— Не надо папку. Я смотрел ее. Но удивляет то, что многие колхозники не помнят этих собраний. Правда, индивидуальные беседы на эти темы были, в памяти у них запали…
Корягин долго молчал, потом, сузив в гневе глаза, хрипло проговорил:
— Что еще, товарищ упал-намоченный?
— Еще? Ну, например, я бы хотел посмотреть решение о шести поросятах, что вы недавно отправляли руководителям района.
— А зачем вам бумажки смотреть? Вы самих свиней посмотрите — они на ферме пребывают.
— Что верно, то верно. Все они прибыли обратно. Но в этом вы не виноваты.
…Николай уехал из Алешина почти с готовыми материалами и выводами. Ему не терпелось скорей добраться до Приозерска, сверить кое-что в районных организациях и сесть за материал для райкома и для газеты. «Ох, и фельетон отгрохаем», — думал он, кутаясь в свое легонькое пальто и плотно зарываясь в сено возка.
Как только редактор выехал за Алешинскую околицу, Корягин позвонил Удачину. Торопясь и волнуясь, рассказал о проверке, панически просил вмешаться.
Удачин хорошо понимал, почему волнуется Корягин. Не очень-то спокойно чувствовал себя и сам Виктор Викторович. Эти три бычка, что были устроены для трех товарищей из области (охота, как ни говорите, сближает людей), и поросята, списанные как безвременно, но естественно почившие, его беспокоили. Лично себе Виктор Викторович их не брал, но где они обрели новое местожительство, второй секретарь райкома знал хорошо.
— Я очень прошу, Виктор Викторович, — ныл Корягин в трубку. — Примите меры. И потом, уполномоченных в колхозы, да по таким делам, надо посылать посерьезней. А то приехал какой-то газетчик с какими-то темными элементами по чайным якшается, а наутро, пожалуйста, уже выводы строчит…
— По каким чайным? Ты это о ком и о чем? — насторожился Удачин.
— Да про вашего Озерова. Весь вечер там болтался.
— Значит, пил? С кем?
— Ну, пить, кажется, не пил, но…
— Я говорю, с кем пил? — тоном, не допускающим возражений, переспросил Удачин.
Корягин понял и с ухмылкой ответил:
— Ну, желающие выпить всегда найдутся.
— Ты вот что, — раздельно и многозначительно проговорил в трубку Виктор Викторович, — немедленно узнай все и позвони. И кроме того, напиши. Мне лично. Ясно? Это очень важно…
Глава 13НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ
Поздно вечером Озеров, продрогший и усталый, приехал в Приозерск и сразу пошел в редакцию.
Увидев промерзшего редактора, Звонов засуетился, достал у кого-то полсотни и побежал организовывать ужин.
У Озерова дома иногда собирались сотрудники газеты. Под праздники, случалось, выпивали по рюмке водки, но больше пробавлялись пивом или чаем. Много шумели, спорили, обсуждали свои газетные дела. Инициатором таких встреч обычно был Звонов. Он и часу не мог прожить один — ему нужны были шум, крик и… почитатели его таланта. Вот и сегодня он поминутно звонил, требуя, чтобы Озеров скорей шел домой.
Но редактор все не шел — он ждал верстку завтрашнего номера. Наконец принесли, влажные полосы, и он стал быстро и ловко прощупывать наметанным взглядом каждую строчку. «Ну, сегодня нас не упрекнешь в беззубости», — подумал Николай, просматривая материал комсомольского рейда по торговым точкам, обновленный и дополненный. Крупная шапка, колючий текст, едкая карикатура — все било прямо в цель.
— Постарались ребята, — сказал он и, подписав номер в печать, пошел домой.
Звонов встретил Николая в передней.
— Имей в виду — у нас в берлоге гость. Пухов.
— Пухов? С какой стати?
— Да понимаешь — зашел в магазин, а он там. Видит — я беру разную снедь, ну и напросился. Просто неудобно было отказать.
Озеров за время совместной работы привык к самым неожиданным поступкам Звонова. Но сегодняшняя история поставила его в тупик. «Что ему пришло в голову? Ведь прекрасно знает, что я Пухова терпеть не могу». Из комнаты раздавался веселый, беззаботный смех заведующего райторгом. «Веселье-то некстати, — поморщился Николай. — Завтра материалы комсомольского рейда наконец появятся в свет. Увидя газеты, Пухова не будет так громоподобно хохотать. И откуда у человека такое спокойствие? Неужели у него даже мысли не появляется о расплате? Или он так уверен в своей безнаказанности?»
— Ты, Звонов, просто не думаешь, что делаешь! Ну зачем ты пригласил его? Угощайтесь без меня и поскорей заканчивайте. Я пойду в редакцию. — Озеров вновь стал надевать пальто, собираясь уйти, но дверь из комнаты отворилась, и на пороге появился Пухов. Широкое лицо гостя лоснилось, глаза от выпитой водки блестели, в них искрилось довольство.
— А, хозяин явился, достопочтенный Николай Семенович. А мы тут без вас как путники в пустыне. Правду говорят — без хозяина и дом сирота.
Говоря все это, он снял с Озерова пальто, настойчиво взял его под руку и повел в комнату. Уходить было уже неудобно.
— Так вы в Алешине, у Корягина были? — спросил Пухов. — Ну тогда понятно, почему домой не спешили. Корягин — мужик хлебосольный. Поди, закормил редактора. Его дочка совершенно невероятные беляши готовит. Когда мне в тех краях бывать приходится, всегда к нему заглядываю.
