Но навстречу ему из леса выбежали... две девочки в светлых туниках, опоясанные кожаными ремешками. В руке у старшей, темноволосой смуглянки лет тринадцати, был лук – тетива его еще чуть дрожала. Младшая, лет девяти, похожая на крошечную нимфу, рыжеволосая, с огромными зелеными глазами, перестала смеяться и завороженно смотрела на подходившего к ним великана.
– Ой! – вырвалось у нее. – Это же и есть Ахилл! Другого такого не может быть! Да? Ты – Ахилл?
– Я-то Ахилл! – в полной растерянности герой не знал, что говорить и, главное, что думать. – А вот вы кто такие и что тут делаете?
– Я – Авлона, – отвечала малышка, – а это – Крита. А можно мне тебя потрогать?
– Назад, дерзкие девчонки! – прогремело из леса. – Что за вольности?
Кусты затрещали, и из них выступил крупный темнорыжий конь. А на нем... Ахилл подумал бы, что сошел с ума и бредит, но, еще не видя, он уже узнал этот голос... То была Пентесилея!
– Как ты посмела, Крита, стрелять в зверя, которого не ты загнала? – гневно обратилась амазонка к девочке с луком, сразу же смущенно опустившей голову. – Убежала бы лань, или нет, сказать трудно – но она, в любом случае, была не твоя. И что за дикие просьбы, Авлона: «Можно потрогать?» Ты что, овечий сыр покупаешь?[43] Прости их, Ахилл! Здравствуй.
Говоря это, она оставалась в седле – от кого-то базилевс слышал, что амазонки не спешиваются, пока не услышат ответ на свое приветствие. Но герой был до того поражен, ошеломлен и обрадован, что у него будто свело язык – он не мог выдавить ни слова и только в изумлении и восхищении смотрел на царицу.
Пентесилея была на этот раз не в боевом облачении. На ней был синий, чуть выше колен хитон, без рукавов, украшенный по кромке и проймам тонким серебряным шитьем и подхваченный в талии поясом, который состоял из кованых серебряных пластинок, соединенных крошечными кольцами. На каждой пластинке были отчеканены фигурки людей и животных. Черные волосы Пентесилеи были заплетены в две косы и уложены на голове высоким валиком, с четырех сторон схваченным роговыми гребнями, резными, с преламутровыми вставками. Эти гребни вместе образовали как бы венец. Сандалии амазонки были обычные, боевые, и знакомый нож также торчал из ножен на ремне, а у седла висели лук и секира, полуприкрытые черным шерстяным плащом.
– Я... приветствую тебя, царица! – наконец, сумел выговорить базилевс.
Пентесилея тотчас соскочила с седла и ответила уже знакомым жестом – вытянутой вперед и затем поднесенной ко лбу рукой. Ее прекрасное лицо было серьезно, но синие глаза, казалось, прятали улыбку.
– Как идут дела? – спросила она спокойно, будто они расстались, как лучшие друзья – Как переговоры ахейцев с Троей?
– Хвала богам! – живо ответил Ахилл. – Перемирие заключено прочно, договор, наконец, достигнут и вскоре начнется выдача дани и загрузка наших кораблей. Сезон штормов заканчивается, но промежуток будет коротким, до начала осенней непогоды нам нужно отплыть. Война окончилась, Пентесилея!
На лице амазонки появилось странное выражение – она была поражена и словно не хотела верить тому, что услышала.
– Тебе удалось это! – воскликнула она. – Невероятно... Ты и в самом деле полубог! Человек этого не смог бы.
– Не я один хотел этого. Все воины, да втайне и все цари... Но после двенадцати лет боев и после стольких потерь с той и с другой стороны это делалось все невозможнее, все страшнее. Скорее всего, дело не во мне, Пентесилея. Кто-то, кто неизмеримо выше мстительных богов, что толкают нас к безумию, решил это безумие остановить. Если я – его орудие, то очень этому рад.
– Тот, кто выше богов... – задумчиво произнесла царица. – Ну, если только… Все это похоже на красивую сказку! И я очень рада этому! Я рада за тебя, Ахилл!
– Скоро состоится праздник Аполлона, – продолжал он, – главный праздник троянцев. Они впервые, спустя двенадцать лет, будут отмечать его вновь на берегу моря. И Троянский Конь покинет Скейскую плошадь и покажется на равнине. Слышала об этом коне?
– Кто же не слышал? – амазонка улыбнулась, в то время, как ее юные спутницы, открыв рот, ловили каждое слово их разговора. – А ты что, видел его? Ты... был в Трое?!
– Был, – герой тоже улыбнулся. – Это самое прекрасное, что я видел в моей жизни. И какое счастье, что ее не разрушат и не разграбят! Гектор… – Ахилл запнулся, но лицо Пентесилеи не изменилось, и он продолжил: – Троянцы пригласили меня тоже принять участие в празднике. Быть может, придет и еще кто-нибудь из ахейских царей. Хотя, наверное, лучше им не встречаться с троянцами часто, чтобы какая-нибудь новая глупая ссора все не испортила.
Царица смотрела на него снизу вверх со все большим восхищением, которого и не думала скрывать.
– Эти амазонки, – сказала она, поворачиваясь к девочкам, – ехали сюда со мною, втайне мечтая только об одном – вблизи посмотреть на великого Ахилла, лучшего в мире воина. Крита видела тебя лишь издали на поле сражения, а наша разведчица Авлона – вообще никогда. Но сейчас они видят уже не просто величайшего из воинов, победившего их непобедимую царицу. Перед ними герой, сумевший победить войну, а значит, одолеть в поединке кровожадного Ареса – это не удавалось еще никому!
