Сержант в окошке кряхтел, поворачивал камеру, щелкал вторым телефоном. По раскрасневшейся морде и бисеринкам пота на лице было понятно, присоединиться очень не против, но служебное положение обязывает.
Нормальное такое кино вышло. Вполне в стиле американского хоме. Если бы еще рюкзачок остался, приборы бы показала и освещение хромает малость. Главное было не сводить взгляд с объектива, улыбку давить во все тридцать два и периодически растягивать на камеру дырки, демонстрируя внутренности. Таджики сделали два круга, залив девушку липкой, пахучей спермой, отвалились по своим местам, переводя дух.
— Да, все заснял, переслать не могу, связи до сих пор нет.
— Да ничего, вроде, только видно постановочное, натурально, с кровью и побоями, не получилось.
— А чем виноват, таджики не агрессивные какие-то и баба явно профи.
— Ладно, хороша, говоришь девка, завтра заберем. Слушай, пришли кого-нибудь, смотрю в окно, тут во дворе бабки подъездные за людьми гоняются. Одна полупарализованная по турникам скачет.
Мордоворот улегся на шконку, отвернулся, накрыв голову руками.
— А чего этот не?
Карим пояснил, — Не охоч он по женской части. Не может. С бугром поспорил, что болгарку одной рукой держать удобней.
— И что?
— Победил. Вон на его руки посмотри, такими кулаками бетон без кувалды крошить можно.
— А что ж тогда?
— А они на суслика спорили. Забава была такая — ловишь суслика, вставляешь ему в задницу заряд, ни пойми для чего ящик валялся. Поджигаешь и пускаешь. Суслик бегит, верещит и лопается душевно, аж до слез. А этому неправильный суслик попался, развернулся и в мотню вцепился.
Вот как таким людям можно рассказывать про Улей, перезагрузку и прочее? Информация для не видевших в жизни ничего, кроме штукатурного корыта, непосильная явно. Сами все увидят, по мере развития событий.
— Есть, мальчики, несколько новостей. Хорошая — скоро у вас таких проблем, как оторванные яйца, не будет в принципе. Новые начнут отрастать лучше прежних. Вторая новость похуже, — вместо оторванных яиц появятся другие заботы, посерьезней. И третья, совсем печальная — новые проблемы коснутся не всех, далеко не всех. Итак, кто смотрел фильмы про зомби…
Про зомби никто не поверил. С чего бы это? Поржали, уселись играть в нарды, некоторые плюхнулись по койкам, не сводя с лиц блаженные улыбки.
Лена притулилась в углу, так, чтобы всех видеть.
Подошел цыган, представился просто, — «Цыган я», плюхнулся рядом.
— Слушай, не обижайся, в зомби я верю, я вообще во все верю. И в зомби, и в пришельцев, и в супергероев и Бабу-Ягу с Дартом Вейдером. Только не верю, что прямо тут превратится кто-то.
Тихим голосом добавил, — А еще не верю, что наша милиция может в камеру с толпой дегенератов молодую бабу кинуть.
Лена обреченно кивнула, — Понимаю, смотри внимательней.
Через часик мордоворот на шконке заворочался. Приподнялся, уставился в стену и замер. Плечи начали мелко подрагивать.
— Вот, Цыган, начинается.
Дернула Карима за рукав, показала рукой, — Дядя Карим, этот первый превращается.
— Рустам, ты чего, плохо что ли? Рустам? Охрана!
Мордоворот заурчал начал медленно поворачиваться, трясти головой. Завалился, уперся руками в стол, постоял, видно приходя в себя. Схватил руку пожилого таджика и вцепился зубами в предплечье. Карим завопил, вырвал руку, разбрызгивая алые капли по комнате и началось веселье.
Камера совсем не была предназначена для ведения активных боевых действий. Ни один предмет мебели не поднять, ни развернуться, ни спрятаться.
От взмахов громилы таджики летали как кегли, верещали. Сначала пытались просто убегать, потом под окриками девушки стали виснуть на руках на двое-трое, но туша была здоровой и сильной.
— Валите его, зубов остерегайтесь, вцепится, такой кусок отхватит.
— Ты, со спины заходи. Не тарабань, не откроет никто. Там свои проблемы, хлеще наших.
Накинули на голову одеяло, чудом удалось спеленать, скрутить простынями, рубашками. Завалили на пол, уселись сверху, по паре на каждую конечность. В руках цыгана появился ремень, странно отбирать же должны. Обмотал громилу вокруг шеи, держал, пока тело не прекратило дергаться.
— Ну что мальчики, развлеклись и хватит. Или начинаем верить, или все здесь останетесь. Сидим, отдыхаем, друг за другом наблюдаем, если что подозрительное — сразу вяжите следующего. И все напряженно думаем, как выбраться.
Карим пробормотал обреченно, — Укусил, да, теперь я тоже? Отрезать надо.
— Ничего не надо. Все заражены, обращаются не все, про иммунитет слышали? Чеснок, имбирь, лимон едим?
Карим запричитал, — Чеснок едим, лимон не едим, плов едим, барашка едим. Иммунитета нет.
Равшан подтянулся на руках, выглянул в окошко, — Дядя Карим, страсть Господня, два охранника водителя жрут. За ноги из машины выволокли.
В коридоре что-то явно начало происходить, возня крики, знакомое урчание.
