Я чувствую, как она сжимается вокруг меня. Теряюсь в этом ощущении, а прерывистое дыхание Леннокс сливается с моим.
Когда я поднимаюсь на ноги, каждая частичка меня требует свою порцию удовольствия.
– Еще, – бормочет Леннокс, поскольку я больше не притрагиваюсь к ней. Впервые она убирает руку со стены, но только чтобы потянуться ко мне.
Мой смех отдается в сауне эхом. Необходимость овладевает моими мыслями, а жадность руководит действиями.
– Руки на стену.
– Только если оттрахаешь меня, – надрывно отвечает она.
– Все к этому и идет, – смеюсь я, но потом стону, потому что стоит мне только провести головкой члена по ее входу, как Леннокс вздрагивает.
Каждая моя клеточка напрягается. Я пытаюсь побороть яростное желание овладеть ею без остатка. Вонзиться в нее. Погнаться за собственным удовольствием, потому что знаю – свое она уже получила.
Я слегка двигаю бедрами. Ее теплое влажное лоно обхватывает мой член дюйм за дюймом, пока я не вхожу в нее полностью, а перед глазами моими не начинают плясать звезды.
Черт.
Рай.
Ад.
Просто черт.
Я хватаю Леннокс за бедра, когда она сжимается вокруг меня. Один раз. Второй.
– Леннокс, – предупреждаю я, когда в комнате раздается ее хихиканье.
Теперь она контролирует ситуацию. Владеет мной в данный момент. Благодаря своей киске. Своей уверенности. И тем, насколько приятные ощущения дарит.
Я срываюсь.
Теряю контроль.
Мои бедра прижимаются к ее. Воодушевленный ее словами, я вновь и вновь вхожу в нее, не нарушая изнуряющего темпа. Бог ты мой. Сильнее. Да. Прямо здесь. Быстрее. Не останавливайся. Я вот-вот снова кончу. Раш. Раш.
И когда на этот раз она сжимается вокруг меня, я проигрываю битву, зато выигрываю войну. Дергая бедрами, я изливаюсь в нее. В глазах темнеет, а ее имя срывается с моих губ вместе со стоном блаженства.
Я кладу руки ей на талию и притягиваю к себе. Прижимаюсь щекой к месту над ее лопаткой, пока мы оба ждем, когда наше сердцебиение придет в норму. И когда это происходит, мы опускаемся на скамейку, чтобы дать рассеяться дымке, оставшейся после оргазма, и решить, что делать дальше.
По крайней мере, об этом следовало бы подумать, но вместо этого я проигрываю в голове каждую чертову минуту того, что только что произошло.
– Это было… невероятно, – бормочет Леннокс.
– Да, я… – никогда не взгляну на цепочку без того, чтобы не вспомнить о тебе.
Без того, чтобы не вспомнить о ней, об этом. О том, что только что случилось. Без того, чтобы не захотеть повторить это снова.
Но эти слова так и не срываются с моих губ, потому что это уже слишком. О многом нужно поразмыслить. О многом задуматься.
– Мы не можем сделать это снова, – выдыхает Леннокс, и я собираю все оставшиеся силы, чтобы рассмеяться. – Это было ошибкой, – но она не двигается с места. Вместо этого берет меня за руку и переплетает наши пальцы.
– Вот как?
– Ага, – у нее не осталось сил даже для того, чтобы сложить буквы в слова.
– Все было настолько плохо?
– Просто ужасно. Противно, – весело отзывается Леннокс.
– Ну так когда мы снова займемся этим? – подразниваю я.
– Дай мне тридцать-сорок минут.
На этот раз я смеюсь так громко, что мой хохот отскакивает от стен. Но, открыв глаза, я вижу направляющегося к сауне Джонни.
– О черт. Джонни идет.
Мне все равно, если он увидит меня во всей красе, но он уж точно не будет смотреть на голую Леннокс.
Она вскакивает, чтобы натянуть бикини, а я надеваю шорты и бросаюсь навстречу Джонни прежде, чем тот успевает открыть дверь.
– Не думаю, что тебе стоит сюда входить, приятель, – уверяю я, одаривая его ехидной ухмылкой.
– Нет, ну, не-е-ет, – хнычет он, точно малыш, который вот-вот начнет топать ножками. Он шокированно таращится на меня. – Ради всего святого. Вы что, серьезно? Чтоб тебя, Раш. Неужели вы не можете заниматься этим в постели?
– Тебе просто завидно, что у нас секс, а тебе приходится передергивать.
В ответ Джонни бормочет что-то неразборчивое, чем вынуждает меня рассмеяться.
– Не смешно, – тычет он в меня пальцем. – Совсем не смешно. Я возвращаюсь в дом.
– Отличное решение, – киваю я, наслаждаясь ароматом Леннокс, который все еще ощущаю на своем лице.
– Я вышлю тебе счет за дезинфекцию этой чертовой сауны. Возместишь мне каждый пенни.
– Деньги потрачены не зря.
Мой смех эхом разносится в ночи, а Джонни, показав мне средний палец, скрывается в доме.
Глава 26. Леннокс
Как женщине оправиться после такого? После доминирующего мужчины. Невероятного секса. И смеха, которым он закончился.
Я глубже зарываюсь в одеяло, пока откуда-то из глубины дома до меня доносится хохот Раша. Они с Джонни играют в бильярд.
Но я лежу в постели совсем одна.
Мне нужно немного пространства. Немного времени, чтобы отдалиться. Чтобы напомнить себе, что именно в этом я и нуждалась.
