Но, как и они, полковник Волков прошел служебную лестницу с самой первой ступеньки. Сразу в первые послевоенные, тревожные для уголовного розыска годы пришел он в МУР рядовым оперативным сотрудником. Нагрузка на каждого в те дни была огромная. Справиться с ней было равно подвигу. А лейтенант Волков еще по дороге на работу задержит карманника, доставит в отделение хулигана. У этого человека был особый талант сыщика. Этому делу он посвятил всю свою жизнь.
Одни, говоря о начальнике МУРа, выделяли его склонность к анализу, другие — личную храбрость, вспоминали, когда он шел на задержание вооруженного бандита один на один и побеждал, третьи останавливались на его знании всего, что относилось к преступности. И все обязательно вспоминали его невероятное трудолюбие. Неизвестно никому, когда же этот человек отдыхает. Кажется, в любой день и час можно застать его на своем рабочем месте, поделиться сомнениями и тут же получить дружеский совет, заручиться поддержкой. Да, знал каждый из многочисленного и дружного коллектива муровцев — он достойный преемник старшего поколения, и кресло хозяина этого кабинета занимает по праву.
Волков говорил недолго:
— В Свердловске совершено необыкновенно дерзкое убийство. Помочь его раскрыть поручается вам. Мы понимаем трудность задачи — незнакомый город, незнакомые люди. Но задача должна быть решена в предельно краткий срок. Об ответственности говорить не буду. Здесь все ясно. Срок выезда — сегодня. Бригаду возглавит мой заместитель полковник Благовидов. Какие будут вопросы?..
Поезд шел к месту назначения — Свердловску. Позади остались степи и уютные леса российского запада. Теперь за зеркальными стеклами вагона мелькали холмы. И вслед за ними — кряжистые уральские горы, покрытые заснеженными остроконечными елями.
В коридор вышел подполковник Чванов. Странное зрелище представляет коридор спального вагона ночью. Он кажется ужасно длинным. По обе стороны светло-серые матовые стены, желтые полированные двери, днем то и дело открывающиеся, а сейчас задвинутые наглухо. Белые занавески слегка колышутся, хотя нет и малейшего дуновения ветерка. Кажется, что в вагоне никого нет. К ритмичному стуку колес привыкаешь, и ничто не нарушает безмолвия.
Впрочем, в коридоре Чванов был не один. Зажав в зубах погасшую папиросу, у окна стоял Благовидов. Он вглядывался в картину уральского пейзажа и... ничего не видел.
Чванов подошел к своему начальнику. Они совсем не походили друг на друга. Благовидов, с седыми висками, неторопливыми движениями, мягкой негромкой речью, скорее напоминал маститого ученого. Чванов, высокий, чуть сутулящийся, внешне — излишне суровый, но, пожалуй, нелегко найти во всем МУРе человека более отзывчивого, сострадательного к чужой беде. Да, они разные, у каждого свой стиль, метод работы. Но такое несходство отнюдь не мешало им работать вместе. Не в первый раз участвовали они в раскрытии самых сложных преступлений.
Свердловский вокзал, как и любой другой в большом городе, встретил москвичей шумом, суетой, сутолокой. Встречающих узнали сразу. Первое знакомство, первые рукопожатия. Свердловчане были приветливы, радушны. И все же чувствовалось во взглядах любопытство: ну, какие вы есть, товарищи муровцы? И еще, что гораздо важнее, читались на лицах встречающих озабоченность, тревога. Под глазами руководителей свердловской милиции полковников Емельянова, Орешина, майора Никифорова резко обозначились тени, прорисовались морщинки — сказывались волнение и заботы.
— Представляю, как приходится, — подумал Благовидов. — Город-то взбудоражен. Наверное, и из высоких инстанций не раз на дню требуют отчета. Теперь будут требовать и с нас.
Каждому из бригады хотелось немедленно помочь, тут же включиться в общую работу.
За стеклами автомобилей промчались просторные проспекты, многоэтажные красавцы дома. Вот и гостиница. Зашли в заранее приготовленные номера, поставили портфели, чемоданы. Гостиница была современная, уютная. Дышащие жаром батареи, мягкие низкие кровати, застланные белоснежными простынями, — все располагало к отдыху, тем более что утро только начиналось. А по московскому времени вообще была еще ночь.
— Что же, отдыхайте с дороги. Вас ждать после обеда? — спросил начальник уголовного розыска Свердловской области, надевая шапку.
— Где уж там «после обеда», — усмехнулся Благовидов. — Поехали...
Место происшествия. Здесь уже побывали и оперативные работники, и следователи, и эксперты. Все, что полагается, сфотографировали, составили подробнейший протокол. Можно было посмотреть фотографии, прочитать описание. Но Благовидов знал, никакой пересказ, никакой, даже самый подробный, протокол не может заменить личных наблюдений. У человека, занимающегося расследованием, должно сложиться свое личное мнение, только оно одно может помочь восстановить картину минувших событий. В розыске очень ценится догадка, фантазия, но только собственный глаз видит мелочи. Только личный осмотр позволит воссоздать атмосферу преступления. А это уже прямой путь к преступнику.
Солнце словно не думало подниматься из-за горизонта. Наконец, развиднелось. По улице мела поземка, закручивая тугие полосы колючего снега.
