Ужин был подготовлен старательно и со вкусом. И зелень, и два или три сорта сыра, и удивительно вкусные копченые рыбешки. Нина не могла не оценить старания Олега и искренне хвалила его. Она была весела, мягко и остроумно подшучивала над хозяином. Олег тоже «раскрепостился» — пустился в рассказы о своих поездках, наблюдениях, встречах. Правда, кое-что он повторял из рассказанного в Березовке, но Нина не перебивала его.
— Ну, а десерт мы организуем на балконе. Возражений не будет, Нинок?
И опять он быстро и ловко оборудовал там «десертный стол»: появились свежие и сушеные фрукты, какие-то орешки, конфеты.
Болтали о том о сем, беседа шла непринужденно. Олег вновь спел что-то под Вертинского.
Потом он переключил магнитофон на танцевальные ритмы и, несколько опасаясь поставить гостью в неловкое положение (откуда в Березовке знать рок-н-ролл), все же предложил ей станцевать. Она легко согласилась и, к удивлению Звонова, танцевала ничуть не хуже его и даже, пожалуй, с большей легкостью и прекрасным чувством ритма.
Когда щелкнул автомат магнитофона, переключая пленку, Олег вдруг обнял Нину, привлек к себе, стал лихорадочно, жадно целовать. Нина резко отстранилась, удивленно посмотрела на него и отошла к другой стороне балкона.
— Ну что такое, Ниночка? — Олег, подойдя, хотел опять взять ее в объятия.
— Не надо, Олег, — тихо проговорила Нина. Он не понял интонаций ее голоса, приняв их за робкие и просительные. Если женщина говорит «не надо», понимать следует наоборот, — вспомнил Олег банальную мужскую «мудрость». И уже без стеснения, стремительно обнял Нину, легко поднял на руки и понес в спальню.
Нина с трудом высвободила руки, уперлась ими в грудь Олега и, когда он подошел к кровати, с силой оттолкнула его от себя. Олег не удержался и плюхнулся в стоявшее рядом мягкое кресло.
— Нина, в чем дело? — хрипло и удивленно спросил он. — Объясни.
— Скорей вы, Олег, должны объяснить мне, в чем дело? А я-то думала… Олег не такой… Вы за этим меня и звали? Ошиблись, Олег Сергеевич. На роль «дамы с собачкой» я не гожусь.
Звонов поднялся с кресла, ринулся к ней. Она отскочила за спинку кровати.
— Олег, не делайте глупости. Я ведь и постоять за себя могу.
— Но, Ниночка, мы же взрослые люди. Почему ты из простого факта создаешь проблему?
Нина усмехнулась:
— Для кого как. Эх, Олег Сергеевич. Испортили такую хорошую курортную сказку…
Звонов уже стал успокаиваться. Он подошел к столу, налил вина, выпил.
— Знаешь, не ожидал, что ты принадлежишь к немногочисленной категории ханжей.
— Ну, мы, кажется, на ругань переходим. Это не корректно, Звонов.
Нина прошла через комнату, не глядя на Олега, взяла с вешалки свой плащ и, остановившись в дверях номера, суха проговорила:
— Всего доброго, Олег Сергеевич.
…Через два дня Нина уезжала. Утром Олег как ни в чем не бывало зашел за ней в ее номер, взял вещи. Провожать вышли многие из не уехавших еще старых знакомых. Олег открыл дверцу машины, галантно поцеловал Нине руку, вручил букет цветов. Машина тронулась и скоро скрылась в сутолоке улиц.
И Олег и Нина были рады, что их «курортная сказка» подошла к концу. Они не предполагали, что она будет иметь свое продолжение.
Глава 12ПРИОЗЕРСКИЕ ДЕТЕКТИВЫ
Телефонный звонок полковника милиции Грачева в столь поздний час и слова, им сказанные, были настолько неожиданными и ошеломляющими, что Курганов, не поверив, переспросил:
— А вы не путаете, не ошибаетесь, полковник?
— Михаил Сергеевич, вот же он передо мной сидит! Докладываю вам все как есть.
— Я сейчас же приеду.
Курганов положил трубку, и мысли лихорадочно закружились в голове. Что же там произошло? Как мог такое Михаил? Сказать ли жене? Она же с ума сойдет! Но умолчать тоже нельзя. А если все очень серьезно? Да, придется сказать, — уныло подумал Михаил Сергеевич, и прошел в спальню. Елена Павловна тут же проснулась, улыбнулась мягко, но, посмотрев на часы, помрачнела:
— Ты все еще не ложился? Какой ты все-таки неорганизованный человек, Михаил! А парень пришел? Ты дал ему поесть?
— Лена, ты постарайся не волноваться и не паниковать. Миша задержан — мне только что звонили из милиции.
— Как задержан? Что с ним? Что случилось?
— Пока не знаю. Поеду выяснять.
— Я с тобой, — заторопилась Елена Павловна, вставая с кровати, но Курганов решительно остановил ее:
— Нет, нет, не надо, я один. Так будет лучше.
— Но что могло случиться, что?
— Какая-то драка, поножовщина.
— Но он не ранен? Не в опасности? — суетливо одеваясь, нервно донимала мужа Елена Павловна.
— Ты успокойся, я все узнаю и сразу тебе позвоню.
Курганов быстро вышел на улицу. Теперь надо было поймать попутную машину. Не очень надеясь на удачу, Михаил Сергеевич торопливо направился на Октябрьскую, и тут ему повезло. Какой-то бедолага шофер искал пристанище на ночлег и, догнав Курганова, спросил, где гостиница. Курганов, ничего не объясняя, торопливо забрался в кабину.
— Нам по пути. У милиции меня высадите, а через три дома от нее — Дом приезжих.
— Спасибо, только пустят ли туда? Поздно, да, поди, и мест нет.
— Найдутся. Если что, скажете, от Курганова.
— Спасибо, коли так.
…Начальник Приозерского отдела милиции полковник Грачев подчинялся Ветлужскому областному управлению внутренних дел, а здесь, в Приозерске, в сущности, не подчинялся никому. Но так как Курганова он хорошо знал, работал с ним в районе не один год, то встретил Михаила Сергеевича подчеркнуто приветливо и с искренним сочувствием.
— Так что стряслось, полковник? — с неприкрытой тревогой спросил Курганов, заходя за Грачевым в кабинет.
— Случай, Михаил Сергеевич, из ряда вон. Драка с тяжелыми последствиями. Пострадавший в тяжелом состоянии. Не исключен летальный исход.
— А сын? Он что, действительно замешан в этом деле?
— Замешан, да еще как…
Курганов бессильно опустился в кресло около стола Грачева и стал лихорадочно рыться в карманах. Ему вдруг стало не хватать воздуха, сердце нестерпимо остро кольнуло, словно туда вонзили иглу.
— Вам плохо? — обеспокоенно спросил Грачев, увидев, как побледнел Курганов.
— Ничего, ничего, пройдет, — через силу проговорил Михаил Сергеевич, положив в рот какую-то таблетку. Он посидел минуту-другую молча, прикрыв глаза, затем, повернувшись к Грачеву, спросил:
— Что же это за история? Объясни хотя бы вкратце. И последствия, какие могут быть последствия?
— Если пострадавший не выживет, то это катастрофа, Михаил Сергеевич.
— И что Мишка — участник?
— По предварительным данным… основной.
— Да не может быть. Не забияка ведь, не драчун. Спокойный парень. Не мог он учинить такое.
— Разбираемся. Задержанные утверждают, что они с целой группой схлестнулись.
Курганов удивился еще больше.
— Ну, это совсем чушь.
— И, однако, это так, Михаил Сергеевич. Оба — и Михаил, и его приятель — были выпивши.
— Можно мне повидать его?
Грачев замялся.
— Понимаете, уже следователь из прокуратуры приехал. Допрос идет. Но я поговорю.
Он вышел из кабинета и отсутствовал минут двадцать. Михаил Сергеевич за это время позвонил домой. Елена Павловна была на грани отчаяния, и успокоить ее не удалось.
Курганова поразило сообщенное Грачевым. Михаил — его сын, смирный, разумный парень, никогда не пивший, в нетрезвом состоянии оказался заводилой драки. Поножовщины. Это не укладывалось в сознании, представлялось какой-то ерундой, нелепицей, недоразумением. Конечно, он уже далеко не дитя, в армию скоро идти, но ведь за ним не водилось ничего, даже отдаленно похожего на случившееся. Поверить в происшествие Михаил Сергеевич просто не мог.
Курганов не принадлежал к той категории родителей, которым дети застят весь мир, которые до умопомрачения любят своих отпрысков и готовы потакать им во всем. Он вообще был сдержан на проявление любых чувств, верен себе остался и по отношению к сыну. Он не чувствовал сейчас жалости, сострадания к Михаилу, наоборот, чем больше он думал о случившемся, тем больше разрасталось чувство возмущения и гнева.
Вернувшись, Грачев сообщил, что товарищ из прокуратуры вполне понимает состояние Михаила Сергеевича и разрешил встречу с сыном, хотя это и не положено.
Скоро в комнату ввели Михаила. Он был бледен, до предела взвинчен, его трясло, как в лихорадке. Лицо было в ссадинах, под левым глазом синела опухоль. Костюм помят, рубашка порвана, но все очищено от грязи — видно, старательно приводил себя в порядок перед встречей с отцом.
— Ну, так что случилось? — с трудом сдерживая себя, спросил Михаил Сергеевич.
Миша злым, дрожащим голосом стал торопливо объяснять:
— Мы с Витькой в парк, на танцплощадку шли. Около спортивного павильона какие-то парни к двум девушкам приставали. Мы решили им помочь. Ну, драка завязалась. Один на меня с ножом. Я его ударил, он рухнул. И кровь у него пошла. Почему, не знаю. И парни, и девчонки разбежались, а мы бросились к автомату, в «скорую» звонить…
Курганов посмотрел на Грачева. Тот тоже внимательно слушал рассказ Михаила; на вопросительный кургановский взгляд только неопределенно пожал плечами.
В комнату вошел милиционер.
— Подследственного Курганова требует следователь.
Оба Курганова вздрогнули от этих слов.
Миша глухо спросил:
— Как там мама?
— Как мама? Лучше не спрашивай.
— Я дурак, конечно. Извини, отец. В такое дело влип… Вместо экзаменов… тут…
Когда парня увели, Грачев озадаченно проговорил:
— Если все было так, то это типичный случай самообороны. Но как доказать? Девиц и след простыл, приятели потерпевшего тоже пропали. Ни ваш сын, ни Гурьев — напарник его — зрительно ни одного из них не запомнили. Будем искать, конечно. Хорошо, если потерпевший выживет. А если нет…
Надежда эта, однако, не оправдалась. Парень, пострадавший в драке, несмотря на все старания медиков, не приходя в сознание, скончался. Ножевое ранение пришлось в область аорты, оказалось очень глубоким, потеря крови была большой, и сохранить ему жизнь не удалось.