В умопомрачительном сексе, способном стереть те непонятные эмоции, которые я испытала ранее, при нашем поцелуе.
Не нежно целующий меня Раш.
А Раш, требующий, чтобы я держала руки на стене, пока он овладевает моими мыслями и телом. Мужчина, подаривший мне физическую связь, благодаря которой я пришла в себя.
Потому что я ни с кем не сближаюсь. Мы веселимся, занимаемся сексом, а потом каждый идет своей дорогой.
Вот почему я отправилась в постель, даже не взглянув на Раша. Никакого приглашения или намека на то, что я жажду большего.
Но боже, как же мне хочется большего.
Тихий уход, чтобы дать понять – я не из тех девушек, что после требуют поцелуев и объятий. Секс есть секс. Любовь есть любовь.
Я подписывалась только на первое.
Так почему же пялюсь в потолок, мечтая, чтобы Раш лежал рядом?
Глава 27. Раш
Дверь открывается, и шокированный Рори встречается со мной взглядом. Он тут же отступает, чтобы спрятаться на случай, если за мной увязались журналисты.
– Ты с ума сошел? – утягивает он меня внутрь и захлопывает дверь.
Сделав несколько шагов, я поворачиваюсь к нему лицом.
– Могу задать тебе тот же вопрос.
Воздух между нами сгущается от напряжения; уверен, Рори лихорадочно соображает, что бы такого сказать, чтобы улучшить ситуацию.
А ничего.
Он ничем не сможет оправдать то, как своей ошибкой усложнил мне жизнь. Я думаю о двух машинах, которые мне пришлось отправить из дома, чтобы отвлечь прессу.
Так и хочется отвесить Рори оплеуху.
Хочется выяснить правду.
Хочется возненавидеть свой долг – тяжелый удар, к которому я не был готов. Злость. Я просто в ярости.
– Раш, – Рори пожимает плечами. Вздыхает. – Не знаю даже, что и…
– Ты ее любишь?
Мне нужен ответ лишь на этот вопрос. Только это и имеет значение.
– Ах, Раш Маккензи, кто же знал, что ты романтик?
– Не неси чушь, Рори. Это не смешно. Ты играешь с моей жизнью. Мне все равно, если ты или твой отец полагаете, что на моей карьере это никак не скажется. Это полнейшая ерунда. Самая настоящая чушь. И если ты хоть на секунду решил, что будешь скакать вокруг как Прекрасный принц, в то время, как я…
– Она – любовь всей моей жизни, приятель. – Рори смотрит на меня широко открытыми глазами и кивает. Сожаление виднеется во всем: в его позе, в выражении лица. – Она пробудила во мне желание жить. Она…
– То есть – «пробудила желание жить»? – недоверчиво смеюсь я. – У тебя же все есть, – я обвожу руками гигантский дом, в котором мы сейчас стоим. – Карьера футболиста…
– Едва ли…
– Любящая семья…
– Любовь и обязательство не одно и то же, – вставляет он. – Уверяю тебя, идеальных сыновей не бывает, и я тому подтверждение.
– Рори, – вздыхаю я. – Я тебя не понимаю. Я, черт возьми, принял удар на себя, так что заслуживаю получить ответы.
– Так ты не видишь, да? – С разочарованным вздохом Рори направляется в соседнюю комнату, и я следую за ним. – Мой отец. Я жил, постоянно слушая, как он причитает: «Почему ты не можешь быть таким, как Раш?» Я никогда не соответствовал его желаниям.
– Чушь собачья, – черт, мне не помешало бы что-нибудь выпить. Тупая боль пульсирует за веками, и я даже не уверен, что она когда-нибудь пройдет. – Как все это связано с Эсме? С тем, что ты переспал с женой Сета?
– Когда я говорю, что она пробудила во мне желание жить, так, мать твою, и есть! – кричит Рори.
– Ты мой старый друг. Поступая так… – И тут до меня доходит. Я наконец слышу, что он говорит.
– Рори? – понижаю я голос, пока стараюсь понять. Я смотрю на него и спрашиваю себя, как мог не знать, что он устал настолько, что хотел покончить с собой. – О чем ты?
– Такому парню, как ты, не понять, – отвечает он, потирая виски.
– Я не в настроении шутить, понятно? Не разбрасывайся подобными намеками, если не имеешь это в виду. – Через секунду я оказываюсь прямо перед ним, смотрю на человека, которого считаю своим братом, и знаю, что он не лжет. Просто знаю… – Почему?
Рори пожимает плечами, и стыд проступает в каждой черточке его лица.
– Ты не знаешь, каково это – быть мной, – произносит он едва слышно. Я, схватив его за шею, побуждаю посмотреть мне в глаза.
– Мне все равно, что происходит в мире, – заявляю я, взмахнув свободной рукой. – Я всегда рядом, брат. – Я не двигаюсь с места, потому что просто не в силах это сделать. В голове только «а что, если бы…». Я никак не могу понять, как он даже посмел подумать, что совсем один.
Потому что я действительно считаю Рори своим братом. Когда мы были моложе, у него имелось предостаточно шансов выдать меня. Когда я пробовал поступить в академию, он мог рассказать остальным, что я подбираю за ними мусор, не чтобы оказать им услугу, а чтобы доесть протеиновые батончики, которые заменяли мне ужин. Он мог бы рассказать, что я тот, кто после тренировки «случайно» прихватывал чужую куртку, лишь бы не замерзнуть в том сарае, а на следующий день возвращал ее, извинившись. Рори ловил меня на этом, но сохранил все в тайне.