Опустив голову, Гектор какое-то время молчал.
– Да будет так! – наконец, произнес он, не поднимая глаз. – Я не пощадил бы вас, если бы сам не знал, что значит быть побежденным... Вон отсюда! Спускайте на воду свой дырявый корабль и чините его на ходу, либо приставайте к берегу за пределами бухты. Чтоб я не видел вас здесь! Тела ваших убитых мы предадим огню, хотя они и не заслужили этого. Ну! Делайте, как я велел!
Среди пленных послышались радостные вопли, и царь, вскинув на них яростный взгляд, прорычал:
– Ни слова больше! Вон!
Отвернувшись, он снова направился к своим воинам.
– Нестор умер, – тихо сказал Ахилл, подойдя к брату и не пытаясь спрятать от него лице, мокрое от слез. – Он еще успел что-то мне сказать, а что, я не понял: у него только губы двигались... Крита едва ли выживет... Пентесилея сказала, что девочку ранили дважды, она уже плохо держалась в седле, но все равно дралась. И, в самом конце боя, ее проткнули копьем! Рана в живот, хуже, чем была у Деифоба – кишки порваны наконечником, а я не умею их ушивать. И Пентесилея не умеет.
– Идем, – Гектор ласково взял брата за руку. – Мне нужно поговорить с Энеем, но я боюсь, что убью его. Сможешь меня остановить?
– Нет, – покачал головой Ахилл.
– Ты не сможешь?! Почему? – голос Гектора дрогнул.
– Потому что ты – мой царь, и я тебе повинуюсь, – спокойно ответил герой. – И если ты станешь кого-то убивать, значит, на то твоя воля!
– Да я сейчас сомневаюсь и в своей воле, и во всем на свете! – крикнул Приамид-старший. – Я не знаю, как быть с человеком, который двенадцать лет бок о бок со мной защищал Трою!..
– Это ты про меня, что ли? – Эней в это время сам подошел к ним и стоял в двух шагах. – Да что я такого сделал, что ты смотришь на меня зверем, Гектор?
Лучше бы он этого не спрашивал... Его туповато-безмятежный взгляд и искренне недоумевающий голос доконали молодого царя.
– Что ты сделал?! – Гектор обернулся с таким лицом, что отшатнулся не только Эней, но и Ахилл. – Ты спрашиваешь, Пифоново отродье[51], что ты сделал?! Или ты совсем потерял разум, или притворяешься слишком гнусно! Ты что, не знал, какое золото увезли ваши с отцом корабли?! Или ты не знаешь, из-за чего ахейцы разрушили Трою?!
– Но... – голос Энея внезапно охрип. – Но не из-за того же, что мой отец подменил часть дани? Они же не могли этого обнаружить?.. Они...
– Они это обнаружили, тупейший сын подлейшего негодяя! Агаменону нужен был предлог – и лучшего предлога не мог придумать никто! Анхис решил спасти свое золото даже ценой гибели Трои... это ты не умеешь думать, а он все понимал и просчитывал! Иначе почему ваши корабли уже заранее были нагружены и стояли за пределами бухты? Ты можешь это объяснить?! Почему?!
– Я... Я думал, из предосторожности...
– Из какой предосторожности?! Значит, и ты догадывался, что ахейцы все-таки могут напасть? Да?!
Бледный до желтизны, герой пятился от взбешенного царя, видя, что тот может его убить – рука Гектора все плотнее сжимала рукоять меча, но Эней даже не решался в ответ взяться за свое оружие.
– Отец говорил... говорил, что такое возможно... – прохрипел он.
– Что?! Так ты знал?! И сберег себя, и своих воинов, и свое богатство... Ты облачен во все свои доспехи – значит, успел их надеть, тебя не застали врасплох! И ты спрашиваешь, что ты сделал?! На тебе кровь всех погибших троянцев! Будь ты проклят, предатель!
И, внезапно опустив свой новый меч, Гектор со всего размаха ударил кулаком в искаженное ужасом лицо троюродного брата. Эней покатился на землю, будто полотняный тюк.
Его столпившиеся вокруг воины, ошеломленные и потрясенные, кинулись к своему предводителю. В руках у некоторых из них были копья и мечи – они не успели их сложить или вложить в ножны, ведь только что был бой. Но, увидав их оружие, Гектор тоже поднял меч.
– Ну, трусы, вперед! – взревел он. – Нападайте на своего царя! Ко мне! Я изрублю вас на кусочки!
Воины отпрянули.
– Стой, брат, стой! – Ахилл понял, что теперь ему пора вмешаться. – Уж они-то точно ничего не знали, их не в чем винить. А с мечами они потому, что бой только сейчас закончился. На тебя никто не думал нападать.
– Мы же не безумцы, великий Гектор! – воскликнул один из воинов. – И мы вправду ничего не знали...
– Если Анхис предал Приама, мы сами отправимся сейчас к его кораблям и разделаемся с ним! – крикнул другой троянец, подошедший раньше других и слышавший предыдущий разговор. – То-то странными нам показались эти бочки...
Помрачение, на миг овладевшее Гектором, прошло. Он тяжело перевел дыхание и вложил меч в ножны.
– Никто никуда не отправится, – сказал он. – Я не буду мстить старику, тем более, что это уже ничего не исправит. Простите меня, троянцы! Я зря заподозрил всех вас... Оставайтесь здесь: нужно сложить погребальные костры. А ты, Эней, что теперь скажешь?
Герой медленно поднялся с земли. Его лицо было сплошной кровавой маской – кулак Гектора сломал ему переносицу и разбил левый глаз, который сразу вспух и затек багровой подушкой. Шатаясь, Эней шагнул к царю, и Ахилл весь напрягся. Но сын Анхиса стоял, опустив руки и голову, кровь стекала с его щеки и заливала кованую медь доспеха.
