– Что ты хотела? Я тут кое-чем занят, – отвечает он, возвращаясь к столу и перебирая бумаги.
– Пап?
– А? – рассеянно отзывается он. – У меня назначена встреча. Они должны быть здесь с минуты на минуту.
– Пап, – повторяю я уже тверже.
Отец вскидывает голову и, как мне кажется, только сейчас действительно видит меня.
– Да, прости. – Он перестает суетиться. – Что такое?
Я, взрослая женщина, которая чувствует себя маленькой девочкой, боящейся разочаровать отца, переминаюсь с ноги на ногу и не решаюсь задать вопрос.
– С того момента, как они выиграли кубок, прошла уже неделя. Почему ты не спросил меня, как продвинулись дела с Хантером?
Особенно если знаешь, что большинство ночей я провожу с ним.
Отец смотрит на меня так пристально, что это нервирует.
– Присядь-ка.
– Это неважно. Забудь, что я вообще спросила. Я вижу, ты занят.
Я буквально пячусь к своему столу, когда он повторяет:
– Сядь.
И, понятное дело, я повинуюсь.
Он занимает свое место, бросая взгляд через мое плечо туда, где наша секретарша Мардж предположительно разговаривает с его клиентом.
– Почему, думаешь, «Лесорубы» выиграли кубок?
Что?
– Потому что победа досталась лучшей команде? – Даже если знаю, что говорю правду, все равно звучу неуверенно. «Лесорубы» действительно были лучшей командой на кубке. Они достигли пика в нужное время, и отвлекающие факторы, и внешний шум исчезли. – Вопрос не в «Лесорубах», а в Хантере. В том, как я подвела тебя.
Отец тихо усмехается. Он явно знает больше меня.
– Спрошу еще раз. Почему они выиграли кубок?
Я задумываюсь. По его взгляду видно, что он хочет преподать мне жизненный урок. В прошлый раз он подтолкнул меня к тому, чтобы найти любовь… отдать сердце полностью. И я прислушалась. Позабыла о страхе и поверила, что любовь возможна. Осознала, что она стоила того, чтобы рискнуть.
И в этот момент до меня доходит.
– Они выиграли, потому что верили, что могут это сделать. Потому что играли как команда. Они победили, потому что доверились капитану, потому что хотели, чтобы бесконечные часы боли и тяжелой работы наконец окупились. Они позабыли о страхе провала и просто поверили в себя.
Мой отец не раздает улыбки направо и налево, но прямо сейчас он одаривает меня той, которая нравится мне больше остальных. Улыбкой, полной гордости. Он гордится мной и каким-то образом я знаю, что не только из-за данного мной ответа.
– Ты права. Они играли как команда. Точно так же, как и мы делаем здесь. Тем, с чем ты не справишься, займется кто-то другой. С тем, с чем не справлюсь я, произойдет то же самое. Мы удержимся на плаву и без Мэддокса… Но ты не улавливаешь моей мысли.
– И чего же именно я не улавливаю?
– Того, что он отправил тебя, чтобы завербовать меня.
Я охаю при звуке голоса Хантера, а после от того, что он собственной персоной стоит в дверях кабинета. Прислонившись к дверному косяку, он просовывает большой палец в петлю на поясе джинсов, а на его губах играет застенчивая улыбка.
– Потому что он видел во мне больше, чем я сам. Он разглядел потенциал, спрятанный за злостью, и мастерство, скрытое за моими выходками. Он увидел то, от чего большинство отмахнулись. Он знал, что это поможет мне собраться с мыслями, пойдет мне на пользу. Он знал, что, в отличие от остальных, ты увидишь во мне не только хоккеиста. Он знал, что ты поможешь мне преодолеть боль, потому что тебе самой пришлось через многое пройти.
Я смотрю на него с открытым от удивления ртом, и мое сердце сжимается. И слезы. По какой-то причине они наворачиваются на глаза, когда ничего грустного не произошло.
Ведь я не грущу.
Нет.
Я так счастлива, испытываю такое чувство наполненности, которое даже не считала возможным и никогда не думала, что хочу испытать.
– Это правда? – наконец спрашиваю я.
– Да. – Я поворачиваюсь к отцу и качаю головой в попытке переварить услышанное. – Сначала я этого не понял. – Усмехнувшись, он встает и прислоняется бедром к шкафчику у себя за спиной. – Я думал поручить тебе Хантера, потому что ты упряма и не станешь терпеть его выходки, но чем больше мы разговаривали, чем больше ты задавала мне вопросов, тем сильнее я осознавал, что все сказанное Хантером – правда. Что вы двое похожи гораздо больше, чем я думал. Забавно, как все обернулось.
Я смотрю на отца. Замечаю слезы, которые он пытается сморгнуть, и чувствую, как он гордится и мной, и Хантером.
Он кивает и мягко улыбается:
– Прошу меня простить, но мне нужно подготовиться ко встрече с клиентом. – Отец подходит к Хантеру, чтобы пожать ему руку. – Рад тебя видеть. И еще раз поздравляю.
– Спасибо, сэр.
– Зови меня Кеньон.
Хантер кивает, и мой отец уходит в направлении своего кабинета.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, поднимаясь на ноги.
На его губах появляется лукавая усмешка.
– Хотел убедиться, что ты выполнишь свою часть сделки.
