Позднее, однако, стало ясно, что Эней не мог основать Рим, поскольку, согласно традиции, город на Тибре возник приблизительно в 750 году до пашей эры (точные даты определяются по-разному). Троя же, по расчетам Эратосфена, считавшимся наиболее достоверными, пала в 1184 году до н. э. Стало быть, между этими двумя событиями прошло почти 450 лет. Вот почему римский писатель начала II века до н. э. Катон Старший, известный также как политик, ввел в традиционные повествования существенные поправки. Коротко их можно изложить следующим образом.
Эней переселился в Италию и на побережье, в Лации, основал два города: Трою и Лавиний. Его сын построил в глубине материка над горным озером город Альба Лонга. Из царского рода Альба через несколько поколений произошли Ромул и Рем.
Эту-то легенду и разработал, обогатив ее поэтическими подробностями и романтическими деталями, знаменитый римский поэт Вергилий.
Любопытно следующее: о раннем и широком распространении в Италии мифов и легенд об Энее мы можем судить не только по сочинениям историков и поэтов, но и на основании археологического материала, обнаруженного главным образом в городах Этрурии. (Этрурия — область, расположенная на правом берегу Тибра, к северу от Рима.) В годы, предшествующие второй мировой войне, в руинах этрусского города Вени велись археологические раскопки. Находившийся в нескольких километрах от Рима этрусский город Вейи был разрушен римлянами после длительных войн в 396 году до н. э. В развалинах Вейи обнаружили, в частности, статуэтки из обожженной глины, изображающие Энея, несущего на своих плечах отца. Статуэтки датируются V веком до н. э. А может быть, они древнее. К VI веку до н. э. относится этрусский скарабей, на его плоской стороне вырезана та же сцена. И наконец, из одиннадцати ваз, украшенных рисунками подобной тематики, семь найдены в Италии, из них пять — в городах Этрурии. Все эти вазы датируются VI веком до н. э.
Чем объяснить, что в Италии так рано получила распространение легенда, связывавшая троянского героя с Апеннинским полуостровом? Причины могут быть различными. Кто знает, не сыграло ли роль случайное совпадение некоторых названий? Например, небольшой городок, расположенный вблизи устья Тибра, — Троя своим названием напоминал знаменитый город на Скамандре. Возможно, что старинные легенды принесли в Италию греческие колонисты — в VI веке до н. э. на запад переселилось множество греков с побережья Малой Азии. Оттуда же, согласно древнейшим преданиям, в VIII веке до н. э. в Италию прибыли этруски.
Мы могли бы высказать еще немало предположений и гипотез. Однако до сих пор никто не сумел более или менее убедительно ответить на вопрос о том, какова связь между падением Трон и возникновением Рима. Эта проблема ждет своего исследователя, как в свое время ждала исследователей Троянская война. Для того чтобы легенда о Троянской войне предстала перед нами в новом свете, потребовались героические усилия нескольких поколений ученых и исследователей. Потребовались неожиданные и поразительные находки археологов, работавших в Трое и Микенах, расшифровка линейного письма, проникновение в тайну устной народной поэзии, постижение техники этой поэзии, сравнительное изучение культур Ближнего Востока — все это вместе взятое дало возможность восстановить картину события, имевшего место на заре истории Европы. Это событие, воспетое в звучных стихах величественной поэмы, — Троянская война.
ЭпилогВозвращение Патрокла
Когда Ахилл, убив Гектора, вернулся в лагерь ахейцев, он долго рыдал вместе со своей дружиной над телом Патрокла. Трижды они обвели вокруг тела Патрокла долгогривых коней. Потом устроили тризну. Ахейские вожди привели Ахилла в шатер Агамемнона, где было все приготовлено для омовения. Но герой не хотел смывать с себя бранный прах и кровь, пока не будет предано огню тело друга. Он просил Агамемнона, чтобы утром тот выслал слуг за лесом для костра.
После тризны люди разошлись по своим палаткам. Только Ахилл, тяжко стеная, лежал на берегу вечно шумящего моря, где мутные волны бились о берег. Потом к нему сошел сон. Тогда Ахиллу явилась душа Патрокла; призрак в топ же одежде, тем же знакомым сердцу голосом заговорил с Ахиллом.
— Ты спишь, Ахилл! Неужели ты предал меня забвенью? Ты не был ко мне равнодушен к живому, неужели будешь равнодушен к мертвому? Погреби меня, чтобы я мог войти в обитель Аида! Души умерших гонят меня от ворот царства Аида и к себе за реку не пускают. Напрасно я скитаюсь у широких ворот Аида. Дай мне руку. Когда ты предашь меня огню, я не приду вовеки из Аида. Мы не будем с тобой, как бывало, вдали от друзей беседовать вдвоем. Мой рок поглотил меня невозвратно. Так было предназначено мне от рожденья.
