Шлиман пишет об обнаружении в одном из домов Второго города скелета женщины. Дом сгорел во время пожара, и пожар, судя по всему, стал причиной смерти женщины. В любом случае положение скелета было очень необычным – оно было почти вертикальным. Понятно, что при обычных похоронах поза женщины была бы совсем другая. Рядом с останками лежало несколько шпилек из золотой проволоки, возможно служивших для закрепления прически, прямая булавка из электрона и несколько небольших золотых бусин. В юго-западной части крепости в слое Третьего города Шлиман наткнулся на два мужских скелета. Как уже говорилось выше, он считал их останками погибших во время пожара воинов. В откопанном им в «Сожженном городе» горшке находился череп молодой женщины, а в меньшем по объему сосуде из того же слоя – половина скелета зародыша. Похоже, что, кроме последнего, эти останки не были похоронены должным образом.
Три могилы были найдены экспедицией университета Цинциннати в слое Трои II в самой крепости. Одна из них, относящаяся к периоду Пб либо Ив, – это могила взрослой женщины примерно тридцатилетнего возраста. Тело, лежащее на левом боку в полусогнутом положении, было похоронено в неглубокой ямке, образовавшейся прямо под оборонительной стеной Трои Па. Могила была обложена небольшими обломками камней, никаких предметов с покойной оставлено не было. В другой могиле, которую относят к периоду Не, находился скелет ребенка примерно восьми лет; тело было похоронено в небольшом углублении под полом дома. Оно лежало на правом боку в полусогнутом положении; никаких предметов при нем тоже не было. (Фото 28.) В третьем захоронении покоился подросток двенадцати—тринадцати лет; его тело тоже лежало на правом боку в полусогнутом положении. Могила была неглубокой, она была устроена под полом дома периода Нж. Единственный предмет, обнаруженный при покойном, был небольшой кусок свинцовой проволоки.
Тот факт, что на территории поселения могилы, за исключением захоронений детей, попадаются редко, возможно, объясняется тем, что в то время не было принято хоронить умерших в пределах городских стен. Попытки Шлимана, Дёрпфельда и экспедиции университета Цинциннати обнаружить места массовых захоронений раннего бронзового века за пределами крепости не увенчались успехом. Шлиман считал, что в то время люди практиковали сожжение покойников, однако до тех пор, пока не удастся получить доказательства, подтверждающие какую-либо из версий, однозначного вывода о том, как поступали жители Трои II со своими покойниками, сделать нельзя. Относящиеся к этому хронологическому периоду кладбища со множеством захоронений были обнаружены в Соме, Йортане, Баликезире, Босуюке и Бабакёе. Возможно, подобные захоронения есть и в окрестностях Трои – в таком случае, должно быть, они очень хорошо спрятаны.
Ясно, что в период Трои II поселение не было изолировано от окружающего мира; нет сомнения, что оно находилось в каких-то отношениях – дружественных или враждебных – с другими регионами и в определенной степени имел место даже обмен товарами. Обнаруженные в основном Шлиманом большие запасы золота, серебра, свинца, меди и бронзы явно не местного происхождения, должно быть, они откуда-то привезены. Обсидиан привозили с Мелоса, а мрамор, из которого в Трое вырезали фигурки божков и чаши, наверное, с Киклад. Нефрит и похожий на лазурит камень, из которых делали боевые топоры, поступали, как отмечалось выше, из Бессарабии или из какого-то другого, еще более отдаленного места. Наряду с приобретением сырья (и это не вызывает сомнения) для изготовления каких-то вещей (например, мраморных божков, боевых топоров, а также золотых украшений и ювелирных изделий) троянцы могли импортировать и готовую продукцию. Каменный пест для ступки и серебряные щипчики, скорее всего, были сделаны на Кикладах; золотой соусник с двумя носиками, вероятно, привезли в Трою уже в готовом виде, да и типичные для Киклад костяные трубки для красящих веществ – тоже.
Чужеземные керамические изделия, которые начали прокладывать путь еще в Трою I, поступали в Трою II и продолжали поступать на протяжении всего раннего бронзового века. Большая часть привозной керамики принадлежит к раннему Эгейскому, кикладскому и элладскому типам, для которых характерны однотонные, покрытые глазурью изделия, иногда черного цвета, но главным образом красные и красноватые. Другими отличительными особенностями, как правило, больших сосудов для хранения продуктов являются прочная плотная серо-голубая глина, тщательная обработка поверхности и покрытие ее тонким слоем красноватой, коричневатой или серой глазури. Экспедиция университета
Цинциннати предположила, что это, возможно, какая-то местная разновидность кикладской глазурованной керамики, однако не исключено, что эти сосуды были произведены на каком-то из островов Эгейского моря. Существовала еще одна похожая разновидность керамики, отличавшаяся тем, что изделия не покрывались глазурью. Почти с полной уверенностью можно сказать, что они были сделаны местными мастерами как подражание более ценным образцам. Все сказанное в основном относится к большим высоким сосудам. Это обычные сосуды для повседневного использования. Малое количество из них отличается художественными достоинствами. Большинство имеют весьма внушительные размеры, и совершенно очевидно, что они были привезены не как самостоятельные предметы, а как средства транспортировки. Возможно, из эгейских стран в них привозилось оливковое масло.