– Мою часть сделки? – спрашиваю я, вскинув брови, когда он заходит в конференц-зал, закрывает за собой дверь и опускает жалюзи.
Чем, он думает, мы будем заниматься?
Положив руку мне на поясницу, Хантер притягивает меня ближе. Его губы тут же находят мои. Он – тепло, возбуждение, комфорт… и дом.
Разве не именно это я осознала за последние несколько месяцев?
Что даже если отец отправил меня на поиски Хантера, я также нашла себя?
Мне следовало бы волноваться, что я в офисе… в конференц-зале… что это совершенно непрофессионально, но с Хантером так легко забыться.
Потеряться в его прикосновениях. В его чувстве юмора. В том, как он заставляет меня задуматься о будущем. В том, как я чувствую себя рядом с ним.
Прикосновения Хантера воспламеняют меня, несмотря на то что прошло от силы несколько часов с тех пор, как я оставила его в постели и отправилась на работу.
Только когда он пытается скользнуть пальцами за пояс моих брюк, я толкаю его в грудь, чтобы остановить.
– Эй, тигр, – смеюсь я и оставляю еще один поцелуй на его губах. – Не здесь.
– Просто хотел убедиться, что ты выполнишь свою часть сделки, – повторяет он и проводит большим пальцем по губам на случай, если на них осталась помада.
– Моя часть сделки?
– М-м-м. – Он смотрит на меня так, словно хочет съесть. – Я о мерче «Лесорубов».
– Возможно, – смеюсь я и отступаю на шаг. Я специально разыгрываю из себя скромницу, потому что с игривым Хантером всегда весело.
– Возможно? – переспрашивает он.
– Возможно, чтобы проверить, надела ли я трусики с логотипом, тебе придется дождаться моего возвращения домой.
– Правда?
– Правда.
– А что, если я освобожу тебя от выполнения этого обещания? – Хантер склоняет голову набок и изучает меня пристальным взглядом, в котором насмешка смешалась с озорством.
– Пожалуй, я все же поношу трусики. – Я сажусь на стол, что стоит позади меня. – Никогда не доверяла тому, кто на полпути меняет условия сделки.
– Чьи это слова?
– Мои. – К чему, черт возьми, он клонит?
Снова эта медленная улыбка, которая затрагивает каждую клеточку моего тела.
– Ты же агент. А значит, знаешь, что ход переговоров может поменяться. Перестроиться.
– Стоит ли мне беспокоиться о том, что именно ты хочешь перестроить?
– Скорее, я хочу изменить условия.
– Ты ходишь по кругу, Хантер, – поддразниваю я, и его улыбка становится шире.
– Хорошо, что ты привыкла переходить прямо к цели.
– Верно.
Но в том, что он говорит, нет смысла.
– Так чего ты хочешь?
– Тебя.
Шлеп. Мое сердце оказывается на полу.
– Ох. – Я не пытаюсь спрятать шок или глупую ухмылку, которую вызывает неожиданный ответ. – В таком случае… – Я цепляюсь за его футболку, когда он делает шаг, чтобы обхватить мое лицо, и наклоняется так, чтобы встретиться со мной взглядом. В его глазах полно эмоций и напряжения.
– В таком случае? – касается он моих губ своими.
– Новые условия приняты. Переговоры прошли успешно.
Хантер смеется, когда я притягиваю его к себе и обнимаю за талию. Он кладет подбородок мне на макушку, и я наслаждаюсь ощущением его прикосновений и осознанием того, что он весь мой.
Кто бы мог подумать, что я скажу подобное о единственном мужчине, которому удалось разбить мое сердце.
– Я много думал, Декк, – шепчет он, и я чувствую, как его подбородок скользит по моей макушке. – Знаю, это страшно.
– Что?
– Много чего.
– Например?
– Моя карьера. Жизнь. И чего я от нее хочу. – Он откидывается назад, чтобы посмотреть мне в глаза. – Все это – ясность, кубок, то, что ты веришь в меня, подталкиваешь меня к действиям, – заставляет меня посмотреть на жизнь под другим углом.
– Не понимаю, при чем тут я.
– Как ты можешь такое говорить? – спрашивает Хантер. – Ты же слышала, что сказал твой отец. Это твоя вера в меня позволила мне стать лучшей версией себя.
– Я просто выполняла мою работу.
– Нет, ты просто была собой. – Наши губы снова сливаются в поцелуе, которому не хватает интенсивности, но в котором предостаточно нежности. – Я безумно люблю тебя, Деккер Кинкейд. Может, всегда любил, но ты помогла мне найти того себя, которого я потерял. Ты позволила мне надеяться. Позволила раскрыть свои темные секреты и не ушла, а только обняла крепче. И ты любила ту версию меня, которую сам я ненавидел.
– И я люблю ту версию тебя, которую ты теперь и сам любишь.
– Знаю. – В глазах Хантера стоят слезы, но он смахивает их так же быстро, как они и появились.
– Если я чему-то и научился, так это тому, что никто не знает, наступит завтра или нет. Я не хочу упустить завтра, которое могу провести с тобой. Думаю, нам пора перейти на следующий этап. Думаю, мы должны съехаться и начать строить это самое завтра, как и послезавтра, и неделю после этого, вместе.
– Правда?