Такое происходило на его стройке через день. Потому-то каждый блок, уложенный в стену маяка, и каждая новая секция колонны, в которой вырезали желобки-каннелюры, становились для Анхера небольшим праздником. Мастер пока не велел возводить стены храма. Они встанут тогда, когда будет готова статуя. Он взял резец и подошел к мраморной глыбе. Он уже изваял трон, на котором будет сидеть великий бог. Трон собран из трех частей, которые Анхер пока не стал покрывать резьбой. Он сделает это потом, когда работа будет закончена, и святая святых закроет стена. Сейчас он займется ногами…
— Проклятье! Чуть не забыл из-за этого негодяя! — хлопнул он себя по лбу. — Сегодня же отходит корабль Рапану. Письмо и подарки!
Пер-Рамзес встретил Рапану жарой, сухим ветром, бросающим в лицо песок пустыни, и гомонящей толпой в порту. Чиновник на таможне не обратил на него ни малейшего внимания, из чего купец сделал верный вывод, что девку ту, если и хватились, то уже давно перестали искать. Не принцесса-сахет, чай, и даже не рехит, знатная дама. Так, дочь жреца не из первых. Плевать на нее всем, кроме родителей, которые выплакали все глаза. Ну а раз так, то Рапану соберет урожай там, где его в прошлый раз посеял. Он уже колосится и ждет серпа, которым его срежет усердный жнец.
— Это я и есть тот самый жнец, — буркнул Рапану себе под нос и решительно постучал в ворота богатого дома в квартале, где дозволено было жить влиятельным чиновникам и жрецам.
— Чего тебе, чужеземец? — неприязненно посмотрел на него слуга, открывший дверь. — Господин отдыхать изволит.
— Скажи, письмо от госпожи Нефрет доставлено, — важно ответил Рапану.
— Что? — совершенно растерялся слуга. — Госпожа Нефрет? Наша Нефрет? Она нашлась? Вот радость-то! Тут жди! — сказал он и захлопнул дверь перед лицом купца, едва не прищемив его крупный мясистый нос.
Дверь снова открылась через десять ударов сердца, и Рапану с немыслимой скоростью протащили за руку через весь дом, до самых покоев хозяина. Купец смотрел на господина имери-кау, который впился в него красными воспаленными глазами. И в глазах этих стояла безумная надежда отца, потерявшего любимую дочь.
— Меня просили передать вам послание, уважаемый господин, — поклонился Рапану и протянул свиток. — А также подарки…
— Я ведь тебя уже видел, — растерянно посмотрел на него жрец, жадно разворачивая свиток. — Ты же купец с каких-то там островов. Откуда ты знаешь мою дочь?
Господин имери-кау, начальник строительства правого крыла царского дворца, прочитал письмо несколько раз подряд, и на его лице выражение невероятного счастья сменилось выражением невероятного же изумления.
— Я ничего не понимаю, — растерянно произнес он и, не стесняясь, снял парик, чтобы утереть им обильно выступивший пот. — Я бы подумал, что это какое-то наглое жульничество, но она просит передать ей платье с лотосами и синее ожерелье. И она точно знает, что Ити уже забрала ее вещи себе. И что она ей за это щеки расцарапает. Это точно моя дочь писала, такое подделать невозможно. Ити — это ее младшая сестра. И да, она уже забрала вещи пропавшей Нефрет. Сказала, что раз ее украли, то они ей теперь ни к чему… Мои девочки… они… э-э-э… не слишком ладили. Но ведь Нефрет не умеет писать… Зачем бы девушке такая мудрость?
— Не могу ничего сказать об этом, господин, — умильно улыбнулся Рапану. — Но госпожу Нефрет я имел честь видеть несколько дней назад. Она весьма дружна с моей сестрой. А это письмо отдал мне перед отплытием ее муж, занимающий при нашем государе пост Великого строителя. Наверное, он писал под ее диктовку.
— Я ничего не могу понять, — жрец Тота жалобно посмотрел на купца. — Тут написано, что ее украли северяне и вывезли на Кипр. И что там ее нашел мой помощник Анхер, который бежал из Египта, чтобы спасти ее. Он сумел выкупить ее и теперь служит царю Сифноса, строит храм тамошнему божку и получает за это целую гору серебра. Все это звучит, как какое-то безумие!
— В письме все написано верно, господин, — с почтительной улыбкой кивал Рапану. — Уважаемый Анхер в чести у моего повелителя. И он вам кланяться велел и благодарит за науку, которую вы ему преподали. Дозвольте внести подарки? Мой слуга ждет на улице.
— Еще и подарки? — схватился за голову несчастный отец. — Скажи, у моей девочки все хорошо? Ее никто не обидел в плену?
— Насколько я знаю, нет, — покачал головой Рапану. — Один из слуг моего господина вовремя занял серебра вашему помощнику, и тот купил ее, а потом ввел в свой дом как жену. Ей теперь все знатные женщины Сифноса завидуют, ведь муж осыпает ее подарками.
— Великие боги! — шептал жрец. — Надо господину хатиа рассказать. И верховному жрецу. Небывалое дело ведь… — и он закричал в голос. — Мерит! Мерит! Жена моя! Наша девочка нашлась! И она очень удачно вышла замуж! Проси у меня, чего хочешь, купец! Я все для тебя сделаю!
