Мне показалось, что он цитирует чьи-то чужие слова. Или же рекламную брошюру доктора Витерса.
Я спросил:
— Вы тоже?
— Нет, нет, — он взмахнул руками. — Только не я! Но большинство здесь присутствующих. Ронни, Поль, Дэйв…
Рональд Дэнгер прервал его:
— Если желаете знать, это было необходимым переживанием. Без динамического ослабления моего полового сознания, вызванного моим дуерфи… Поток совершенно бессмысленных слов не прекращался, закончил он на высокой ноте:
— Без этого я не смог бы написать «Ляг и умри».
Про себя я подумал, что для человечества потеря была бы невелика, но не стал говорить об этом вслух. Не обращая внимания на Рональда, не намеренно, а просто потому, что мне надо было довести до конца разговор с Троем, я отвернулся от прославленного автора. Однако это его задело. Он даже попытался что-то сказать, но я уже говорил с Троем.
— Я разговаривал в полиции. По их сведениям мистер Вайт находился один в квартире, когда он свалился. Существует ли возможность того, что кто-то был с ним в это время?
— Не знаю, — спокойно ответил Трой. — Сомневаюсь, но вообще-то это возможно. Я был у себя совершенно один, когда это случилось. Меня, разумеется, сразу же подозвали к телефону.
— Не слишком ли, а?
Это произнес Гарри Бэрон.
Я повернулся и взглянул на него. Он улыбался, но глаза его смотрели холодно и напряженно.
— Слишком? — переспросил я.
— Излишне жестоко. Вы только что не прямо, но говорите, что малыш Чарли был убит.
— Одно из ваших знаменитых каверзных заключений, мистер Бэрон, — сказал я. — Я расследую смерть мистера Вайта. Вроде бы его гибель на самом деле произошла в результате несчастного случая, но возможность убийства пока не исключается.
— Убийства! — произнес он иронически, прикладывая руку ко лбу. — Мистер Скотт вышел на след жестоких злодеев.
— Прекратите, мистер Бэрон! — сказал я, чувствуя, что скоро сорвусь. За то время, что я здесь находился, до меня долетало не одно ядовитое замечание.
Я пытался игнорировать этих бездельников, но им удалось повысить точку моего кипения градусов на двадцать. Так что, когда Бэрон продолжал в том же духе: «Друзья и убийцы с окровавленными руками, но среди нас имеется преданный…», я наклонился очень близко к нему и прошипел:
— Прекратите… паясничать.
Он прекратил.
Однако маленький Ронни Дэнгер нашел момент подходящим, чтобы вмешаться.
Он дотронулся пальцем до дырки у меня на колене и сладким голосом спросил:
— Что это, Скотт, за дырка?
Все засмеялись. Приободрившись, он продолжал:
— И моль проела огромные дыры у вас в пиджаке!
— Уберите свою лапу с моего колена, приятель! — сказал я как можно любезнее.
Он отдернул ее, но не угомонился:
— Что случилось с вашей одеждой?
Я видел, что он в полнейшем восторге от собственного остроумия. Голос у меня звучал ровно, даже приятно, на что я затратил немало усилий:
— Я попал в небольшую драку, в ходе которой порвалась одежда… А моль, сделавшая дыры в пиджаке, сама была в медных пиджачках… Теперь вы успокоились, мы можем позабыть об этом?
Тот нахмурился.
— Медные пиджачки? Вы говорите не о пулях?
— Да.
На этом я повернулся к Трою. Мой ответ немного осадил Дэнгера, но он не мог допустить, чтобы последнее слово осталось не за ним.
— Пуля, — пропел он. — В него стреляли пулей. Мои друзья, мы находимся в присутствии героя.
Раздались аплодисменты. Я почувствовал, что Рональду придется плохо. Если бы он знал меня лучше, он бы заткнулся. Но он смотрел не на меня, а на своих восхищенных друзей.
— Спич! Спич! — радостно закричал он. — Кто хочет прославить героя?
Слыша их хохот, никто бы не поверил, что мы обсуждаем смерть Чарли Вайта. И это решило вопрос. Я наклонился вперед и сжал плечо Дэнгера двумя пальцами. Мне-то показалось, что я сдавил совсем немножко, но он завопил, как испуганный кролик.
— Приятель, сейчас не время и не место для такого балагана, который вы устроили.
— А вы не должны быть таким зверем! — заныл он.
В этот момент я случайно взглянул на Гарри Бэрона. Он весь превратился в слух, боясь пропустить хотя бы одно словечко в этом разговоре, и блаженно улыбался. Даже глаза у него немного потеплели. Мне не понравилась его улыбка, но я был слишком разгорячен, чтобы задуматься над нею.
Рональд, встав в позу оратора, заговорил:
— Слова — мое форте, моя жизнь. Книги — мои друзья. И те, кто любит книги. Поэтому, мистер Герой, мы не можем сражаться. Думаю, что вы не читаете книг.
— Почему же, я читал одну.
— На самом деле? Юмористическую?
— Да, юмористическую.
— О, Господи! Расскажите нам о ней.
— Она называлась «Ляг и умри».
Он побледнел, губы у него сжались, он даже качнулся. Но потом фыркнул:
— Я отлично знаю, что вы ее не читали.
— Да нет, читал.
