, и согласно существующим там правилам оно было передано независимой структуре — «Голландскому совету по безопасности полётов», деятельность которой не отличалась транспарентностью. ИКАО осталось в стороне. При этом данный совет вёл техническое расследование (был ли самолёт сбит?). Уголовное же следствие (кто это сделал?) пошло отдельно в обстановке полной секретности в соответствии с соглашением, заключённым Нидерландами, Австралией, Малайзией и Украиной.
9 сентября голландцы распространили в Совете Безопасности ООН предварительный доклад о крушении MH17 самого общего содержания. Из него ясно одно: гибель самолёта не связана с техническими неисправностями. Он, скорее всего, был сбит.
19 сентября мы инициировали заседание СБ по этой теме, в ходе которого предложили интенсифицировать и расширить расследование, придать ему подлинно международный характер. В частности, мы предложили подумать о создании поста Спецпредставителя Генерального секретаря по настоящему вопросу и направлении в сотрудничестве с ОБСЕ соответствующей миссии в район катастрофы.
Прозвучала и критика характера расследования:
«Дополнительную актуальность подключению Организации Объединённых Наций придаёт нынешнее положение дел в расследовании. Предварительный доклад, подготовленный нидерландской комиссией, носит не слишком информативный характер и не содержит убедительных сведений об обстоятельствах авиакатастрофы. А ссылки на резолюцию 2166 (2014) там вообще полностью отсутствуют. Нет и обещанной транспарентности: расследование, по сути, дано на откуп узкой группе стран. Налицо затягивание и заматывание процесса: так, данные о переговорах авиадиспетчеров были переданы, по имеющейся информации, лишь в конце августа. Возникает всё больше вопросов и в части соответствия расследования применимым нормам и стандартам ИКАО. В отчёте комиссии ничего не сказано о проводимой работе по линии украинского военного сектора: нет информации о переговорах с ним украинских диспетчеров, не приводится информация о проверке мест дислокации в день катастрофы украинских систем ПВО, совершенно замалчивается вопрос о возможном присутствии рядом с малайзийским Боингом военного истребителя.
Нас также беспокоит своего рода отстранённость, с которой в отчёте комментируется отсутствие доступа к месту авиакатастрофы и обломкам воздушного судна. Между тем это — одна из приоритетных и неотложных задач. По мнению авиационных экспертов, именно изучение места события и обломков авиалайнера и поражающих элементов могут иметь ключевое значение для установления причин гибели малайзийского воздушного судна. К сожалению, до сих пор не проведены и многие другие важные экспертизы. После приостановки 6 августа работы международной группы экспертов на месте катастрофы там не раз бывали представители ОБСЕ и журналисты. Неясно, что мешает комиссии выехать в Донецкую область сейчас, в условиях перемирия.
Мы не ставим под сомнение суверенное право „государства события“ — Украины — определять схему организации расследования авиакатастрофы, произошедшей в его воздушном пространстве, и вопросы конфиденциальности следственных действий. Вместе с тем согласно резолюции 2166 (2014) реализуемая схема должна обеспечивать подлинно международный характер процесса организации расследования: необходимо, чтобы специалисты из различных государств, входящих в группу международных экспертов, включая российских и представителей Межгосударственного авиационного комитета, действовали как единая команда, а также имели равный и справедливый доступ ко всем материалам расследования…
Российская Федерация была первой и, по сути, единственной страной, которая сразу же и публично предоставила имеющиеся в её распоряжении данные объективного контроля, имеющие отношение к крушению. Министерство обороны России и Росавиация не только обнародовали информацию, но и составили списки вопросов, ответы на которые необходимы для получения объективной картины произошедшего. Многие из них были обращены к украинской стороне.
К сожалению, на большинство из этих вопросов, включая наиболее важные, предметной реакции так и не поступило. Уверены, что объективное и беспристрастное расследование обязано пролить свет на все эти озабоченности. Неоднократно слышали от ряда государств, что у них есть якобы достоверные данные о произошедшем, в том числе космические снимки территории, где 17 июля произошла катастрофа. Призываем их обнародовать эту информацию.
В заключение хотел бы подчеркнуть, что Россия продолжит настаивать на проведении транспарентного и объективного международного расследования, выполнении всех требований норм ИКАО в целях установления истины».
Последовала развёрнутая дискуссия, в ней участвовали также министры иностранных дел Нидерландов и Австралии. Представление о ней даёт содержание нашего ответного слова:
«Во-первых, в нескольких выступлениях звучало утверждение, что Россия сегодняшним заседанием, сегодняшним выступлением хочет как-то поставить под сомнение то расследование, которое ведётся комиссией в Нидерландах. Это совершенно не так. Это совершенно неправильное утверждение. Но согласитесь, ситуация странная: есть комиссия, которая публикует свой предварительный доклад, в котором даже не упоминается резолюция Совета Безопасности 2166 (2014). Комиссия (министр иностранных дел Нидерландов процитировал её) в своём докладе очень аккуратно и, вероятно, профессионально правильно формулирует цели своей работы, чтобы предотвратить возникновение подобных ситуаций в будущем. Это совершенно правильная задача. Но давайте будем откровенны. Мы с вами не специалисты, но я думаю, все собравшиеся в этом зале уже знают, что нужно, чтобы не было таких трагедий в будущем. Не надо посылать самолёты в зону конфликта и не надо стрелять по гражданским самолётам. Но, как правильно только что сказал германский коллега, „нас интересуют ещё очень многие вопросы“. И вот эти вопросы лежат, как нам кажется, в плоскости между тем расследованием, которое ведёт комиссия в Нидерландах, и резолюцией 2166 (2014). Мы же не предлагаем как-то отменить эту комиссию или какую-то другую комиссию созвать. Первое, что мы собираемся сделать, — это направить те вопросы, которые у нас есть, в эту комиссию; и мы будем продолжать работу и с комиссией, и с более широким кругом международных структур, Международной организацией гражданской авиации, о которой, кстати, говорится в резолюции 2166 (2014), а также использовать те возможности, которые есть у Организации Объединённых Наций, и необходимость задействования которых также зафиксирована в резолюции 2166 (2014).
Теперь прозвучал ряд странных утверждений, которые я не могу не затронуть. Украинский коллега заявил, что ополченцы на месте катастрофы пытались как-то спрятать свидетельства, а американский представитель вообще удивительную цитату привела, что якобы кто-то из ополченцев сказал, что Москва хочет, чтобы в Москве оказались „чёрные ящики“. Если бы Москва хотела, чтобы „чёрные ящики“ оказались в Москве, почему же они оказались в Лондоне? Уж если вы литературно выражаетесь, то всё-таки следуйте истории вопроса. Через два-три дня после катастрофы „чёрные ящики“ совершенно благополучно и в полной сохранности были переданы малайзийцам, которые прибыли на место катастрофы, а малайзийцы потом передали „чёрные ящики“ в Лондон. Хотела Москва, а получил эти „чёрные ящики“ Лондон. Причём, как подтверждается в докладе, эти „чёрные ящики“ были в совершенно нетронутом состоянии. То есть надо поблагодарить ополченцев за то, что они сохранили „чёрные ящики“ и они находятся теперь в распоряжении экспертов, которые с ними работают. Постоянный представитель Соединённых Штатов обвинила Россию в том, что мы на 10 дней задержали доступ к месту катастрофы. Это совершенно не так. Австралийская делегация может подтвердить, что это не так…
Было затронуто несколько вопросов безопасности. И, опять же, почему-то во всём обвиняли ополченцев. Давайте себе представим: ополченцы контролируют район катастрофы. Зачем им по этому району стрелять? Главная проблема в обеспечении безопасности состояла в том, что киевские власти не оставляли попыток захватить этот район в нарушение резолюции 2166 (2014). Причём дважды Россия пыталась воспрепятствовать этим попыткам, чтобы сохранялись нормальные условия безопасности в месте крушения…
Есть ещё одна тема, которая совершенно, как мне кажется, неуместна для Совета Безопасности. Мы здесь собираемся не для того, чтобы обсуждать разные версии того, что произошло. Но некоторые коллеги пустились в такие рассуждения, и я поэтому не могу их не прокомментировать. Английский коллега сказал, что была продемонстрирована пусковая установка „Бук“ с тремя ракетами вместо четырёх. И именно эта пусковая установка, которая, как он утверждал, двигалась в направлении России, и сбила малайзийский самолёт. Действительно, такие кадры разошлись по мировому телевидению, их распространили киевские власти. Во-первых, почему вы думаете, что эта пусковая установка двигалась в сторону России? А главное ведь — вы обращайте внимание на такие детали — на этих кадрах совершенно отчётливо заметен рекламный щит, из которого видно, что эта пусковая установка находится далеко на запад от того района, который контролировали ополченцы. Поэтому фактически это означает, что киевские власти инкриминировали сами себя: если они заявили, что именно из этой пусковой установки действительно был сбит малайзийский самолёт, то значит, они стреляли. Но хочу подчеркнуть: российские официальные лица никогда прямо никого не обвиняли. Мы поделились своей информацией, мы задавали вопросы, а почему не разъяснено это, почему не разъяснено то, но мы прямо никого не обвиняли. Мы говорим, что должно быть расследование…
Давайте не будем вот этими вещами, версиями, заниматься в Совете Безопасности, а давайте используем механизм Совета Безопасности для того, чтобы помочь расследованию… Мы направим свои вопросы, которые у нас имеются, в нидерландскую комиссию. Надеемся, что она со всей серьёзностью с ними разберётся. Мы будем действовать транспарентно, эти вопросы будут распространены в качестве документа Совета Безопасности, и давайте всем миром, коллективно работать над тем, чтобы в эту трагическую историю была внесена полная ясность без всяких, так сказать, намёков, и