– Ты хотела меня потрогать? – спросил Ахилл, с улыбкой наклоняясь к маленькой амазонке. – А мне можно потрогать тебя? Ты похожа на нимфу из лесного цветка!
Он подхватил девочку подмышки и поднял над головой, любуясь ею. Та в восторге рассмеялась. Герой подкинул ее, как перышко, поймал и снова поставил на ноги.
– Не испугалась?
Она расхохоталась еще громче.
– Я? Да что ты!
– Авлона умеет летать, – сказала Пентесилея. – Она управляет нашими ручными орлами, которые проносят ее над позициями врагов – а она запоминает все, что нужно знать для битвы. И над вашим лагерем она летала.
– Орел! – воскликнул герой. – Орел, который нес козу так нелепо...
– Ну да. Я выдаю тебе нашу тайну, потому что знаю – ты ее не раскроешь никому.
Тут же на лицо амазонки как будто набежала тень, и она стала еще серьезнее.
– Ты не спросил, почему я сюда вернулась.
– Не успел. Это было так неожиданно...
– У меня несколько дел здесь, – твердо проговорила царица. – Я обо всех тебе расскажу, потому что хочу просить кое в чем твоей помощи. Больше мне здесь рассчитывать не на кого.
Тень боли, прозвучавшая в ее голосе, заставила героя нахмуриться. Она не забыла... Да и как могла забыть?
– Но самое первое дело, – продолжала женщина уже спокойно, – это мой долг перед тобой. Я должна просить у тебя прощения.
– За что?
Ахилл спросил с таким изумлением, что Пентесилея заподозрила было притворство, однако, взглянув в его глаза, поняла, что он совсем не умеет притворяться.
– Я плохо с тобой простилась, не говоря уже о том, что несколько раз незаслуженно оскорбила. Ты вел себя с беспредельным благородством, а я была глупа и озлоблена. Прощаешь?
– Конечно.
Он не скрывал радости, и Пентесилея снова улыбнулась.
– Ну вот. В таком случае, прими мой подарок. Крита!
Девочка поднесла ко рту большой палец и каким-то особенным образом свистнула. Кусты вновь захрустели. На этот раз из них выступили три лошади без всадников. Две красивые молодые кобылы были оседланы и взнузданы так же, как конь Пентесилеи, и на их седлах висели дорожные сумки. Последним из зарослей появился огромный вороной жеребец. Это было животное удивительной красоты. Форма небольшой головы, резные трепетные ноздри, тонкие, с мощными мышцами, высокие ноги, – все выдавало в нем чистую и благородную кровь. На нем было красивое глубокое седло, отделанное серебром, уздечка поблескивала серебряными бляшками.
– Это – Рей, – сказала Пентесилея, подхватывая узду и подводя коня к базилевсу. – Он от лучших родителей нашего основного табуна. Ему три года, и я сама его объезжала и обучала. Он твой.
Ахиллу случалось получать богатые подарки, но этот дар поразил его.
– Никогда не видел более красивого жеребца! Спасибо, царица!
Пентесилея усмехнулась.
– Я рада, что он тебе нравится. Но не называй меня царицей.
– Почему?
– Скоро ты все поймешь. Сможешь покинуть свой лагерь на два дня? Чтобы мне помочь?
Он не раздумывал.
– Если тебе нужно – конечно смогу. Только мне нужно их предупредить. Мы куда-то поедем?
– Да, – она повернулась к оруженосице и разведчице. – Если Ахилл позволит нам распорядиться своей добычей, которую ты, Крита, так неучтиво пыталась присвоить, то мы можем ею и пообедать. Вижу, он согласен. Освежуйте лань, разожгите костер и пристройте тушу на вертел. Верхом ты доберешься до своего лагеря и обратно очень скоро, Ахилл, а они постараются, чтобы еда была уже готова. И мы с тобой действительно отправимся в путь. Это не так далеко, хотя, по правде сказать, может оказаться трудно. По пути я тебе все расскажу. Ну, попробуй седло.
Герой не без трепета взялся за уздечку, опасаясь, как бы горячий конь сразу не показал характер и не осрамил его перед великими наездницами. Искусный в управлении колесницей, базилевс не так уж часто ездил верхом.
Но Рей стоял, будто каменный, и даже не дрогнул, ощутив на себе вес огромного тела. Едва Ахилл тронул поводья, благородный скакун с места пошел ровным галопом, безукоризненно слушаясь всадника.
– Он понимает голос! – крикнула вслед Пентесилея, – Потом привыкнешь. Я жду тебя!
Рей врезался в ледяные струи реки, легко одолел ее и помчался через лес, выбирая дорогу между деревьями не менее уверенно, чем лань. Это было на руку Ахиллу – он почти не правил конем, поглощенный вихрем своих чувств – радости, смятения, удивления. И думал он лишь об одном: только бы поскорее вернуться.
Глава 2
Они скакали бок о бок вдоль линии прибоя, к выступающему вдали, в конце огромной бухты, мысу. Берег был всего ровнее там, где его постоянно выглаживали волны, и всадники ехали почти касаясь воды, так что то одна то другая волна подкатывала прямо под копыта коней, и брызги густыми фонтанами взлетали и распадались по сторонам.