Лена отвлеклась, — Охранник по коридору ходит, урчит. Может подманить как-то, ключи отобрать.
Цыган хмыкнул, — Не поможет, это только в кино бывает. Камеры так устроены — изнутри не открыть, даже если ключи будут.
Добавил совсем печально, — Если бы можно было выбраться, я бы здесь не сидел.
Молчали долго, никто ничего дельного предложить не мог, угрюмо переглядывались и шептались по-своему. Лена как могла рассказывала про новый мир и жизнь в Улье. Таджики слушали, хмурились и лопотали по-своему.
Стемнело. Строители сидели пришибленные новостями, тело на полу начало ощутимо подванивать. Повторно любви похоже никому не хотелось. А нет, ошиблась. Цыган аккуратно прилег рядом, обнял сзади — ну как не дать хорошему человеку.
Спали урывками, в полной темноте говорили по очереди, чтобы услышать изменения в голосе. Нормально перезнакомились. Лена раз семь выслушала технологию укладки кафеля и на клей, и на пену, и на голый раствор. Более кошмарной ночи не вспоминалось. Церковь с молящимся Валентином не в счет. Побоище у муров, пожалуй, тоже.
Утро началось с серых отблесков из маленького окошка, жажды и головной боли. Привет нехватка живца, скребущее нёбо и беспросветный тупняк в голове. Строители чувствовали себя еще хуже, стонали и по очереди прикладывались к крану. Большое чудо, что больше никто не обратился. Шесть пар черных глаз смотрели измученно, затравленно, но вполне по-человечески.
Лена с тоской представила Рейдеров, ожидающих на выездах группы выживших. А городе рейдеры будут, и в отделение за оружием заглянуть должны бы. Но не факт.
Равшан периодически выглядывал на улицу, осматривая внутренний дворик. Долго висеть на руках не получалось, да и пейзаж за окном не менялся. Цыган колдовал возле двери, щупал петли, изучал каждый миллиметр, потом безнадежно откидывался и тер виски.
Лена мучительно размышляла. Почему больше не обратился никто. Не сходится статистика. Может у таджиков иммунитет коллективный? Тогда цыган не вписывается, да и перекос тогда в стабах был бы неслабый. По всем раскладам от секса со мной. Читала же, до потери разума можно принять белую жемчужину или встретить великого знахаря. И то и то практически нереально. На великого я не тяну, и простым назвать с натяжкой.
Равшан отвлек, — Люди во дворе, солдаты.
Лена встрепенулась, — Опиши, как выглядят.
— Как супер-пупер спецназ, в противогазах, масках на лицах.
В животе похолодело, — Ох, нехорошие это солдаты, это…
Карим мигом вскочил на стол, швырнул в стекло кружку, окатив всех осколками, заорал подпрыгивая, — Эй, мы тут, спасите.
— Блин, нельзя, объясняла же, не солдаты это.
— Молчи женщина, люди это, наши, спасут. Не будем мы здесь подыхать.
Хотя может и лучше на хирургическом столе кончиться, усыпят же, обезболят. Чем среди звереющих и сходящих с ума гастарбайтеров.
Глава 23. Внешность обманчива
Удар по ушам, и дверь на полу. Куски штукатурки и рваной арматуры просвистели над головой. Дверь выбили направленным взрывом, искать ключи никто не заморачивался, предупреждать тоже никто не стал. Один из таджиком болезненно охнул, схватился за живот. Еще пара выругалась по-своему. Вывели под дулами автоматов, построили рядом с парой гражданских мужиков. Один держался за разбитую голову, второй просто сидел со стеклянными глазами. Цыган извернулся, пытался выскользнуть, просочившись у охраны между ног, но получил прикладом в затылок и успокоился.
Явно женский голос из-под маски выдал, — Целая камера свежих в КПЗ прятались.
— Неплохо, проверяйте, грузимся и бегом уходим на базу. Муры не отвечают, дрон сбит. В город враг вошел, мы же сборщики, к прямому столкновению не готовы.
— Куда твари мурые делись, их обязанность выходы из города держать. Расслабились ублюдки надо будет им место указать.
Ага, не до вас сейчас мурам, в норку забились и стронгов ждут.
— Приветствуем вас выжившие. Город подвергся биологической атаке. Сейчас мы проведем медицинские тесты, если вы не успели заразиться, вам окажут медицинскую помощь и доставят в фильтрационный лагерь. В лагере есть вода, горячее питание и медицинская помощь.
Женщина добавила торжественно, — Можете расслабиться, все ужасы позади.
Ага, ужасы позади, а автоматы не опускают. Жалко под маской морды бесстыжие не разглядеть.
Враскоряку приковыляла не просто маска, а целый скафандр с выпуклой стеклянной мордой. Клацнул серебристый чемоданчик. По неуловимому знаку Равшана обхватили сзади за шею, оголили руку. Доктор в скафандре ловко набрал кровь, вставил пробирку в жужжалку и впился глазами в маленький экран.
— Иммунный, свежий.
Равшана похлопали по плечу, демонстративно отвернули автоматы и толкнули в сторону.
— Следующий.
— Иммунный свежий. Следующий.
— Следующий.
Подтащили вялого мужика, сидящего не поднимая головы.
— Заражен!
Хлопнул одиночный выстрел. В голове мужика расцвела розочка, труп остался на земле в растекающейся луже.