По и тебе, Ахилл, подобный бессмертным богам, рок судил погибнуть под высокими стенами Трои. И еще я скажу слово исполни мое завещание — пусть будут мои бренные кости рядом с твоими. Мы вместе росли. Мой отец Менетий привел меня из Опуса в ваш дом, когда я был еще ребенком. Потому что случилось несчастье — я ненароком убил сына Амфидама, поссорившись с ним во время игры в кости. Твен благородный отец Пелей принял меня в своем доме, воспитал вместе с тобой и назвал твоим товарищем. Пусть же и паши кости лежат под одним курганом в золотой урне, подаренной твоей матерью Фетидой.
Так отвечал другу быстроногий Ахилл:
— Ты ли, друг мой любезный, меня посетил? Ты ли даешь мне заветы? Все исполню, что ты завещаешь. Но приблизься ко мне, хоть на миг, обнимемся и вместе поплачем.
С этими словами Ахилл протянул руки, но тщетно: душа Патрокла, как облако дыма, с воем ушла под землю. Ахилл вскочил, всплеснул руками и воскликнул:
— Боги! так подлинно есть к в Аидовом доме подземном
Дух человека и образ, но он совершенно бесплотный![177]
На следующий день тело Патрокла было сожжено на костре, а потом состоялись погребальные игры.
Рассказ о возвращении души Патрокла на землю и о его погребении необычайно важен для археологов и религиеведов. Из пего следует (о том же повествуют и другие песни «Илиады»), что сожжение трупа составляло обязательную часть торжественного ритуала прощания с покойным. Тень Патрокла говорит, что невозможно войти в «дом Аида» и перейти реку мертвых до тех пор, пока тело не будет предано огню. О захоронении трупов в земле «Илиада» ничего не сообщает. Кости, которые остаются в пепле после сожжения, складывали в урну и, если это был знаменитый человек, над пей насыпали курган. Так. согласно Гомеру, погребали героев Троянской войны.
Однако раскопки говорят иное! В микенскую эпоху у ахейцев существовал другой обряд — труп не сжигали, а закапывали в землю. Лишь после гибели микенской культуры и нашествия дорийских племен начиная с XII века до н. э. на землях Эллады появляется обычай сжигать труп на погребальном костре, то есть — кремация. В гомеровскую эпоху сожжение останков стало основной формой погребения.
Едва ли не каждая глава этой книги представляла доказательства того, что возникновение «Илиады» относится к микенскому периоду и что поэма достаточно точно отражает культуру этой эпохи. Многие поколения сказителей заботливо хранили и тщательно воспроизводили картины славного прошлого, сберегая в стихах реалии того времени. Достаточно вспомнить хотя бы такой факт, хорошо известный и при первом же чтении бросающийся в глаза читателю «Илиады».
Герои поэмы облачены в бронзовые доспехи и бронзовые щиты, они сражаются мечами и дротиками с бронзовыми наконечниками. Благодаря открытиям археологов мы знаем, что микенцы действительно не знали железа, которое появилось и начало распространяться лишь в XII веке до пашен эры. И с исключено, что железо принесли дорийцы, племена, разрушившие микенский мир. В науке существуют различные гипотезы о путях проникновения и распространении железа в Греции. Одно несомненно — после XII века до пашен эры этот металл почти полностью вытеснил медь как сырье для изготовления оружия и орудий. Стало быть, певцы-сказители на протяжении нескольких столетий рассказывали о медных щитах, панцирях, шлемах, мечах и топорах в то время, как их слушатели уже сражались железным оружием! И вот что знаменательно — железо фигурирует в «Илиаде», но лишь в сравнениях или метафорах; встречается, например, такая метафора: «сердце из железа». Однако в битву идут с бронзовыми мечами.
Говоря об оружии, сказители старались на протяжении многих лет и даже столетий придерживаться определенной традиции. Они считали, что героям подобает сражаться только бронзовым оружием. Почему же при описании погребальных обрядов они поступали иначе, рассказывая только об обряде кремации, тогда как во времена Троянской войны, в микенскую эпоху, трупы закапывали в землю, не сжигая?
Исследователи пытаются разрешить это противоречие различными способами. Вот одна из остроумных гипотез, основывающаяся на том, что в микенских могилах действительно покоятся несожженные останки, хотя во многих — или вблизи могил — видны следы огня. Огню предавалась часть даров покойному, а также жертвенные животные. Происхождение этого обычая, возможно, таково: какое-то время после прибытия на территорию Греции (вспомним — ахейцы прибыли на Пелопоннесский полуостров в начале II тысячелетия до н. э.) пришельцы сжигали своих покойников, но вскоре восприняли от местного населения обычай погребения несожженных трупов. Особенно быстро этот обычай переняли представители высших слоев. При этом кое-что осталось от прошлого: часть даров и жертвенных животных сжигали в могиле или рядом с ней. Во время нашествия дорийцев высшие слои микенского общества были уничтожены, и кремация снова стала общепринятым обычаем. Но и в предшествующий период, в эпоху процветания Микен, сожжение трупов бытовало там, где не столь определенно ощущалось влияние крупных юродских центров, ослабевавшее также во времена великих военных походов, например, в годы Троянской войны.