ние привлекал талончик с надписью «Для письма»: «Возвращаю остаток денег, не внесенных мною в кассу агентства. Присвоить их я намерения не имел, так уж сложились обстоятельства. Я ни в чем не виноват. А. Смирнов».
Что это? Наивная попытка повлиять на следствие? А что оно ведется, Смирнов сомневаться не мог. Но ведь должен он понимать, что следствие располагает данными об истинных размерах хищения. В таком случае, может быть, это — свидетельство раскаяния? И тогда должна последовать явка с повинной. Но этого не произошло.
Во всяком случае очевидно, что перевод свидетельствует о психологическом надломе, происшедшем с его отправителем. К чему он приведет? Следователь мог только предполагать. Он считал, что общественная опасность личности преступника возросла и он проявит себя какими-то активными действиями.
Перевод отправлен из Коломны два дня тому назад. Там у Смирнова, как знал следователь, нет ни знакомых, ни родственников. Звонок по телефону подтвердил: перевод отправлен со станции. Но это же означает, что Смирнов может появиться или уже появился в Москве. Причина? Хочет узнать о ходе следствия. И извечная надежда преступника укрыться в многомиллионном городе.
Следователь еще раз прикинул, у кого может остановиться Смирнов. Наиболее верных адресов насчитывалось четыре. И опять беседы с людьми.
Буквально через день раздался звонок:
— Смирнов находится по адресу...
Тюрин поспешил к начальнику.
— Товарищ подполковник, Смирнов в Москве, находится у тещи вместе с женой.
— Берите машину и немедленно туда. Будьте осторожны.
Вот и нужная квартира. Коллеги Тюрина встали так, чтобы не было видно в дверной глазок. Тюрин нажал на кнопку звонка. Дверь открылась. Следователь быстро шагнул в темную прихожую.
— Где ваш муж?
— Н-не знаю.
Быстро осмотрели комнату, кухню, ванную — никого. Пока связывались с ближайшим отделением и договаривались о высылке оперативной группы, Тюрин снова пришел на кухню. Во время первого осмотра запомнилась какая-то мелкая подробность, не дававшая покоя. Ага, вот оно что!
На кухонном столе стояли сковорода с яичницей, две тарелки с хлебом, ножи, вилки. Тюрин потрогал сковороду и тут же отдернул руку: горячо! Значит, должен прийти второй. Не спугнуть бы...
Осторожно повернулся ключ в замке. На пороге стоял человек в темных очках. Увидев в прихожей работников милиции, он отступил назад.
— Спокойно, Смирнов, не делайте глупостей, — негромко предупредил Тюрин.
При обыске в кармане Смирнова нашли остро отточенный кухонный нож.
— Зачем он вам?
— Моя жизнь — ошибка. Я хотел покончить с ней.
— При помощи кухонного ножа? — с сомнением протянул следователь. Как бы то ни было, против себя или кого-либо другого предполагал обратить этот нож Смирнов, но следователь успел вовремя.
Главная высота
Он первый раз ехал в столицу, до этого дальше Куйбышева не выезжал.
Отец, провожая, шутил:
— Опоздал ты, Ерканат. Вон твоя сестра — только в десятом классе, а уже побывала в Москве. Однако догоняй сестру, Ерканат. У тебя важное дело. Мы очень гордимся тобой.
Все было непривычно и прекрасно. За окном вагона проносились подмосковные поля и перелески, на белоствольных березках туго набухли почки.
Голос из динамика разнесся по вагону с такой торжественной силой, что сжалось сердце: «Поезд подходит к столице нашей Родины, городу-герою Москве. Москва приветствует вас, делегаты XVIII съезда Ленинского комсомола, посланцы героической советской молодежи!»
Делегат съезда — это огромная честь для него, Ерканата Тулькубаева, лейтенанта милиции, инспектора уголовного розыска УВД Джезказганского облисполкома. Теперь можно оглянуться на все, что сделано. Оценить, как прожиты двадцать пять лет жизни. Много это или мало?
Ерканат Тулькубаев награжден значком «Отличник милиции», Почетной грамотой ЦК ВЛКСМ. Приказом министра внутренних дел Казахской ССР признан лучшим по профессии. В числе десяти лучших товарищей комсомольцами области избран делегатом XVIII съезда ВЛКСМ.
Так кто же он, Ерканат Тулькубаев, отмеченный наградами и поощрениями по службе? Чем заслужил он высокое доверие быть делегатом съезда Ленинского комсомола?
Школьники часто спорят о будущей профессии. Спорил и Ерканат, но всегда настаивал: для меня лучшая профессия — милиционер.
Семеро ребят из класса решили — идем работать в милицию. Повлияли уроки, проводимые сотрудниками милиции. И высокий авторитет, которым пользуется Карагандинская высшая школа МВД СССР. И, конечно же, извечная юношеская тяга к романтике, подвигу.
Их приняли, и как всегда в таких случаях — поначалу пришлось тяжело, непривычно. Из казармы — строем на обед, в кино — тоже строем. И снова в казарму. Но потом стало легче. Привычной стала дисциплина и требовательность преподавателей, наставников, воспитателей. Учеба давалась легко потому, что было интересно.