— Мне бы подряд получить на кирки и зубила, — произнес Рапану, который скромно водил ногой по полу. — Я могу удвоить объемы, если нам выделят немного храмового зерна.
— Считай, что уже получил свое зерно, — отмахнулся от него жрец. — Я лично буду просить великого господина Ур-маау-эн-Джехути[30]. Он не откажет мне, ведь это его молитвы и наши жертвы совершили чудо. Об этом узнает весь Египет! От Дельты до Нубийских порогов.
Через мгновение жрец уже обнимался с женой, которая влетела в его покои как вихрь и теперь рыдала, вырывая из его рук письмо потерянной дочери. Впрочем, это было совершенно напрасно, ведь госпожа Мерит тоже не умела читать.
— И мне бы познакомиться с искусным врачом, сведущим в лечении ран, — просительно посмотрел на жреца Рапану. — Кормчий у меня когда-то получил удар копьем и теперь страдает от болей… Позарез нужен искусный лекарь! Просто позарез, господин…
Глава 14
Год 1 от основания храма. Месяц девятый, не имеющий имени. Сифнос.
Корос, младший сын Филона, получившего титул гипарха, наместника Сифноса и прилегающих островов, вошел в класс, плавясь под взглядами двух десятков мальчишек от шести до шестнадцати лет.
— Здравствуйте, господин учитель! — нестройно произнесли дети.
Кое-кого из них для получения нужного результата пришлось в свое время вразумить ивовыми прутьями. По-другому они здороваться не желали. Что с них взять! Диковатые отроки, не знающие ничего, кроме того, как пасти козу, ловить рыбу и давить масло. Корос, с которым не один месяц занимался сам господин, смотрел на них с презрением. Уж его-то горизонты раздвинулись до таких пределов, что им и не снилось. Даже родной отец открывает рот, когда пятнадцатилетний парень рассуждает о Вавилоне, далекой Нубии, где много золота, и непонятных островах на западе, где олово валяется прямо под ногами. И Корос быстрее всех научился читать и писать, а таблицу умножения и вовсе выучил за несколько дней, поражаясь, как вообще можно было столько лет вести дела без нее.
Это еще один класс. Его только что собрали из детей островной знати, которую то и дело везли сюда после очередного похода господина. Всех их приказано научить чтению, письму и счету, выделив по возможности самых умных. Корос обвел взглядом учеников чуть быстрее, чем нужно. Ведь здесь сидела женщина, при виде которой он жутко смущался. Это родственница господина, которую недавно привезли из Микен. Она наложница спартанского царя и мать его сына. И вот зачем она сюда ходит? Корос проглотил слюну и покраснел. Он несколько раз сталкивался с госпожой Феано в коридорах дворца, и в тот момент мечтал провалиться сквозь землю, будучи не в силах оторвать взгляда от ее прекрасного лица.
— Класс! — пришел он наконец в себя. — Кто выучил таблицу умножения на два?
Все молчали, ненавидяще сверкая глазами, и только один человек поднял руку.
— Прошу вас, госпожа Феано, — сказал он, и та встала, без запинки пробарабанив цифры. Она даже в лежащий перед ней папирус при этом не подглядывала, чем удивила Короса невероятно.
— Замечательно, — совершенно искренне ответил Корос. — Кто еще? Никто? Позор вам, мужи! Женщина умнее вас. Ну что же, — вздохнул он. — Домашнее задание не выполнено, а это значит, что сегодня все остаются без ужина. Я объясню еще раз…
Корос подошел к стене, выглаженной каменотесами до состояния зеркала и кусочком известняка начал писать цифры.
— Ноль, один, два, три, четыре, пять…
Отроки водили стилосами по вощеным дощечкам с выражением полнейшей обреченности на лицах. Они уже поняли: пока не выучат урок, жрать не дадут. Тут заведено так. И ведь не сбежать с этого проклятого острова. Стража в порту лютует, обыскивая каждый корабль, а лодку не украсть ни за что. Побьют палками и вернут назад, такое случалось не раз. А вот почему второй класс, который живет здесь уже почти год, не стремится бежать, они пока понять не могли. Почему на них, не умеющих читать, смотрят так, словно они засохшее овечье дерьмо? Это для мальчишек так и осталось загадкой. Им что-то такое говорили про богатство, власть и дальние земли, но пока для них это лишь пустой звук. Они же не видели в этой жизни ничего, кроме родного острова и ненавистного Сифноса, будь он проклят.
— Ноль, один, два, три… — покорно бубнили они, прислушиваясь к урчанию в пустом брюхе. Каши сегодня не дадут, а значит, придется выучить эти проклятые цифры. А если не выучить домашнее задание три дня подряд, то вместо каши дадут десять палок и переведут на урезанную пайку. Горсть проса с утра и вода. И так, пока не сдашь все хвосты. Что за хвосты и зачем их сдавать, ребята пока не понимали. Они просто хотели жрать.
— Пять, шесть, семь…
Урок закончился, и Феано вышла из класса, обжигаемая жадными взглядами мальчишек, многие из которых были чуть младше ее самой. Она поняла, как ей устроиться в этой новой жизни. И она уже точно знала, что ни за что не вернется в опостылевшую захолустную Спарту. Новые знания лились на нее рекой, и ей это ужасно нравилось. Она словно губка впитывала их день за днем, ловя на себе удивленные взгляды сыновей писца Филона, которые учили местную молодежь. Они не ожидали от нее такой прыти.