– Ладно, тогда почему ты не позволяешь себе любить?
Я смеюсь, несмотря на слезы, что наворачиваются на глаза.
– Скорбь по матери не мешает мне влюбиться в кого-нибудь.
Брекстон приобнимает меня за плечо.
– Это никогда не проходило, правда же? – снова спрашивает она.
Я смахиваю слезы, но одна все же скатывается по щеке, когда я вспоминаю, какой разбитой была три года назад, когда ушла от Хантера, и осознаю, что точно так же чувствую себя в этот раз из-за его безразличия.
– В первый раз он не стал спрашивать, почему все так внезапно изменилось. Почему постоянные встречи закончились ничем.
– Может, потому что он тоже испытывал к тебе чувства и его это пугало. Если ты сама так легко сбежала, почему не можешь поверить, что он сделал то же самое? Если боишься любви, почему не можешь предположить, что и он боится ее, но уже по своим причинам?
Слыша ее слова, но не желая в них верить, я с глубоким вздохом опускаю голову ей на плечо.
– Что случилось в этот раз, Декк?
Я позволяю молчанию повиснуть между нами, потому что никак не могу набраться смелости рассказать ей правду. Их проблемы – это мои проблемы, но мои проблемы остаются только моими. Так что обычно я держу все в себе.
– Что случилось в этот раз? – повторяю я. – Для меня он как криптонит. – Я издаю самоуничижительный смешок. – С ним что-то происходит, но он не хочет это обсуждать. Понятное дело, мне хотелось бы это исправить.
– Ничего удивительного.
– То есть… Я отправилась туда как агент, чтобы выполнить то, о чем попросил отец, но когда увидела его, тут же поняла, что он борется с чем-то.
Я рассказываю Брекстон, как себя вел Хантер, как то теплел, то холоднел по отношению ко мне. О том, как он признал, что находится на грани выгорания.
– Так ты переспала с ним.
– М-м-м.
– А потом?
– А потом я сбежала в свой номер. Было легче сделать это, чем разбираться в своих чувствах, пока он спит рядом.
– Но ты ведь что-то почувствовала, верно?
– Я почувствовала все, – без колебаний признаю я, хоть и знаю, как глупо это звучит. Сбежать от таких чувств. Но мне становится немного легче, когда Брекстон не указывает на это.
– А при следующей встрече?
– Он вел себя так, словно мы говорили о погоде.
Брекстон поворачивается ко мне лицом и кладет руки мне на плечи, так что я просто вынуждена посмотреть на нее.
– Вопрос только в том, что ты собираешься с этим делать, Деккер? Позволишь ему снова уйти, даже если прекрасно знаешь, что он тот, кто зажигает тебя как эмоционально, так и чувственно?
– Господи. – У меня краснеют щеки.
– Нет, ну я серьезно. Что ты собираешься предпринять? Лишишь себя шанса увидеть, что из этого получится, просто потому что слишком боишься попробовать?
– Это нечестно.
– Почему? Нечестно, что мы позволяли тебе так делать: жить ради работы и чувства безопасности рядом с людьми, которые, как Чед, гасят твое пламя. – Она слегка встряхивает меня. – Так что я спрашиваю тебя… что ты собираешься делать?
– Я ничего не могу изменить. Не могу попросить его стать моим клиентом и в то же время мечтать об отношениях с ним. Не могу…
– К черту все, – отмахивается от меня Брекстон. – С этим мы разберемся. Папа найдет решение. Из любой ситуации есть выход. Мы придумаем, как заполучить Хантера.
– Но это не решает другой проблемы.
– Какой?
– Как другие наши спортсмены воспримут тот факт, что я сплю со своим клиентом.
– Тогда он не будет состоять в агентстве или его возьмет под опеку кто-то из нас. Вот и все. Переходи к следующему оправданию. – Она одаривает меня ослепительной улыбкой, а я вздыхаю, потому что следующее оправдание не так просто оспорить.
– Ты можешь решить все, что касается профессиональной стороны дела, Брекс, но ничего не заставит Хантера увидеть во мне большее, чем связь без привязанностей на ночь.
– Думаю, ты ошибаешься.
– Рада за тебя. – Я возвращаюсь к столу, заваленному бумагами, в надежде, что, если начну игнорировать сестру, этот разговор будет окончен.
– Не испытывай Хантер к тебе чувств, стал бы он переживать из-за того, что ты ушла сразу после того, как Каллум увидел вас вместе? – Брекстон вскидывает брови и скрещивает руки на груди. – Как думаешь, вел бы он себя более придурковато и менее пренебрежительно, когда ты столкнулась с ним на парковке? Ты заставила его почувствовать, что работа для тебя на первом месте… и, как по мне, так это очевидное доказательство того, что он к тебе неравнодушен.
Я понимаю, к чему она клонит, но…
– Тебя там не было.
– Ты права. Не было. Но если хочешь, чтобы он увидел в тебе нечто большее… хотя думаю, что это уже так, тогда заставь его.
– Он замыкается в себе прежде, чем кто-либо успевает к нему подобраться. Такое ощущение, будто он полагает, что не заслужил заботы и любви.
Брекстон пытается прикрыть смех за кашлем и вскидывает руки.
– Какая ирония.
