— А зачем приехали? Слышала?
— Конечно слышала, весь вечер между ними сидела. На муров охота будет. Но не на вас, вы хорошие, на плохих муров, которые в каких-то яблочных садах девок пасут.
— А когда, когда нападение будет, слышала?
— Точной даты не было, слышала, Викинг хвастался, городской кластер перегрузится, все муры там будут, типа ждут сволочи, что Тихий отбивать припрется. А мы без палева на их главную базу.
Лицо Карабаса заметно побледнело, — Слышишь, а не было с ними такого чахлого как кощей, на башке дыра, два кулака влезет?
— А Пикап, конечно был, скотина редкостная, утром стронги на разведку, а он им «Не берите эту бабу, плохо будет». Они и брать не хотели, но я глазки строила, еле упросила. Они же меня сюда и подбросили, не сама же от стаба топала. Вот на обувь мою посмотрите, кроссовки почти новые.
Муры уставились на голые ноги, прямо как бараны на новые ворота.
— И че прям по этой дороге разведка проехала? Утром? Сколько их?
— Человек тридцать, вездеходик набился, как селедки в бочках, я в машинах не разбираюсь, еще несколько следом. И мотоцикл один точно был. Ревел так — кох, кох, кох.
— Оружие, какое, сколько, пулеметы были?
— Да я в оружии тоже не очень, цвет волос видели? Емеля на крыше одной рукой штуку жуткую держал, какую трое затягивали. Еще стволы большие черные и трубы зеленые на плечи и ящики ни пойми с чем.
В воздухе ощутимо завоняло говном, кажется, кто-то из муров был чересчур впечатлительным.
— Чучуй, паскуда, опять обосрался, нет тут стронгов только лажа бабская.
— Бля, прости, Карабас, гадом буду, у меня же эта, болезнь медвежья.
Начальник бултыхнул фляжку, от души приложился, занюхал бородой, — Чингачгук, по дороге что? Следы есть?
— Точно был кто-то, в течение суток. Урал проходил, груженый, протектор ни с чем не спутать. След от Харлея тоже видно. По дороге выше километра полтора притормаживал и там следы этой начинаются.
Карабас рявкнул, — По машинам босяки, вроде не врет эта нечисть, когти рвать надо. Тут где-то элита шныряет, и колонна стронгов с тяжелыми калибрами. Прирезать успеем, руки свяжите от греха. Ментату покажем и этому новенькому Провалу, чтоб его хрен поразил.
Разворачивай на точку связи, по дороге нельзя, стронги примут. На точке заночуем, маляву пустим, вторую фазу отменять надо.
Карабас распахнул дверцу розового салона, приглашающе махнул, — Настоящие джентльмены никогда не оставят девушку в затруднительном положении. Дрег, присмотри, чтобы гостья ни в чем не нуждалась.
— Тихушники, принимайте пополнение, ждут тебя тут друзья, из Тихого.
Сзади пихнули, руки охватила пластиковая стяжка, забросили в салон как мешок с картошкой.
Машина внутри преобразилась, комфортных кожаных сидений не было, выкинули нафиг. Ровная будка, уставленная контейнерами, от которых несло тревогой, опасностью и смертью.
На полу валялась пара рейдеров, связанных и избитых до состояния котлеты. Один без сознания, ноги переломаны, согнуты пополам, кости наружу. Второй, тоже не целый, вяло дернулся, поднял голову, глянул одним заплывшим глазом. Филин, козлиную бородку ни с чем не спутать.
— Вижу, признала крысеныша? Это Филин, ментат из твоего стаба.
— Как ни признать, эта скотина мне семь споранов торчит.
Филин шевельнул разбитыми губами, — Фесть, фука.
Дрег кинулся к филину, задрал голову, ковырнул ножом под глазом, — Ты че, фраер, про стронгов молчал.
Филин завыл и заголосил нормальным голосом, — Вы не спрашивали. У вас все вопросы про караваны, конвои и охрану стаба. Я все честно отвечал.
— Отвечай, гнида, правда стронги приехали?
— Да-а-а, Викинг с группой.
— Танки видел?
— Видел, у стаба один.
Дрег саданул булькающего Филина под ребра, смачно хрустнуло. Карабас повернулся с переднего сиденья, — Надо же тебе похоже верить можно, тебя как кличут?
— Лена, — вот, имя спросил, дело двинулось.
Колонна тронулась по дороге, но не набирая скорость, свернула на незаметную просеку, уверенно понеслась по дремучим зарослям, такими мудреными поворотами, что Лена оставила все попытки понять направление.
Взгляд Карабаса изменился, стал не таким подозрительным, скорее масляным, на губах заиграла улыбка, — Какие дары у тебя? Как лотерейщика завалила? — странная девка начинала нравиться все больше и больше.
— Похоже останавливать зараженных могу, ненадолго. С этим лотерейщиком первый раз и открылось. Застыл как в паутину влипший, размахнулась и ткнула палкой в глаз.
— А шею бегуну как сломала, тоже палкой?
— Не-е, на бегуна не хватило дара. На дерево залезла, еле успела. Пол дня сидела, пока он кору драл. В конце полез, не выдержал. Почти достал, бутылкой конька в голову швырнула, сорвался и шею на бок.
Из Лены начали изливаться такие подробности, что самой стало интересно, что в итоге из всего этого получится.
— А еще дары есть? Что умеешь?
— Еще я сенс начинающий. Только не живых чую, а вещи разные, например, где что спрятано. Обратилась к Дрегу, — Дрегушка, вот тебе сейчас чего бы хотелось?
