Было ясно, что внимание к арктическому региону — научное, экономическое, стратегическое — привлечено во всём мире. Ещё одна причина для России по-настоящему «вернуться» в Арктику. Рад, что именно так и стало происходить.
Работа увлекла, но время шло. Неожиданно поступило предложение от Министра иностранных дел Сергея Викторовича Лаврова направиться в Нью-Йорк постпредом России при ООН. Предложение из разряда тех, от которых не отказываются.
НА ПОЛЮСЕ МИРА. ВСЕМИРНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ В ЗОНЕ ТУРБУЛЕНТНОСТИ
8 апреля 2006 года был подписан Указ о моём назначении Постоянным представителем Российской Федерации при ООН в Нью-Йорке и Представителем Российской Федерации в Совете Безопасности ООН. Титул, казалось бы, странный, ведь практически невозможно разделить эти две функции между двумя разными людьми, однако он полностью соответствует формулировкам Устава Организации Объединённых Наций.
В списке советских и российских постпредов при ООН, открываемом Андреем Андреевичем Громыко, я оказался тринадцатым. Если быть суеверным, то можно сказать, что пятнадцатым, так как двое из моих предшественников — Валериан Зорин и Яков Малик — назначались в Нью-Йорк дважды, причём последний проработал там в общей сложности 12 лет. Около 10 лет за одну командировку проработали в Нью-Йорке постпредами Олег Трояновский и Сергей Лавров.
Поскольку запрашивать агреман на вновь назначенного постпреда не требуется, уже 30 апреля я был в Нью-Йорке. Как только, выйдя из аэропорта, сел в машину, первый «звонок вежливости» Юрию Викторовичу Ушакову — нашему послу в Вашингтоне. На протяжении дюжины лет нас связывали добрые товарищеские отношения. Утром 1 мая вручение верительных грамот Генеральному секретарю Организации Кофи Аннану. Применительно к ООН верительные грамоты — это громко сказано. На самом деле речь идёт просто о письме, направляемом министром иностранных дел соответствующей страны Генеральному секретарю с подтверждением, что имярек действительно назначен новым постпредом. Минимум формальностей и в церемонии вручения верительных грамот. Несколько слов, сказанных Генеральному секретарю, фотографирование на фоне эмблемы ООН, а затем краткая беседа.
В 2006 году Кофи Аннан завершал своё десятилетнее пребывание на посту руководителя Секретариата ООН. Всю жизнь проработав в ООН и избравшись генсекретарем с важного, но малозаметного для внешнего мира поста замгенсека по миротворчеству, этот дипломат из Ганы за годы работы на высшем ооновском посту превратился в деятеля с мировым именем. Не обошла его и Нобелевская премия мира. Кофи Аннан довольно величаво «носил себя» на публике. Однако с постпредами общался вполне непринуждённо. Его можно было называть по имени, просто Кофи. На «зубодробительные» заявления умел отвечать с лёгкой иронией, переводя разговор к делу.
Перед отъездом в Нью-Йорк меня напутствовали и Лавров, и мой непосредственный предшественник Андрей Иванович Денисов, который, проработав в Нью-Йорке менее двух лет, был вызван в Москву на пост Первого заместителя Министра иностранных дел России. С Денисовым мы познакомились на стройке, куда направляли до конца лета поступивших в МГИМО абитуриентов, когда мне было чуть больше, а ему — чуть меньше 17 лет, с тех пор поддерживали дружеские отношения. Рассказывая об обстановке в ООН, Денисов говорил: «Работа трудная, каждый вечер приходится сидеть допоздна, одно хорошо — суббота и воскресенье свободные». Периодически созванивался с Андреем Ивановичем в первые месяцы работы в Нью-Йорке: «Часто вспоминаю тебя, особенно по субботам и воскресеньям». Первый выходной у меня получился лишь в начале сентября.
Во время моих посещений ООН в предыдущие годы обстановка там мне не нравилась — суетно и душно. Однако, переступив порог знаменитого здания на Ист-Ривер в качестве постпреда, почувствовал то же самое, что и придя не по своей воле за треть века до этого на практику в Отдел переводов МИД — комфорт, это моё место.
Как работает Совет Безопасности
Первый неприятный для меня сюрприз в ООН — как много работает Совет Безопасности. Все привыкли видеть на экранах телевизоров большой зал со столом в форме подковы, за которым чинно восседают 15 делегаций и Генеральный секретарь ООН. По традиции ещё одно место по левую руку от председателя выделено секретариату. Из заместителей генсекретаря его почему-то может занимать только заместитель по политвопросам. Если его на заседании нет, то место занимает сотрудник отдела секретариата, обеспечивающего техническую поддержку работе Совета Безопасности. А место генсекретаря в его отсутствие может занять только первый заместитель. За большим столом чинно произносятся официальные заявления, происходит голосование по проектам резолюций, и затем члены Совета удаляются по своим делам (кстати, руку принято поднимать высоко и держать так довольно долго. Это не только удобно фотографам, но имеет и процедурный смысл — другого способа зафиксировать итоги голосования нет. Говорят, был случай, когда одна делегация, проголосовав за резолюцию, потом пыталась это отрицать). Очень скоро я понял, что передо мной только вершина айсберга, причём, если можно так выразиться, единственная его замёрзшая часть (и то не всегда) — под поверхностью айсберг бурлит. Но многое происходит вдали от «мирских глаз», на консультативных заседаниях Совета в небольшой отведённой специально для них комнате, куда могут попасть только члены Совета и сотрудники Секретариата ООН, никто из членов ООН, не входящий в состав Совета, туда не допускается. (Если Совбезу нужно неформально встретиться с кем-то из нечленов, мероприятие переносится в другое помещение.) «Подкова» стола консультаций сильно вытянута. Председатель сидит в торце и по семь членов Совета по каждую его сторону практически лицом друг к другу. Так что дискуссии зачастую идут глаза в глаза. Последняя деталь — председатель Совета меняется каждый месяц, все члены Совета пересаживаются на одно кресло вправо, против часовой стрелки.
Ежемесячно утверждается программа работы СБ. Долгие годы существовала традиция — заступающий председатель Совета проводил двусторонние встречи со всеми его членами (то есть 14 встреч в день!). Однако затем процедура упростилась. Все 15 постпредов в первый день каждого месяца встречаются за завтраком, где «проходятся» по программе (предварительно её прорабатывают политкоординаторы). В тот же день программа утверждается на консультациях Совета, председатель проводит по ней пресс-конференцию, а также знакомит с программой членов ООН на специальной встрече. По ходу дела программа может насыщаться дополнительными заседаниями, а также обсуждением вопросов в разделе «разное». Официальные заседания проходят три-четыре раза в неделю, а консультации практически каждый день, иногда и утром и после обеда.
Так было не всегда. К примеру, когда в начале 70-х годов постпредом США при ООН являлся будущий президент Джордж Буш, он председательствовал в Совете один раз, причём за это время не состоялось ни одного официального заседания! Теперь такое невозможно представить.
Зал консультаций, на мой взгляд, — самое увлекательное место во всей дипломатической вселенной. В ходе реконструкции здания ООН Москвой было принято решение в качестве дара Организации оформить его в русском стиле. За эту привилегию уплатили приличную сумму. Но в ООН появилась «русская комната». Делать такие жесты — давняя традиция. Зал официальных заседаний СБ оформлен Норвегией. Рядом находится «тихая» комната, декорированная Германией, где могут побеседовать друг с другом дипломаты, неподалёку от зала Генассамблеи расположена используемая в аналогичных целях «индонезийская гостиная».
Иранская ядерная программа
Мои первые консультации и первый «выход к прессе» состоялись 3 мая. Тема — иранская ядерная программа. Возникли вопросы с точки зрения её соответствия Договору о нераспространении ядерного оружия. Проще говоря — подозрения, что Иран работает над созданием атомной бомбы. Проводившиеся в течение трёх лет переговоры между Тегераном и так называемой европейской «тройкой» (Англия, Франция, Германия) с целью побудить Иран прекратить начатые им работы по обогащению урана, закончились ничем. Безрезультатными оказались и контакты иранцев с Международным агентством по атомной энергии (МАГАТЭ), в ходе которых последнему так и не удалось получить ответы на вопросы о прошлой деятельности Ирана. Они могли бы развеять опасения в отношении целей иранской ядерной программы.
29 марта 2006 года было принято официальное заявление председателя Совета Безопасности ООН, в нём выражалась серьёзная обеспокоенность решением Ирана возобновить уранообогатительную деятельность и наличием у МАГАТЭ «остающихся вопросов» в контексте иранской ядерной программы. Теперь американцы хотели поднять работу в Совете на «новый уровень», провести резолюцию Совета с санкционной начинкой. (Резолюция и заявление председателя — две формы официальных документов, принимаемых Советом. Резолюции одобряются голосованием, а официальные заявления председателя требуют консенсуса. Согласованный текст, как правило, зачитывается на официальном заседании совета его председателем. Кроме того, существует часто применяемая полуофициальная форма реакции на те или иные события — заявление для прессы, — также требующее консенсуса, оно зачитывается председателем перед журналистами на так называемом «стейк ауте», месте рядом с залом заседания Совета, отведённом для общения с прессой. Особенность работы состоит и в том, что в помещения Совета нельзя пройти и выйти из них, минуя прессу. Это создаёт ситуацию постоянного общения со СМИ и является частью инструментария работы постпредов.)
Мы понимали, что проблема «созрела», для того чтобы ею занялся Совет Безопасности, однако были не готовы вслед за американцами сломя голову бросаться в санкционный омут. Необходимо было сохранить возможность политического решения существующих проблем, связанных с ядерной программой Ирана. По счастью, в начале мая в Нью-Йорк приехал Министр иностранных дел России Сергей Лавров. Главная его цель — участие в заседании ближневосточного «квартета», однако состоялась и встреча министров иностранных дел «шестёрки»: тройки европейских «неудачников», а такж