– Заткнись. – Хотя на этот раз я смеюсь вместе с ней. У меня голова идет кругом от мысли, что она может оказаться права.
Неужели у Хантера есть ко мне чувства, но он не знает, как их показать? Боится ли он, так же как я, подпустить кого-то слишком близко? Если так, как мне помочь ему преодолеть это… как самой это преодолеть… как дать нам шанс?
– Допустим, я тебе верю…
– Веришь. И правильно делаешь.
– Так что же мне предпринять?
Уголки губ Брекстон приподнимаются.
– Ничего. Он сам к тебе придет.
– Отличный план. Просто великолепный, – отвечаю я с недоверием. Стоило мне только прислушаться к ней, как она выдает такое? Я громко вздыхаю.
– Я серьезно. Ты заложила фундамент. Была честна с ним. Призналась, что хочешь его как в профессиональном, так и в личном смысле, и даже объяснила, почему не стоит смешивать одно с другим. Но он бунтарь, Деккер. Он захочет нарушить границы просто потому, что в состоянии это сделать. Он поведет себя как мачо: и тебя съест, и на люстре покачается.
– Думаю, ты сумасшедшая.
– А я думаю, что я права.
Я таращусь на сестру, которая одновременно и похожа на меня, и так разительно от меня отличается. Почему она так уверена в сказанном? Я вспоминаю многочисленные разговоры с Хантером. Его скрытую за смехом способность быть серьезным со мной… Удивительно, как я раньше этого не замечала. Каким злым он был, когда обвинил меня в том, что я встречаюсь с клиентами по ночам. Как он хоть и ненадолго, но расслабился, когда мы лежали на утрамбованном снегу, вырисовывая своими телами ангелов. Улыбку, что озарила его лицо, когда во время игры Дартмута на лед полетели теннисные мячики.
Но что еще важнее, как я целых три года хранила чувства к мужчине и ни разу не попыталась взять их под контроль, хотя всегда все контролировала.
Потому что ты напугана, Деккер.
Напугана, потому что знаешь, что никогда не испытывала что-то настолько сильное. Это одновременно будоражит и приводит в ужас.
– Не знаю, – бормочу я. Когда моя младшая сестра успела стать такой мудрой?
– Я знаю. – Она наклоняется и бросает шайбу поверх бумаг, на которые я продолжаю пялиться. – Возможно, это займет несколько дней, а может, неделю или две, но если ты так и не объявишься, он наконец поймет, как сильно по тебе скучает. Как сильно привык, что ты рядом, и какими неинтересными ему теперь кажутся хоккейные зайки.
– У тебя богатое воображение. – Это как раз тот образ, который мне нужен. Господи, надеюсь, он и правда не обращает внимания на хоккейных заек.
– Либо так, либо у меня была пара клиентов, которые прошли через нечто подобное, прежде чем достигли стадии «черт возьми, я потерял ее». – Брекстон прищелкивает языком, как будто ее забавляют собственные откровения. – Он вернулся, потому что хотел удостовериться, что чувства, от которых вы оба убегали, настоящие. И теперь отталкивает тебя только потому, что они именно такие.
Я откидываюсь на спинку стула и прикрываю глаза, позволяя ее словам впитаться и укорениться. Брекстон направляется к двери.
– Кстати, Декк?
– Хм?
– Любовь всегда приходит незапланированно. Ты просто просыпаешься, а она уже тут, во всем цвету. Те неожиданные ощущения, которые ты испытывала, когда видела его, бессонные ночи, когда думала и анализировала каждое его слово, эти искренние, появляющиеся сами собой улыбки, когда получала от него сообщение… все это складывается воедино, пока однажды не перерастает в любовь. Это мелочи, что играют важную роль. Нечто невидимое касается твоей души. И именно эффект неожиданности побуждает тебя влюбиться. – Она уже в дверном проеме. – Мне нужно улетать… но ты же знаешь, что я всегда рядом. Знаешь, что я желаю тебе только самого лучшего…
Я смотрю на нее затуманенными от слез глазами и киваю.
– Спасибо.
Она с улыбкой отворачивается.
Я слышу, как захлопывается дверь, как щелкает замок и как Брекстон направляется по коридору к лифту.
Тогда я закидываю ноги на стол и запрокидываю голову, в очередной раз прикрыв глаза, чтобы переварить ее слова.
Мне интересно, что бы случилось, если бы той ночью несколько лет назад я не сбежала от Хантера. Если бы вместо того, чтобы струсить, сказала ему все начистоту.
Неужели Брекстон права?
Придет ли он, если я подожду?
Глава 43. Хантер
Никаких сообщений.
Впервые за многие годы после игры я смотрю на телефон и не получаю ничего от отца.
Я чувствую облегчение и странное стеснение в груди. Как будто не знаю, как остыть после матча без злости, которую вызывали его послания.
Как будто без негатива, рабом которого я так долго являлся, я потерял часть себя. Как будто больше нет смысла сравнивать себя с Джоном… он – это он, а я – это я. Не привязанные друг к другу.
Пока вокруг снуют игроки, я лишь сижу на скамейке и таращусь на телефон.
Дело не в Джоне, Мэд, а в тебе. Ты наконец осознаешь, что можешь любить брата и при этом не зависеть от родителей во всем, что касается твоей судьбы.