Он улыбнулся, увидев выход:
— Прекрасно. Тогда скажите нам, что вы о ней думаете. Поделитесь с нами своим мнением о ее остроумии, нюансах и символизме.
— Вас действительно интересует мое мнение?
— Да.
— Откровенное мнение?
— Конечно.
— Олл-райт. Это одна из тех книг, на которые с самого начала противно смотреть. Я с большим трудом заставил себя взять ее в руки. Первая же фраза нагнала на меня тоску, я сразу утратил к ней интерес, но мне хотелось знать, за что так хвалят ее критики. Что касается фабулы, она на самом низком уровне. Я нашел книгу совершенно лишенной остроумия, нюансов и узнаваемого символизма, но зато перенасыщенной скукой. Что касается…
— Какой же вы скот! — закричал уязвленный автор.
— Но вы сами попросили меня высказать свое мнение. Я могу только добавить, что теперь, узнав подлинную цену критике, я до конца своих дней могу не читать ни одной книги с подобной репутацией.
— Которые не продлятся слишком долго, мы надеемся!
— Все авторы на один манер. Честное мнение их не устраивает. Но я убежден, что вы сами в душе со мною согласны.
В комнате стало очень тихо. Я повернулся к Трою и сказал:
— Очень сожалею, что невольно охладил пыл кое-кому из ваших гостей. Знаете, я никогда до этого не слышал этой пластинки, мистер Трой. Каковы ваши планы теперь? Я имею в виду телевизионные шоу, наборы пластинок?
Я не наблюдал за ним во время баталии с Дэнгером. Возможно, наша стычка его чем-то задела, потому что в этот момент его рука, державшая свой фужер за самый край, дрогнула, он сжал слишком сильно тонкий хрусталь. Осколки впились ему в ладонь, ножка бокала полетела на ковер. Лицо Троя было угрюмым, застывшим. Затем, как бы удивившись, он разжал руку и стряхнул осколки на пол. Один из них со звоном ударился о ножку.
Трой посмотрел на рану, струившуюся из двух порезов кровь на ладони. Несколько капель попало на его брюки.
— Будь я неладен, — пробормотал он. — По-видимому, я не знаю собственных сил…
Он не договорил, потом подмигнул мне, расслабившись:
— Зато я знаю свою слабость.
Поднявшись, он обернул руку носовым платком, после чего приготовил себе новый коктейль. Когда он отошел от бара, я поднялся и сказал:
— Большое спасибо за то, что вы уделили мне столько времени, мистер Трой.
— Пустяки.
Он проводил меня до двери. Уже на пороге я еще раз повторил:
— Еще раз спасибо. Не стану кривить душой, я не испытываю больших сожалений за то, что отстегал мистера Дэнгера, но вообще-то я не люблю приходить в дом и облаивать его гостей.
Трой усмехнулся.
— Возможно, это пойдет ему на пользу. Все говорили ему столько раз, что он написал шедевр, что он сам в это поверил.
— Вы не считаете его роман шедевром?
Он рассмеялся.
— От него разит, как от мокрели, гниющей под лунным светом. Это не мои слова, я где-то их вычитал. — Он заморгал. — Мы достаточно унылое сборище, да?
— Я вас не включаю, мистер Трой. И это вполне искренне. Но что касается ваших друзей, я не в диком восторге.
— Черт побери, они не мои друзья, — он пожевал губу, — и я ничуть не лучше их. Без Чарли… я не смогу продолжить. Это факт.
Эти слова меня неприятно поразили, они были какими-то безнадежными, в них было не только отчаяние, а полная покорность судьбе. Я возмутился.
— Послушайте, я знаю, какие трудности вы испытывали при пении в отсутствие Чарли. Такое часто случается. Но имеются различные приемы терапии, возможно, даже гипноз…
— Все не так просто. Может быть, я позднее вам объясню. Но не сейчас. Чарли был другом. Настоящим другом, не то, что эти… — Он кивнул головой. — Во всяком случае вплоть до нескольких последних месяцев.
Последняя фраза меня поразила.
— Что вы имеете в виду? Что изменилось несколько месяцев назад?
— Достаточно. На сегодня все, Скотт. — Он снова покусал свою губу. — Знаете, мне кажется, мы бы с вами поладили, если бы…
Он не закончил.
— Мне тоже кажется, что вы — настоящий парень! — сказал я от чистого сердца.
Он так не походил на всех тех слизняков, которыми себя окружил, что меня ставило в тупик, почему он терпит их.
Трой протянул мне руку, и я пожал ее.
— Назад, к веселью, — сказал он, усмехаясь. — Они готовы разрезать вас на мелкие кусочки.
— Не сомневаюсь. И некому замолвить словечко в мою защиту.
— А я? Я обязательно его промолвлю.
Я подумал, что так оно и будет.
Я вышел из апартаментов и пошел к лифту. Последнее, что я неясно слышал, была уже сильно поцарапанная от времени пластинка: «…но мы любили любовью, которая больше любви, я и моя Аннабел Ли».
Глава 7
Помывшись и переодевшись, я сел в кресло и принялся размышлять о множестве вещей, в том числе о той компании, которую я только что покинул, потом перекинулся на тех трех подонков, которые пытались меня убить.
Если покушение не было связано с делом Чарли Вайта, я мог бы просидеть до самого утра и так ничего и не надумать. Но, если такая связь существовала… тогда возникала куча других вопросов. Кто, почему, мотив и возможнос