Дом смотрел на улицу Крылова черными провалами окон с выбитыми стеклами. Стены лоснились бархатом сажи. Пол, подоконники покрылись толстыми натеками сероватого льда, снег густо припорошил половицы. Из-под него то здесь, то там выглядывали головешки.
— Ничего себе обстановочка, — присвистнул капитан Кривенко, — попробуй найди что-нибудь. Не так легко.
Конечно, оброненную впопыхах визитную карточку, письмо с адресом бандита или, скажем, пропуск с наклеенной фотографией здесь едва ли удастся найти, хотя бывало и такое. И все же, следы должны остаться. Какими бы опытными, изворотливыми, предусмотрительными ни были преступники, следы остаются всегда. Задача работников розыска разобраться в нагромождении предметов, деталей, отыскать то, что носит на себе следы преступления. Надо, наконец, — и это подчас самое трудное — правильно оценить, систематизировать эти следы.
Почему дом загорелся сразу со всех четырех углов? Даже не загорелся, а вспыхнул, как спичка. Об этом говорит заключение эксперта. Видимо, не обошлось без бензина или керосина.
— Правильно, — подтвердил начальник уголовного розыска. — Мы тоже об этом подумали. Вот, пожалуйста...
В углу валялась шестилитровая банка из-под керосина с погнутой ручкой. Как она сюда попала? Может быть, поставили хозяева? Но кто же держит керосин в комнате? Обычное место бидона — в сарае или в сенях.
— Бидон, скорее всего, принесли с собой посторонние, предположительно — преступники, — продолжал начальник уголовного розыска. — Мы выяснили у соседей: такого бидона не было. Керосин хранился в сарае в бутылях. Мы их нашли.
Итак, вот он первый след, первая зацепка. Бидон нужно заранее наполнить, пронести с собой более или менее продолжительный путь. Может быть, кто-нибудь видел человека с бидоном в часы, предшествовавшие убийству? Это обязательно нужно проверить.
— Кроме керосина, как утверждают эксперты, — рассказывал дальше начальник уголовного розыска, — при поджоге использовался и бензин. Думаем, что взяли его из бака мотоцикла, стоявшего в сарае.
Осмотрели и мотоцикл, и сарай. Чванов, копавшийся в моторе, выпрямился и удовлетворенно произнес:
— Посмотрите, товарищи!
Бензопровод мотоцикла был перерезан, краник бака открыт. Сделать это мог человек, знакомый с мотором. Другой пробил бы бак, благо в сарае всякого инструмента хватало, и дело с концом. Значит, по крайней мере один из преступников разбирается в мотоциклах. Скорее всего — он либо шофер, либо любитель, а может быть, — механик. Еще одна зацепка.
Поиск продолжался.
Нужно было до мельчайших подробностей восстановить картину преступления и того, что ему предшествовало.
— Кстати, где, по-вашему, произошло само убийство? — спросил Благовидов майора Никифорова, руководителя группы оперативных работников-свердловчан.
— Точно пока еще не установили. Предположения имеются.
В самом деле: в подвале, где были найдены трупы, крови почти не было, во всяком случае очень мало. А, судя по повреждениям на телах жертв, ее должно было быть гораздо больше. Работники милиции тщательно обследовали каждую половицу около люка в подвал, искали во дворе, соседней комнате и... ничего похожего на следы крови не нашли.
— Дом состоит из двух изолированных половин. Может быть, убивали в одной, а потом переносили в другую, — высказал предположение Иванов.
— Нелогично, — возразил Никифоров. — Зачем им было проделывать двойную работу. Ведь если так, то преступники должны были переходить с трупами через двор. А вдруг кто увидит!
— Не все определяется логикой, — заметил Благовидов. — Преступник порой поступает как раз ей вопреки. Давайте попробуем поискать на другой половине.
Сантиметр за сантиметром осмотрена и другая половина.
— Есть. Еще один люк! — крикнул подполковник Благодатских.
Сквозь полупрозрачный лед едва просвечивали контуры люка, такого же квадратного, как и в первой половине.
Через несколько минут лед был снят, каждая его горсть просеяна через пальцы. Люк откинут. В провал, пахнувший ледяным холодом, ощутимым даже здесь, на морозце, спустился Кривенко.
— Кровь, — показался из люка капитан. — Много крови. И еще вот что...
Кривенко протянул очищенный от кожуры полувысосанный апельсин. Один бок его был в крови. Значит, апельсин был брошен в подвал уже после убийства. В трех шагах от люка в лед вмерзли еще несколько кусков апельсиновой кожуры. Здесь стоял один из убийц. Хладнокровный, бывалый, исключительно жестокий преступник, по-видимому, рецидивист. Очистить и начать обсасывать апельсин в то время, когда рядом убивают... Да, скорее всего, это не новичок...
Поздно ночью в просторном кабинете начальника управления собрались все, кто занимался поиском. Вел совещание комиссар А. Я. Кудрявцев. Трудно было бы непривычному человеку определить, кто здесь из офицеров милиции старший по званию или должности. Каждый высказывал свое мнение, горячо отстаивал его, каждый, безусловно, уважал мнение другого. Благовидов, руководитель группы, говорил меньше других. Только иногда бросал короткие реплики, задавал вопросы. Страницы блокнота, лежащего перед ним, быстро заполнялись записями.