– Я только теперь понял! – страшным, изменившимся голосом произнес он. – Клянусь Аполлоном, я сначала не догадывался. Когда отец сказал мне, все уже было кончено... Мы уже бежали из Трои. Теперь я понимаю, отчего он велел мне быть в доспехах и выставить на ночь караулы у нашего дворца. Но я думал, это во всем городе... Гектор, ты проклял меня... Что же, пусть будет так!
Он резко отвернулся, но по движению его руки братья поняли, что он достает меч.
– Скорее, Ахилл! – крикнул Гектор, сознавая, что сам не успеет...
Ахилл перехватил руку Энея в последнее мгновение, когда лезвие меча уже касалось груди героя. Тот рванулся, но ничего поделать не смог.
– Пусти! – заорал Эней. – Это – мое дело! Не знаю, каким образом ты вообще живой и почему ты еще здесь, но уж это тебя не касается!
– Его все касается, Эней! – сказал Гектор, подходя и опуская руку на плечо богатыря. – Это – мой родной брат, такой же сын Приама и Гекубы, как Троил и Деифоб, как я. Это его, а не Париса я когда-то спас от гибели в пропасти. И ему, как и мне, не хочется, чтобы троянцы, которых осталось так мало, убивали себя от пустой обиды.
– Это не от обиды! – слизывая с губ кровь, произнес Эней. – Но ты же... ты...
– Я пережил столько потерь, Эней, что можно понять этот порыв гнева, – голос царя стал мягче, он, наконец, посмотрел в глаза троюродному брату. – Я не хочу твоей смерти, хотя мне будет очень трудно тебя простить. Если понял свою вину, постарайся сейчас помочь мне. Вложи меч в ножны.
– А как я это сделаю, если мой новый родственник все еще держит меня за руку? – глухо спросил Эней. – Если продержит так еще немного, рука отвалится вместе с мечом!
– Сюда, сюда! – раздались в это время крики со стороны скал.
Кричал Троил. Как только закончилась битва, мальчик подошел к раненой Крите и, как умел, помогал Пентесилее ее перевязывать. Девочка была в полубеспамятстве, и юноша звал ее по имени, нежно гладил ее руку, будто пытался пробудить к жизни. Он видел и понимал, что Крита, наверное, умирает, и не хотел этого видеть и понимать! Первое глубокое чувство, за эти дни соединившее его с юной амазонкой, теперь причиняло ему жестокую боль – Троил, вместе со всеми переживший гибель Трои и смерть отца и родных, не мог принять этой смерти!
Когда Гектор и Ахилл подошли к скалам, они увидели, что раненая лежит на разостланном плаще, над нею все так же склоняется, поддерживая ей голову, ее царица, а рядом стоит на коленях какой-то человек, одетый в черное, и уверенными движениями делает то, на что ни Ахилл, ни Пентесилея не смогли решиться – безо всякого трепета, спокойно ушивает выпавшие из ужасной раны, порванные копьем кишки. Возле него, на чистом платке, стоит плошка с каким-то травяным настоем.
Приамиды замерли на месте. Они не верили своим глазам. Между тем, незнакомец закончил шить кишки и несколькими быстрыми движениями зашил рану, все время промакивая ее кистью, которую вынимал из плошки. Поверх шва он, с помощью Пентесилеи, так же быстро и ловко наложил повязку и бережно опустил девочку на землю. Во время всей операции она лишь два раза слабо застонала.
– Редкая стойкость, даже для взрослого воина! – воскликнул врач. – Впрочем, вероятно, еще действует то состояние, которое мы называем шоком[52]. Приветствую тебя, царь Гектор! И всех вас! Рад поздравить с новой победой!
Он поднял голову, вытирая окровавленные руки о край платка.
– Кей!!! – вскрикнул Гектор. – О нет! Это уже слишком невероятно!
Действительно, волшебное появление придворного врача именно сейчас, когда он один мог помочь в безвыходном положении, казалось поистине невозможным.
– Откуда ты взялся?! – царь никак не мог прийти в себя. – И как раз сейчас?
– Ну, не как раз. – Кей улыбался, и его седая борода как будто тоже улыбалась. – Я, положим, дерусь почти с самого начала и успел уложить не меньше десятка этих пейритоевых паршивцев. У-ух, сколько работы они мне задали шестнадцать лет назад! Но в пылу битвы никто меня не заметил. Славно, что я зашел в свою изувеченную аптеку и принес сюда кое-что из лекарств. Узелок ждал меня среди скал, пока я крошил головы разбойникам, а теперь вот и пригодился. Этой девочке сейчас нужно лежать неподвижно, я бы даже советовал ее пока никуда не везти. Сделано все, чтобы предотвратить воспаление, но рана очень опасна. Надежда есть, однако дать слово я не могу. Укройте ее и подложите что-нибудь под голову.
– Кей, наш добрый и славный Кей! – Гектор обнял перса и прижал к себе, смеясь от радости. – Как же ты выжил? И откуда пришел?
– Прямо из Трои.
– ???
– Да не смотрите вы на меня так! – продолжал улыбаться лекарь. – Я в ту ночь тоже был захвачен врасплох, но дрался, пока это было возможно. Потом, отступая, укрылся в одном из подвалов дворца. Пожар разрушил эту часть здания, и подвал оказался весь завален, выйти из него я уже не смог. В полной темноте, на ощупь я определил, какая из стен внешняя, и с помощью моего меча стал рыть подкоп. Подвал, на мое счастье, был не совсем пуст, в нем нашелся мешок чечевицы. А вообще это – винный погреб, и в нем хранились бочки с вином. Вот такое мне досталось богатство. Только воды не было. Пришлось пить вино!