Неожиданно захватила работа в научном обществе. Начальник кафедры Назарбаев считал слушателей коллегами и постоянно внушал им: отличное знание предмета — это само собой разумеется. Нужно быть широко образованным сотрудником, мыслить логично, уметь обосновать и отстаивать свою точку зрения. А это значит — многие часы усидчивой работы в библиотеке. Зато как радостно было, когда начальник кафедры после одного из заседаний научного кружка пожал руку и задумчиво сказал:
— Весьма любопытно. Готовьте доклад к опубликованию в сборнике.
И вот четыре года учебы и практика — позади. Впереди — рабочие будни. Тулькубаеву подумалось: не то... Вот раньше... Вспомнил, о чем рассказывали ветераны милиции, участники гражданской войны. И попросил:
— Направьте меня в уголовный розыск.
— Почему же именно к нам, — улыбнулся начальник ОУР УВД Джезказганского облисполкома полковник милиции Карашулаков, рассматривая направление.
Ерканат замялся, покраснел:
— Мне нравится эта работа. Она живая, интересная.
— Со стрельбой? — прищурился полковник.
Тулькубаев смутился еще больше. Должно быть, полковник считал его мальчиком.
А полковник, чекист с тридцатилетним стажем, с множеством разноцветных орденских планочек на кителе и знаком «Заслуженный работник МВД СССР», смотрел на него и вспоминал, как вот так же когда-то и он рвался туда, где труднее. Хотелось сразу сделать что-то совсем необыкновенное и очень нужное.
И сейчас он повторил слова своего начальника почти с той же интонацией:
— Что ж, направим Вас на очень важный участок. Сейчас познакомитесь с товарищем, которому будете помогать, а он Вас кое-чему научит на первых порах.
Ерканат не мог, да и не хотел сдерживать счастливую улыбку. Он будет работать в отделении, разыскивающем скрывшихся преступников. Правильно сказал начальник, что это один из важнейших участков. Ведь среди скрывшихся есть и рецидивисты, и убийцы, и грабители. Каждый из них — потенциально опасен.
Вот что вспоминает один из товарищей Ерканата, инспектор уголовного розыска, старший лейтенант милиции Жанат Танысбеков: «Когда Ерканат приехал к нам, я работал с ним в паре. С первых дней понравилась одна его черта: он не чурается даже самой черновой, скучной работы».
Первые дни работы сбили с толку. Бумаги — запросы, телеграммы, ориентировки. Скрупулезное внесение в них данных из старых и новых протоколов, которые в общем-то такие же бумаги. Причем ошибиться, пропустить хотя бы одну деталь нельзя.
— Почему не указал, что у него, возможно, один глаз слегка косит? — вписывая недостающую строчку, спокойно спросил старший инспектор.
— Так ведь у него и другие приметы есть. А тут «возможно»... — возразил Ерканат. — Мы должны опираться на абсолютно точные данные.
— Ошибаешься. В нашем деле подчас самая «ненадежная» деталь может все решить. Не пренебрегай такими деталями.
В школе не учили составлять эти бумаги. Приходилось трудно еще потому, что в производстве находилось сразу несколько дел и все они сливались в какой-то калейдоскоп, в котором разобраться казалось делом безнадежным. К тому же разъезды, цель которых — задать один, два вопроса людям, даже не знающим преступника.
Подготовив один из запросов, Тулькубаев вздохнул:
— Пишешь, пишешь! Так, пожалуй, ни одного живого преступника и не увидишь.
— Очень может быть, — согласился Жанат. — Каждый делает свое дело.
Конечно, это справедливо. Всякий труд важен, почетен, но... здесь ли то самое главное, что он должен делать, к чему себя готовил? Ерканат сомневался...
Однажды утром раздался звонок. Вызывал начальник.
Полковник Карашулаков был доволен. Глаза его то и дело прятались в морщинках, появлявшихся от улыбки.
— Поздравляю, ребята. Вчера в Перми задержан Середа.
Этот рецидивист несколько месяцев назад совершил убийство и скрылся. Танысбеков и Тулькубаев написали во все концы не менее сотни запросов. И вот — результат.
Постепенно пришло умение. То, что он делал, уже не казалось случайной мозаикой из фактов. Просто он ткал сеть, в которой рано или поздно запутается преступник. Пусть произойдет это не через день, два, а через месяц, год. Но это обязательно случится.
А потом было первое самостоятельное дело, проведенное им лично от начала и до конца. Во всяком случае так ему тогда казалось. А сейчас?
— Какое там «лично»!
Начальник протянул ему папку.
— Изучите. Составьте план мероприятий.
Ерканат сидел за столом до позднего вечера. Вспоминал все, чему учили в высшей школе, даже перелистал свои старые конспекты. Не раз и не два подходил к Танысбекову. Казалось бы, все предусмотрено...
Не спалось. Чуть свет прибежал в управление. И стало ясно: недостает очень и очень многого. Пришлось все переделать сначала. Ровно в десять постучался в кабинет начальника. Тот долго читал план, но пометок не делал.
— Ну, что же, хорошо. Исполняйте.
Тулькубаев вскочил, чуть не опрокинув стул:
— Есть!
У самой двери полковник, вдруг что-то вспомнив, вернул его: