Пыжиков вздохнул:
— Застряли мы с этим делом. Девчонки там вроде были, они бы прояснили ситуацию, но они как в воду канули — молчат, не обнаруживают себя.
— Тоже мне Шерлок Холмсы, каких-то там пигалиц в Приозерске отыскать не можете. Нет, ребята, зря вы государственный хлеб едите.
— Не все просто, товарищ Бубенцов. Вон ветлужские специалисты приехали, а концов-то пока тоже никак не найдут. А ты, вместо того чтобы язык чесать и делать разные безответственные выводы, помог бы нам. Ты же всех приозерских девчонок знаешь. Все время с ними гуртуешься, хотя уже и лысиной обзавелся. Вот и пошукал бы, что за птички участвовали в этом деле.
Мысль, высказанная Пыжиковым, не была новой для Бубенцова. Он и так не пропускал ни одного молодежного вечера, частенько околачивался на танцплощадках, при случае заводил разговор о происшедшем у озера. Но ничего существенного не обнаруживалось.
Как-то в один из вечеров, вскоре после разговора Бубенцова с Пыжиковым, Вера Толстихина — предмет давних и постоянных воздыханий Кости, стала подшучивать над виражами Бубенцова вокруг приозерских девчонок. Костя сначала отмахнулся, что, мол, делать, коль некоторые особы пренебрегают им, но потом решил ввести ее в свои заботы.
Вера насторожилась:
— Подожди-ка, Бубенцов. Тут случай один был. — И Вера рассказала, что несколько дней назад она заходила в общежитие строчевышивальной артели к приятельнице и, ожидая, пока та соберется и выйдет к ней, услышала отрывок удивившего ее разговора.
В некотором отдалении от крыльца стояли две девушки — Нина Красникова и Тося Булычева, — Вера их немного знала. С девушками были двое парней, и шел какой-то сердитый, приглушенный разговор. Вера уловила мужской голос:
— Если вякнете что-либо — прирежем, как гусынь.
Костя остолбенел и заставил Веру дважды повторить рассказанное.
— Ну надо же, зная такое — и молчать. Вот уж кто гусыня, так это ты, Верка! Какая ты, Толстихина, дуреха все-таки!
Костя даже не заметил ее обиды и, наскоро распрощавшись, ринулся в общежитие строчевышивальной артели.
…Корнилов только вошел в свой номер в гостинице, когда к нему постучал Бубенцов.
— Кто вам нужен? — спросил советник.
— Вы нужны. Лично. Вот эти две красавицы, — Костя указал на стоявших в коридоре Красникову и Булычеву, — хотят сообщить вам что-то важное.
— Проходите. Садитесь.
Выслушав лихорадочный, сбивчивый рассказ Красниковой и Булычевой, Корнилов достал из портфеля несколько фотографий:
— Кто приходил в общежитие?
— Вот этот и этот. — Красникова и Булычева показали на Верченого и Зачуваева.
— Сколько раз?
— Два раза. На второй день после той истории в парке. И вот на днях.
Корнилов неприязненно посмотрел на посетительниц:
— Что же это вы, дорогуши? Оставили в беде людей, которые вас же спасли от бесчестья. Как вы могли молчать? Прятаться? Совесть-то ваша где была? Завтра явитесь в прокуратуру. И не выезжайте из города без нашего разрешения.
Красникова и Булычева, несмотря на сухой, суровый тон Корнилова, вышли из гостиницы повеселевшие. Они так извелись за это время, так устали дрожать, ожидая то ли мести парней, то ли вызова в милицию к следователям, что готовы были выслушать и более резкие слова. У них не раз возникала мысль самим пойти в прокуратуру или милицию, но боязнь угрозы парней взяла верх. Потом, услышав о суде, успокоились. «Значит, без нас все обошлось». Однако повторный визит Верченого и Зачуваева, который случайно наблюдала Вера Толстихина, опять вверг их в панику.
