров. Они оба выходили на юго-восток в тот же самый дворик с колоннадой, что и мегарон. Поскольку пересекавший холм раскоп Шлимана проходил как раз в этом месте, здание, расположенное на юго-западе, утрачено полностью. Правда, в северной части сохранились весьма незначительные его остатки. А его двойник с северо-востока сохранился достаточно хорошо: до нас дошли и его глубокий портик, и основной зал, и задняя комната. Похоже, что эти два здания были жилыми помещениями для семьи правившего царя. Дёрпфельд обнаружил еще три мегарона: IIЗ и IIТ, стоявшие в одном ряду с упомянутыми выше сооружениями, к северо-востоку от них, а также НЕ, построенный к юго-западу. Вероятно, все они тоже принадлежали правителю, из всех возможных типов зданий явно отдававшему предпочтение мегаронам. Среди построек представлены и другие типы зданий, отличавшиеся большим количеством крохотных комнат. Например, к ним относится одно достаточно большое здание, которому Дёрпфельд присвоил номер IIГ. Оно находится к северо-западу от юго-западных ворот. Видимо, там было не меньше 12 небольших комнат прямоугольной формы. Возможно, здание служило хранилищем или там располагался гарнизон или почетная охрана.
Оборонительные стены и ворота время от времени ремонтировали и немного переделывали. Так было вплоть до катастрофы, ознаменовавшей конец периода IIж. Все мегароны, кроме IIТ, очевидно, в той или иной степени сохранились, и в них продолжали жить люди и в последующие периоды Трои II. Одним из самых удивительных новшеств периода II г было расширение дворика с колоннадой, в который выходил мегарон IIА. Ограничивающая его стена с поперечными контрфорсами была передвинута примерно на 3 метра назад по сравнению с ее первоначальным положением и воссоздана на новом месте в том же виде, в каком она существовала в период II в. Несмотря на то что не удалось обнаружить никаких каменных оснований, можно предположить, что, вероятно, в качестве опор для крыши были вновь использованы деревянные колонны. Однако в отдельных местах вдоль западной стороны дворика были найдены обугленные кусочки упавших бревен. Кроме того, там попадалось много кусков глины с отпечатками соломы и веток, которыми была покрыта крыша.
Самой характерной находкой пласта периода II г были многочисленные небольшие углубления различных размеров, форм и глубины. Они были сделаны прямо в полах жилищ и в мостовых; часто в них находились осколки больших сосудов (пифосов) и сланцевой глины, а также огромное количество глиняных черепков, раковин и разного мусора. Почти с полной уверенностью можно сказать, что некоторые из этих углублений использовались в качестве своего рода подставки для больших сосудов, в которых хранились различные продукты и вода. Вероятно, сверху сосуды закрывались крышками из сланцевой глины. Шлиман писал о том, что ему удалось обнаружить более 600 таких пифосов в пласте, который он отнес к «Сожженному городу»; вполне возможно, что очень многие из них в действительности относились к периоду II г.
До нас дошло очень мало информации о состоянии общества периода Трои IIд; однако уже в этот и в два последующих периода – IIе и IIж – появляются значительные новшества, возможно отражающие определенные политические, экономические или социальные перемены. Большой мегарон и большинство его соседей по-прежнему не сдают позиции и остаются на своих местах. Но на территорию, раньше принадлежавшую только царю и его семье, постепенно наступает целый комплекс зданий, о чем свидетельствуют остатки их стен. Это простые постройки, вероятно, жилые дома, а не амбары для хранения припасов для дворца. Вполне возможно, что в Трое IIж подобные дома существовали и в других местах крепости, но свидетельства этого давно утрачены.
Пласт Трои IIж в среднем имеет толщину более 1 метра; он состоит главным образом из пепла и золы, обуглившихся остатков и сгоревшего мусора. Поскольку весь этот слой покрывает как остатки мегарона, так и всю остальную территорию крепости, он является красноречивым свидетельством того, что поселение погибло в большом пожаре, в котором не смогло уцелеть ни одно здание. Это тот самый «Сожженный город» Шлимана, поначалу названный им Третьим городом, затем Вторым городом. Это тот самый город, который вплоть до 1890 года Шлиман считал Троей Приама и Гомера.
На всех участках, обследованных экспедицией университета Цинциннати, встречались многочисленные свидетельства того, что катастрофа поразила город внезапно. Перед тем как спасаться бегством, у жителей почти не было времени собрать самое ценное из своего имущества. Во всех раскопанных зданиях были найдены попорченные огнем обломки мебели, остатки домашнего имущества и припасов. Почти в каждом здании были обнаружены фрагменты золотых украшений и ювелирных изделий, вероятно брошенные во время панического бегства.
Большую часть знаменитого «золота», найденного Шлиманом, сейчас мы с полной уверенностью можем отнести к периоду Трои IIж. Все девять кладов, записи об обнаружении которых он оставил, в том числе клад Приама, были извлечены из земли на месте и вокруг жилого строения довольно больших размеров (примерно 8×15 м), которое он назвал «Домом городского главы». Здание из пяти или более комнат стояло к северу от юго-западных ворот. Стиль кладки (на каменном фундаменте возведены стены из необожженного кирпича) и его место в стратификации позволяют сделать вывод о том, что оно было построено в период IIж и погибло в великом пожаре, положившем конец Трое II.
Причину бедствия – произошел пожар в результате действий врага или по случайности – с полной определенностью установить невозможно, хотя есть признаки, говорящие в пользу каждого из этих вариантов. Если город был захвачен и разорен врагом, то те его обитатели, которым повезло меньше, обязательно стали бы жертвами нападения и в ходе раскопок в руинах зданий археологам наверняка попадались бы человеческие останки. Однако на настоящий момент в записях археологов документально зафиксирован только один случай обнаружения подобной находки: это был фрагмент небольшого черепа взрослого человека из пласта периода IIж. Шлиман упоминает о скелетах «двух воинов» в бронзовых шлемах, которые были найдены в пласте со следами пожарища; однако их положение в стратиграфии ничем не подтверждается, а шлемы позже оказались фрагментами бронзового сосуда. Учитывая все сказанное выше, можно прийти к выводу, что обитатели города успели спастись. С другой стороны, если армия захватчиков покорила город, сначала она обязательно бы разграбила дома и только потом предала их огню. В этом случае археологам достались бы лишь отдельные золотые и серебряные находки. Но и здесь можно выдвинуть контраргумент: если бы все или большинство жителей города смогли спастись бегством, то рано или поздно они обязательно вернулись бы за оставленными сокровищами. То, что они не сделали этого, может иметь только одно объяснение – какой-то очень сильный фактор воспрепятствовал им. Что произошло в действительности и почему погибло целое поселение – по-прежнему остается тайной за семью печатями, однако факт остается фактом: Троя была полностью разрушена. Как мы увидим, и это еще один факт, катастрофа не привела к сколько-нибудь значительному нарушению процесса культурного развития поселения. При сохранении прежней цивилизации и отсутствии явных следов чужеродного влияния культура Трои II развивалась постепенно и неуклонно до тех пор, пока эстафету не приняла ее преемница – Троя III.