Пока не удалось установить, каким именно образом попадали к троянцам все эти чужеземные предметы. Среди историков долгое время бытовало мнение, что «торговля» и «коммерция» в бронзовом веке были не более чем вежливым обозначением набегов и грабежей. Конечно, как нам известно из поэм Гомера, такая система «обмена» не прекратила своего существования и в конце позднего бронзового века. Не вызывает сомнения, что золото, серебро, бронза и другие ценности захватывались в ходе многочисленных набегов; однако маленькие плошки, чашки, кувшины и большие сосуды повседневного использования едва ли в больших количествах в виде трофеев привозились домой. Следовательно, даже в третьем тысячелетии до Рождества Христова должен был существовать какой-то способ организованной бартерной торговли.
Тогда какие же товары для бартера должны были предоставлять троянцы? Троянская керамика – или ее имитация – была найдена на большой территории: в Центральной Анатолии, Киликии, на севере Сирии, на Кикладах, в материковой части Греции, во Фракии и даже в юго-восточной части Болгарии. Особенно это относится к депасам, обладающим ярко выраженными характерными особенностями. Как продемонстрировал Биттель, во многих случаях даже не возникает вопроса о какой-либо схожести найденной керамики с троянской, и ее местное происхождение почти очевидно. Однако иногда найденная керамика настолько сильно напоминает троянскую, что практически с полной уверенностью можно говорить о связи между регионами. Хронологический период, в который в Трое производились (с весьма незначительными изменениями) и находились в обиходе эти сосуды, настолько велик, что не представляется возможным точно связывать конкретные предметы с каким-то определенным моментом времени. Тем не менее трудно не сделать вывод, что наличие депас в таком обширном регионе говорит о большом влиянии Трои. Небольшие элегантные чаши этого типа были привезены в столь далекие края, безусловно, не ради их содержимого; вероятно, они сами были желанными объектами торговли.
Однако для того, чтобы золото текло в Трою рекой, одной керамики было бы мало. Возможно, свою лепту вносило и сельское хозяйство. В ходе раскопок было обнаружено огромное количество костей животных, что свидетельствует о наличии в Трое обширных стад, особенно мелкого рогатого скота – овец и коз. В таком случае троянцы вполне могли торговать скотом. Кроме того, они обязательно должны были производить большое количество шерсти – товара, который просто не мог не пользоваться постоянным спросом у жителей островов Эгейского моря. Вполне возможно, что троянцы также производили и экспортировали шерстяные ткани, причем в значительных объемах, получая за их продажу золото. Многочисленные терракотовые пряслица или пуговицы (Шлиман нашел их от 8 до 10 тысяч), похоже, говорят о том, что троянцы предпочитали носить одежду из тяжелых, плотных тканей. Более того, можно предположить, что предприимчивые правители Троады вовсю использовали обширные леса, покрывавшие предгорья и поднимавшиеся к горе Ида. Дерево для строительства лодок и кораблей, а также для каркасов домов, которые возводились из камня и необожженного кирпича, вероятно, всегда было желанным товаром для почти безлесных Киклад. Древесина, ткани и шерсть – недолговечные материалы, и время неизбежно поглотило их, не оставив почти никаких следов. Только сохранившиеся то там, то здесь черепки от троянских сосудов могут рассказать нам об оживленной торговле, которая когда-то велась здесь по морю: из Трои суда ходили через Эгейское море на острова, в материковую часть Греции, вдоль побережья Анатолии на юг и восток – в Киликию и Сирию.
Если необходимо привести еще какие-то причины процветания Второго города, то, я считаю, обязательно нужно вспомнить об упоминавшейся выше возможности – сборе налогов с чужеземцев. Может быть, троянские цари взимали такой налог со всех торговцев, проходивших через Троаду сухопутным или морским путем.
Каково происхождение золота, ныне находящегося в коллекции Шлимана, неизвестно. Страбон утверждал, что свое время в Троаде существовали золотые копи. Неподалеку в Лидии течет известная своими золотыми песками река Пактол. Кроме того, золото могли привозить и из Фригии. Однако где бы ни было первоначально добыто это золото Трои, оно не просто так оказалось в руках одного или группы людей, причем в большом количестве. Оно скапливалось там в течение длительного времени в результате верховенства одних и тяжелого труда других. Не вызывает сомнения, что царь и его советники были, по сути дела, капиталистами, контролировавшими предпринимательскую деятельность, от которой значительная часть прибыли, вероятно, поступала им.