А приход Верченого и Зачуваева был не случайным. После приезда бригады из Ветлужска троица решила не мешкая оставить приозерские края, а перед этим еще раз предупредить «пигалиц», чтобы молчали намертво.
— Раз мы решили смыться, то зачем нам эти чувихи, — заныл было Верченый, но его тут же осадил Козулин:
— У Корнилова сейчас только догадки да предположения, доказательств никаких. А коль эти мымры расколются… он так начнет бить копытом, что из-под земли нас достанет. Нет, «пигалиц» надо предупредить, и как следует.
…Корнилов тепло поблагодарил Бубенцова, крепко пожал ему руку:
— Вы нам очень помогли, товарищ Бубенцов. Спасибо вам.
— Товарищ прокурор, ну когда же финиш-то? Ведь ребята зазря сидят.
— Скоро. Теперь уже скоро.
…Фактов и доказательств по происшествию в парке у озера было собрано уже немало. Корнилов теперь довольно ясно и обстоятельно представлял себе весь ход этой истории. Был уверен и в той роли, которую играли в ней новички из бригады Степного. Но Козулин, Зачуваев и Верченый настойчиво и упрямо отрицали поездку в Приозерск, участие в драке, настаивали на своем утверждении, что весь тот вечер были в общежитии. Опознание их Гурьевым, Удачиным, Красниковой и Булычевой на очных ставках объявили не более чем подстроенным следствием спектаклем.
— Мы и в глаза не видели этих людей… И настаиваем на привлечении к ответственности за лжесвидетельство всех этих лиц, которые якобы нас признали, опознали и тому подобное.
Корнилов, пристально посмотрев на Козулина, сухо проговорил:
— Далеко пойдете, Козулин. Только, к твоему же счастью, стреножим, обязательно стреножим…
Советник со дня на день ждал материалов из Москвы, с улицы Огарева и на погибшего, и его сподвижников. Он знал, что работники центрального уголовного розыска делают все возможное, чтобы разобраться в их прошлых жизненных стежках. Наконец поступили и эти материалы. Корнилов, прочтя их, с удовлетворением подумал: «Ну что же, старик, есть еще у тебя порох в пороховницах». Он вызвал всю троицу и спросил:
— Для честного, правдивого разговора созрели?
— А мы, гражданин следователь, только правду и говорили.
— Наоборот. Вы говорили сущую неправду. В Приозерске в тот день вы были. В происшествии вы участвовали. Это подтверждено показаниями Гурьева, Курганова, Красниковой, Булычевой. В Сосновку же возвратились после случившегося, и довольно поздно…
— Может, вы и убийство Черняка нам хотите пришить? — хрипло задал вопрос Зачуваев.
— Степень участия и роль каждого из вас в драке, в итоге которой погиб ваш старшой, и в коллективной попытке к изнасилованию нам еще предстоит уточнить. Думаю, мы очень скоро будем знать, как случилось, что гражданин Чумак, он же Кряж, и он же Киржак, погиб…
Последние слова Корнилова произвели на троицу именно то впечатление, на которое он и рассчитывал. Удивленно вскинутые растерянные взгляды, ушедшая мигом спесь и бравада. И настороженное ожидание, что еще скажет этот мрачно-немногословный человек. Но Корнилов ничего не сказал больше, только повторил свой неоднократно дававшийся совет:
— Лгать, изворачиваться бесполезно. А правдивые, чистосердечные показания суд может в какой-то мере, учесть.
Через несколько дней дежурный сообщил Корнилову, что Козулин, Зачуваев и Верченый просят о встрече.
На следующий день перед Корниловым сидел Козулин.
— Я готов рассказать следствию все, как было.
Троица была еще не из закоренелых, но уже достаточно опытна, и, когда увидела, что установлено подлинное имя их вожака, прекрасно поняла, что ложь теперь не только бессмысленна, но и вредна, ибо невольно наводит следствие на мысль — а нет ли за ними еще и более существенных происшествий?
Допросы Козулина, Зачуваева и Верченого заняли несколько дней. Теперь они рассказали все, и, кажется, откровенно и не хитря.
