Гомер с пафосом описывает явление Ахилла перед частоколом, которое, якобы, смешало ряды троянцев. Ахилл одним своим криком (что именно он кричал, не сообщается) достиг таких результатов, которых не могли достигнуть все ахейские герои вместе взятые. Но реальная причина прекращения преследования разбитого войска — наступление ночи.
Ахилл готовится к битве
Длинная заунывная песнь о страданиях Ахилла по погибшему другу Патроклу больше напоминает фрагмент трагедии, чем эпоса. Как и большинство речитативов, которые украшают «Илиаду», она не могла присутствовать в исходном эпосе, поскольку уводит повествование от главной линии. Подобные вставки, скорее всего, — отдельные песни, сочиненные после изначальной «Илиады» и включенные в нее во время собирания единого текста (комиссией Писистрата или последующими редакторами, подхватившими афинские народные мотивы на сюжет «Илиады»).
Страдания Ахилла на фоне его злобного характера выглядят явно преувеличенными. В войне уже погибли десятки ахейских вождей, но Гомер ни намеком не вспоминает об ужасных воплях, подобных тем, которыми оглашает ахейский лагерь Ахилл. Более того, друзья и братья обычно сражаются бок о бок и стремятся во время битвы отомстить врагу за гибель близкого человека. Ахилл же отправляет Патрокла воевать как на прогулку — будто никакой опасности он даже не предполагал. Поэтому вопли Ахилла выглядят демонстрацией мучений, которые маскируют очевидную вину за то, что героя не было рядом с другом, чтобы защитить его. Каждый ахеец мог бы сказать Ахиллу: из-за своей гордыни ты не пошел в битву с Патроклом, отчего он и был убит. Точно так же ты не шел в битву с ахейским войском, и вот теперь оно разбито.
Длинные речи (каковыми они не могли быть в устах исторических персонажей) как вставки в хронологическое повествование — своеобразие стиля некоторых хронографов. У Геродота их нет, несмотря на литературные красивости, зато они в изобилии присутствуют у Фукидида. Изложение исторических событий у Ксенофонта становится просто сухой передачей фактов. Мы вправе предположить, что украшение длинными речами — это позднее добавление к изначальной «Илиаде». И если у Фукидида речи служат для передачи позиции того или иного политика в споре, то речи в «Илиаде» практически полностью лишены полезной информации, которую можно было бы использовать для реконструкции Троянской войны.
Ахилл не вступает в битву, чтобы спасти бегущее ахейское войско по достаточно смехотворной причине: мать-богиня Фетида ему не велит. А не велит потому, что у Ахилла нет доспехов, обладающих божественной прочностью. И поэтому он обозначает себя только криком, от которого, якобы, в троянском войске смятение возникает до такой степени, что в давке гибнут 12 воинов. Мы можем считать это либо позднейшей вставкой, либо поэтическим преувеличением. Потому что троянское войско вовсе не дезорганизовано: Гектор (несмотря на предложения Полидаманта) решает переночевать в поле перед ахейским частоколом. Наутро он намерен приступить к новому штурму и достигнуть победы. Прятаться за стенами города после столь успешно прошедшего дня он полагает в высшей степени нелепым. Отметим также, что войско мирмидонцев в открытом бою оказалось наравне с другими ахейцами — оно так же бежало под напором троянцев. Причем, это была первая битва мирмидонцев за длительный период.
Что же происходит в лагере ахейцев? В ночь состоялось примирение Ахилла и Агамемнона. Агамемнон вручает Ахиллу обещанные ранее дары и публично выставляет их напоказ, а также отдает ему семь наложниц и восьмую — возлюбленную вождем мирмидонцев Брисеиду. Длинные речи, ритуалы с воздеванием рук к небесам… Ахилл, оставляя свой гнев, требует немедленно выступать в битву. И его долго уговаривают, что лучше дать войску подкрепиться завтраком (ночь уже сменяется утром), и только на сытый желудок выступать за частокол.
Накануне решающей битвы большинство ахейских героев страдает от ран и сражаться не может. Войско дезорганизовано, мирмидонцы не придали ему достаточных сил, чтобы накануне сдержать натиск троянцев. Можно ли поверить, что один человек переламывает ситуацию настолько, что все принципиально изменяется? А что он именно один — свидетельство Гомера в сцене, когда Ахилл сидит в ахейском лагере и ждет исхода битвы, куда он отправил свое войско во главе с другом Патроклом.
Судя по описанию битв Троянской войны, стойкость войск с обеих сторон невысокая: триумф может очень быстро сменяться поражением, радостный натиск на врага — повальным бегством. Это может быть просто эпическим преувеличением, чтобы представить образы героев более мощными (при отступлении они, как правило, либо выпадают из повествования, либо проявляют чудеса мужества, не свойственные остальному войску). И в то же время логично представить себе повышенную эмоциональность древних: они быстро зажигаются и быстро потухают, они могут мгновенно преисполняться мужеством и тут же терять присутствие духа. Это объясняет постоянные перемены на поле боя, которые кажутся почти невероятными.