— Че, че за фуфел, тебя разложить и трахнуть, так, чтобы ты кровавым поносом обосралась.
— Фу, как грубо, по-настоящему тебе расслабиться охота, я же чувствую. День то тяжелый был.
Лена закрыла глаза, начала эффектно водить связанными руками в воздухе.
— Так, чую, горячо, смотри внимательно, — прошлась, салону, наступила стонущему Филину на руку. В неприметном месте тронула розовую обивку, ковырнула, на свет появился небольшой сверток.
— Держи Дрег, это только тебе.
Удивленный Мур развернул скрутку, — Че за нафиг, — на руках лежал шприц, полный желтоватой мути, — Это че, спек?
— Не, не спек, чувствую, но это отличная добавка к спеку. Если пополам забодяжить, крышу так унесет, что за шиворот себе нагадить можно.
Глаза у Карабаса полезли на лоб, — Ты как это сделала?
— Говорю же, сенс начинающий. Скоро и клады и схроны открывать научусь.
Филин в очередной раз приподнял голову, плюнул на пол, — Подштилка мурофкая, — получил по морде ботинком и затих.
В сумерках подъехали к холму, муры долго откапывали вход, земли с метр в глубину сняли, потом матерились и затаскивали тяжелые контейнеры вниз. Загудел генератор, пленников тоже спустили под землю, заволокли в клетку и заперли. Уютный такой бункер, хитрая база, холодильник промышленный гудит, чтобы потроха не пропали, свет, вода. Ловко спрятано и прямо где-то посередь между стабами. Кластер не быстрый должен быть, иначе как такой комфорт держать.
Муры занялись хозяйственными делами, в клетку вошел Карабас с вездесущим садистом.
— Ну что, Лена, пора на вшивость тебя проверять, — протянул узкий длинный кинжал.
— Чикса, вижу у тебя за душой важные струнки. Муры тебе не рейдеры ссаные, мы тут братья все, абы какой фуфел не принимаем. Если ты баба правильная, покажи, что кишка не тонка. Говоришь, этот фраер тебе спораны торчит. Прирежь свинью и дело с концом.
Рука застыла от тяжести недоброго лезвия. Лена напряглась, вот так живого человека? А остается то что? Ладно бы может самооборона, безоружный же, связанный. Вспомнила унижение с термометром. Идти до конца, или по самому краю попробовать, нельзя, нельзя показывать слабость, — Карабас, дай живца хлебнуть.
Приложилась от души, закашлялась, согнулась пополам. Они его что, на чистом спирту делают?
Помощник осклабился, — Карабас, бля буду, зассыт.
Лена распрямилась, глянула твердо, — Фу, просто прирезать не интересно. Давай живьем на запчасти разберем. Можно я ему сначала уши отрежу?
Дрег криво усмехнулся, — Ну, ну, попробуй, а мы посмотрим.
А вот за этот взгляд я тебе прикончу, и точно спать потом спокойно буду.
Посмотрела Филину в отчаянные глаза. Не шевелись, Филюша, а то лишнего отхвачу.
— Не надо!
Взяла за ухо, оттянула, резким движением отсекла, Филин завопил, заколотился как припадочный.
Довольные муры переглянулись, — Магешь!
Размахнулась, резанула второе, не обращая внимание на скулеж и завывания.
Второй рейдер пришел в себя, приоткрыл глаза, быстро огляделся и быстро произвел верные выводы. Замер и сделал вид, что давным-давно умер, а здесь вообще лежит тряпичная кукла.
Филин извернулся, достал сломанной ногой в бок.
— Плохой мальчик, теперь я тебе член отрежу, уши не так интересно.
Распорола штаны, сдернула обрывки.
— Фто творифь, фука.
Хозяйство рейдера сморщилось до размера пипетки, сжалось, попыталось спрятаться. Ловкие пальцы нащупали, достали, вытянули страдальца. Лена взвизгнула от радости, — Ой, Карабасик, не против, я ему яйки отрежу.
Нетерпеливо затеребила тряпочку, — Какой смешной и маленький.
— Котик, так нечестно, он не стоит, — оттопырила губу, сказала плаксиво, — Хочу чтобы стояло. А чем я мастурбировать буду, я возбудилась.
Захохотала во весь голос, закружилась по комнате, начала танцевать, сжимая в руках отрезанные лопухи. Начадила отрезанные уши на лезвие, сунула Филину, — Чем пахнет?
— Карабас, мой леопард, а можно я эти и уши зажарю и съем.
— Бля, шеф, она в натуре отбитая, как Паровоз. Тот тоже запчасти воровал и жрал втихую, пока его внешники не спалили.
Стянула с себя шортики вместе со всем содержимым, откинула в сторону. Раздвинула ноги, перемазанные кровью, — Карабас, мой носорожек, не могу терпеть, ты не откажешься поиметь грязную девочку?
Карабас рыкнул помощнику, — Скрылся плесень, выволок мура в коридор и захлопнул дверцу.
Сходу накинулся на девушку, начал безумно шарить руками, целовать, облизывать лицо. Завалил на пол, прямо на Филина, лежащего в прострации. Схватил огненный мокрый член, вошел грубо сильно, до самого конца. Подмял под себя, ухватил и сжал груди.
Трахал он Лену долго с чувством, с расстановкой. Периодически вынимал член, возился руками, размазывая кровь лицу и всему телу. Разошелся так, что от спины повалил пар. Наслаждение, которое он испытывал было трудно описать. Он двигал и двигал тазом, приятные судороги проходили по телу, ноющее чувство внизу живота все нарастало и нарастало. Казалось, он мог сношать ее вечно. То медленно, то ускоряяс