Еще несколько дней заняло обобщение, анализ всех материалов — показаний, протоколов очных ставок, заключений экспертиз. Наконец составлено обвинительное заключение. Закончив, Корнилов позвонил Никодимову, и они условились о встрече.
…Приозерские стражи порядка и охранители законности ждали Корнилова не без тревоги и волнения. Судили да рядили, как быть: может, какое-нибудь угощение организовать? Но как это советник поймет? Решили остановиться на скромном чаепитии.
Корнилов вовсе не был сухарем, он сам работал и рядовым участковым, и уполномоченным угрозыска, прошел немалую школу, пока стал одним из ведущих работников прокуратуры области. Его тронула эта заботливость коллег. Шел-то он устроить им основательный разнос, но, подумав, что все это у них еще впереди, несколько смягчился. Никодимов робковато спросил:
— Дело, видимо, подошло к концу?
— Да, следствие закончено, — ответил Корнилов. — И должен вам сказать прямо: вели вы это дело на редкость плохо, небрежно, непрофессионально. Обвинили не преступников, а тех, кто, в сущности, предотвратил преступление.
— Но убийство-то все-таки было? Значит, был и убийца, — заметил Никодимов.
— Вы не спешите и постарайтесь выслушать меня внимательно. Я считаю своим товарищеским и профессиональным долгом вскрыть ваши ошибки и промахи. Хочу, чтобы вы были лучше подготовлены к довольно строгому спросу, который, безусловно, еще предстоит.
Фабула дела, в сущности, очень проста. Некто Чумак, он же Кряж, он же Киржач, давно уже шастающий по кривым тропам, увлек на свою стезю еще троих ребят, когда-то работавших вместе с ним. Стали они типичными «бичами», ездили по городам и весям. Где подворуют, где подработают. Наконец Чумак попадается на грабеже. Осуждается на пять лет. Однако из колонии ему удается бежать. Под Ростовом на строительстве элеватора он вновь находит свою «бригаду» и везет к вам, в края Приозерские. По дороге обкрадывает аспиранта Черняка. Чумаку нужны были документы. Устраиваются в строительно-дорожное управление. Его участки далеко от города, лес, болота. Чумаку надо осесть, затеряться, замести следы своего побега.
Так вот, в тот майский день, опоздав получить зарплату у приезжавшего на участок кассира, группа Чумака отрядила за ней своего старшого. При этом условились, что к вечеру все они встретятся в Приозерске. Встретившись и изрядно выпив в кафе «Пингвин», направились в парк. Около павильона спортивного инвентаря им встречаются две молодые особы. На заигрывание незнакомых парней они ответили без излишней настороженности и боязни. Это подхлестнуло захмелевших гуляк к более смелым шагам. По знаку Чумака они теснят девчонок к пристройке рядом с павильоном, благо дверь полуоткрыта. Красникова и Булычева не сразу сообразили, к чему идет дело, а когда поняли, то одна уже была в объятиях Чумака, он лихорадочно вталкивал ее в дверь, одновременно срывая нехитрые нынешние одежды, вторая тоже не в лучшем положении была в объятиях Козулина. Зачуваев и Верченый стояли на стреме. Испуганные крики Красниковой и Булычевой услышали шедшие на танцплощадку Курганов и Гурьев. Они подбежали к павильону, стали прорываться туда, но стоявшие у дверей Зачуваев и Верченый вступили с ними в драку. Чумак, оставив на некоторое время девицу, ринулся своим на помощь и, в частности, пошел на Курганова с ножом в руке. Курганов резким ударом кулака бьет Чумака в солнечное сплетение… Тот со стоном падает. Для всех участников потасовки это явилось полной неожиданностью. Красникова и Булычева, воспользовавшись этим, убегают. Увидев скорчившегося в кровавой луже Чумака, скрылись и трое его приятелей. Курганов и Гурьев бросились звонить в милицию и «скорую». А сподвижники Чумака в это время на подвернувшейся