— А частенько в тех краях бываете? — спросил Озеров.
— Наш брат охотник куда не забредет. С Корягиным-то мы на Крутояровские плавни хаживали. Уток там видимо-невидимо. Вот давайте осенью организуем экспедицию.
— Про Крутоярово я тоже слышал. Места, говорят, привольные, — сумрачно произнес Озеров.
Олег, знавший страсть Озерова к охоте, удивился его тону. От Пухова настроение хозяина тоже не осталось скрытым, но он решил не замечать его. Это было, по его мнению, самое правильное при сложившихся обстоятельствах. Не убегать же в самом деле из-за стола только потому, что кто-то плохо настроен? Пригласили в гости, так пусть свое настроение оставят при себе. А потом, дело есть дело. А Пухов пришел сюда не только для трапезы. И он снова вернулся к поездке Озерова в Алешино, снова стал усиленно расхваливать Корягина, вспоминать их совместные охотничьи приключения.
— Корягин — личность занятная, это вы верно говорите.
— А как же, конечно, верно, Николай Семенович, — восторженно подхватил слова Озерова Пухов. — И что особенно важно у него в характере, так это его верность друзьям.
— Верность — это, я вам скажу, — вещь, — невнятно выговаривая слова, заметил Олег, уплетавший ветчину с хреном.
А Пухов продолжал:
— Этот не продаст и не выдаст.
— Да? — живо спросил Озеров. Ему сразу вспомнилось, как Корягин старательно уходил от всех вопросов Озерова о фамилиях людей, кому уплывало колхозное добро.
— Вернейший товарищ. Как себе, можно верить. Когда тут началась кутерьма с проверкой насчет колхозной живности, кое-кто перетрухнул. Даже из областных руководителей. Звонит ко мне мое непосредственное начальство и говорит: «Как, — говорит, — там Корягин-то, чепуховину нести не будет?» А я отвечаю: «Если с Корягиным дело имели, можете не волноваться». Успокоил, значит. Ну, а пользуясь тревогой начальства, и кое-какие вопросики протолкнул. Так и так, говорю, новый народ появился, одеть надо. Обещали. Венгерские полушубки должны занарядить, бурки на коже. Очень нужные вещи нашему брату, кто по району мотается.
— Вы будете нашим спасителем, Пухов, — заявил Олег. — Полушубок, да еще венгерский, — это вещь.
Озеров же хотел продолжать прежний разговор.
— А что, ваше начальство, ну, начальник облторга Потапенко, неужели в городе птицу разводит?
Пухов усмехнулся:
— Зачем же в городе. У него дача, и неплохая, скажу вам. А вокруг нее садик, огородик, ну и, конечно, птица. Любит он ее, птицу-то, ох любит. И здорово знает. Едем с ним по деревне, куры из-под машины так и шмыгают, так и шмыгают. А он любуется и изрекает: леггорн, плимутрок, род-айленд, ушанка… Прямо специалист.
— Да, видимо, знаток. Но все же не пойму, зачем ему понадобилось целое стадо гусей?
— Да какое там стадо? Десяток гусынь и гусачков. Дочку замуж выдавал. С бо-о-льшим человеком роднился. Нельзя было лицом в грязь ударить. Неделю гуляли. Разве двумя-тремя штучками обойдешься?
— Причина серьезная, — чуть усмехнувшись, сказал Озеров. «Ну и разделаю я их за эти штучки. Ох и разделаю», — подумал он. Николаю захотелось сбить уверенность с Пухова. До какой наглости дошел! Об афере с гусями рассказывает, как о забавной истории!
— Между прочим, эти гусачки, я думаю, еще выплывут.
— Выплывут? Это как же? — Пухов уже клял себя за то, что разболтался. Он вопросительно взглянул на Олега.
— Давайте поговорим о чем-нибудь другом, более веселом и интересном. Гуси хороши в жареном виде. — Довольный собственной шуткой, Олег рассмеялся. Пухов живо поддержал его, хотя последние слова Озерова серьезно насторожили его. «Пора начинать тот, нужный разговор», — решил он.
— Скажите, Николай Семенович, вы ведь в колхозах бываете часто, к райкому стоите близко, следовательно, все знаете, так сказать, из первоисточников. Был я тут в нескольких колхозах, свои сельпо ездил инспектировать. Бурлят люди в деревнях. Большие дела у нас затеваются.
— Да, дела большие, — согласился Озеров. — Но даются они не легко.
— Что-то не вижу задора в ваших словах, Николай Семенович. Курганов, так тот на колхозные темы спокойно говорить не может. Сам горит и других зажигает.
Озеров удивленно посмотрел на Пухова.
— Кого же мне зажигать здесь? Вас?
«Ведь нет ему никакого дела до колхозов, до всех наших дел, просто он завязывает связи с нужным человеком, — подумал Николай. — Надо кончать этот разговор». И он, неприязненно посмотрев на гостя, занялся едой. Наступило долгое и неловкое молчание.
Пухов понял, что контакта с хозяином дома не получается. «Может, попугать уходом?»
— Что ж, мне, пожалуй, пора.
— Да что вы, Пух Пухович, товарищ Пухов, я хотел сказать, — не очень связно, но запротестовал Олег. — У нас еще вон сколько снеди!