Отметим также крайне низкую управляемость войсками. В шуме битвы команды можно отдавать лишь тем, кто поблизости — не более одной-двум сотням воинов. Кроме того, вожди сами сражаются, и все их командование — подавать личный пример. Поэтому после сшибки фаланг в первый момент сражение становится рассеянным, и только там, где действуют вожди, наблюдается какой-то порядок и попытка выполнить общую задачу. Если же вожди начинают отступать, получают ранения или погибают, то войско дезорганизуется и предпочитает любыми способами выйти из битвы. Чем и объясняется стремительное бегство — как троянцев, так и ахейцев — в разных сражениях.
Среди всех героев Илиады мы видим наиболее часто в роли полководца Гектора. Остальные герои — больше воины, чем полководцы.
Погребальные игры по Патроклу
Одна из последних сцен «Илиады» — погребальные игры. Они происходят после убийства Ахиллом Гектора и жертвоприношений на погребальном костре Патрокла. По сюжету «Илиады» битва у кораблей побуждает Ахилла дать согласие Патроклу вступить в сражение во главе мирмидонцев и предотвратить катастрофу. Патрокл не только изгоняет троянцев из пределов ахейского лагеря, но и устремляется в наступление. Скорее всего, в тот же день. Патрокл в этом сражении погибает, а ахейцы вновь загнаны за частокол. На следующий день в битву вступает Ахилл, громит троянское войско (или, точнее, его левый фланг) и убивает Гектора. В тот же день пылает погребальный костер Патрокла, а на следующий день происходят игры. Итого после сражения у кораблей проходит максимум три дня.
Проблема хронологии состоит в том, что в сражении у кораблей не принимают участие ахейские вожди Агамемнон, Одиссей и Диомед, страдающие от ран. Они могут только наблюдать за ходом сражения с дистанции пущенной стрелы — чтобы не быть раненными вторично. Но через три дня все трое принимают участие в состязаниях памяти Патрокла: Одиссей — в борьбе и беге, Диомед — в поединке с копьями и щитами. Агамемнон тоже готов вступить в состязание метателей копий, но Ахилл присуждает ему приз без испытаний. Последнее может свидетельствовать как о том, что Агамемнон еще не оправился от раны, так и о том, что его авторитет и без того низок, и поражение в состязании его еще сильнее уронит. А это грозит расстройством ахейскому войску.
И все-таки Одиссей и Диомед, судя по сюжету «Илиады», не должны бы вступать в единоборство, да еще с таким мощным соперником, как Аякс Теламонид. Тем не менее, когда в борьбе Аякс поднял Одиссея, тот изловчился ударить противника пяткой под колено и опрокинуть на спину. Диомед же в поединке на копьях едва не убил Аякса, и ахейцы потребовали прекращения схватки, и в результате приз получил Диомед, а не Аякс, который считался вторым воином после Ахилла. И уж совсем удивительна победа Одиссея в беге. Если он был ранен, как он мог вровень бежать с невредимым и славным в этом состязании Аяксом Ойлидом? Кроме того, в «Одиссее» герой отказывается от состязаний в беге с феаками и предпочитает метать диск. Пусть Одиссей и победил, потому что Аякс поскользнулся и упал, но бежали они вместе, и Одиссей не уступал сопернику.
Одиссей получил рану копьем, которое скользнуло по ребрам. Ранение нетяжелое, но для полного исцеления требует минимум две недели. Если бы Одиссей был даже относительно здоров, он наверняка вступил бы в битву у кораблей или же во время наступления Патрокла. Но этого не случилось. Диомед же получил тяжелое ранение в ногу стрелой Париса, и это ранение должно было надолго лишить его подвижности. Агамемнон на собрании, где после смерти Патрокла Ахилл примиряется с ним, все еще страдает от тяжелого ранения руки. Хотя эта рана наверняка левой руки (Агамемнон после ранения смог убить своего обидчика и отрубил ему голову), но она была пробита копьем насквозь. С такой раной состязаться в метании копья совершенно невозможно.
Предположение о том, что Диомед и Одиссей во время битвы у кораблей просто струсили, хотя уже были здоровы, не проходит, потому что именно они потребовали от Агамемнона продолжения битвы, а не бегства на кораблях, к которому владыка ахейцев и его ближайший советник Нестор уже были готовы.
С натяжкой мы можем представить себе, что Агамемнон еще нездоров, но хочет как-то поднять свой престиж в глазах войска и участвовать в состязании, где он прежде одерживал победы. Ахилл не дает ему прославиться и тем самым утверждает себя как нового лидера — по крайней мере, до полного выздоровления Агамемнона. Одновременно он спасает Агамемнона от позора, если бы рана помешала ему выступить на состязании успешно.
С той же степенью достоверности можно считать, что Одиссей, еще нездоровый накануне, решается, превозмогая рану, участвовать в состязании борцов и бегунов. Аякса Великого он повергает хитростью, Аякса Малого обгоняет, потому что тот поскользнулся. Оторвать Аякса Великого от земли в борьбе ему так и не удается.