Однако на следующий день в Алешине снова шло собрание. Продолжалось оно почти всю ночь. И решение об объединении с соседями было принято.
Глава 17ДВА БЫЧКА — НЕ ПОТЕРЯ
В райкоме наступила горячая пора. Со всех концов Приозерья звонили, ехали, шли люди, организующие объединение колхозов. Курганову доставалось больше всех.
Однако именно эта беспокойная атмосфера больше всего и была по душе Михаилу Сергеевичу. В ней он дышал свободно. Отвечал одному, спорил с другим, ругал третьего, хвалил четвертого. Если бы Курганова вдруг лишить всего этого, он бы сразу постарел на десяток лет.
Сегодня забот у первого секретаря было особенно много. За три дня, что он пробыл в колхозах, дел накопилось столько, что казалось, их не переделаешь и за неделю. Он попросил пригласить Мякотина и руководителей райзо, а сам углубился в чтение протоколов общих собраний колхозников, информации уполномоченных райкома, телефонограмм, переданных из колхозов и сельсоветов и торопливо записанных Верой, — все об объединении. Здесь же он нашел и телефонограмму из Алешина. Корягин рапортовал первому секретарю райкома о том, что алешинцы вынесли решение об объединении. Михаилу Сергеевичу приятно было, что его уверенность в алешинских людях оправдалась. «Ох, наверно, не легко им было», — подумал Курганов. Следующее письмо подтвердило эту мысль: тоже из Алешина, но от Крылова.
«Одиннадцать раз выступал товарищ Корягин, чтобы сбить нас с панталыку, но мы не дались. Он выступает — и мы речь держим. Он один довод — мы два. Ну, добились-таки результата, поняли наши односельчане, что к чему».
Когда все вызванные собрались в кабинете, Курганов попросил Мякотина:
— Рассказывайте, Иван Петрович, какова картина по району.
Иван Петрович доложил положение и добавил:
— На нашу молодежь сейчас большой спрос. Вы знаете о решении березовцев?
— Нет, не знаю, а что такое?
— Они решили объединиться с громовцами и с Рубцовом. Но просят прислать в их колхоз Родникову. Агрономом.
— Родникову? А откуда они ее знают?
— Да она же ихняя, березовская. Хотели в правление избрать. И еще требуют прислать им председателя.
— Что, и председателя прислать? Но там же товарищ Беда, — забеспокоился Курганов.
— А он сам инициативу проявил.
— Почему же?
— Труса празднует, — небрежно заметил Ключарев. Но ему возразило сразу несколько голосов:
— Ну зачем вы так? Макар Фомич и так из последних сил тянет. Шесть десятков с гаком. Другой в его упряжке давно бы в отставку подался.
В разговор включился Мякотин:
— Беда, конечно, ветеран района, но укрупненный колхоз ему не по плечу.
Курганов задумчиво проговорил:
— Таких, как Фомич, беречь да беречь следует. Это наш золотой фонд. Потолковать с ним надо. Может, и впрямь тяжело. Тогда толкового и молодого к нему на выучку. Ну, а на счет Родниковой? Как вы считаете? — спросил Курганов у Мякотина.
— Я думаю, надо отпустить, — ответил тот.
— А кто же тогда в комсомоле будет?
— Не знаю, право. Может, Рощин, нынешний второй секретарь? Хороший парень.
— Ну и прекрасно.
— Но, товарищ Курганов, — зачастил Ключарев, — у нас очень плохо с аппаратом райзо. А раз Родникову можно отпустить с комсомола, я прошу отдать ее нам. Хотя она и не сахар. У нас со специалистами просто катастрофа:
— Ну, разошелся, — примирительно отозвался Курганов. — Как же ты колхозы поднимать собираешься без агрономов?
— Почему без агрономов? Райзо — это штаб. А в штабе должны быть специалисты.
— Штаб, штаб. Любите вы, Ключарев, громкими словами пылить. А колхозами как следует не занимаемся. Треть посевного клина под овсом держим. Нет, прежде всего спецов в колхозы надо послать.
Вошла Вера:
— Паренек какой-то рвется к вам, Михаил Сергеевич. Я ему объясняю, что не время сейчас для приема, а он настырный такой — у меня, говорит, дело государственное.
— Позовите его.
В кабинет вошел Крылов и, смущенный, остановился у дверей.
— Здравствуйте. Я Крылов из Алешина.
— Узнаю. Здравствуй, Крылов из Алешина, — приветливо поздоровался Курганов. — Садись. Слушаем тебя.
— Народ у нас гуляет.
— Ну что же. Погулять иногда тоже надо. Почему гуляют-то? — с интересом глядя на парня, проговорил Курганов.
— По случаю объединения.
— Причина стоящая.
— Так-то оно так. Только жалко. Двух бычков сегодня порешили.
— Как — порешили?
— Ну, зарезали, значит.
Курганов поднялся с кресла.
— Да не может быть! Ты не ошибаешься, Крылов? — Михаил Сергеевич, спросив так, упрекнул себя: не зря же парень ночью за пятнадцать верст пришел в райком.
Крылов рассудительно ответил:
— Как тут можно ошибиться?
— Но в чем же дело? Почему порешили бычков?
— Все равно, мол, объединяемся.
— Все это от несознательности, от недопонимания, — озадаченно произнес Ключарев.
— А что же Корягин? Что же он? — настороженно спросил Курганов.
— Гуляет вместе со всеми. Мне, говорит, все равно у руля не быть, так пусть о колхозном добре новые хозяева пекутся.
— Черт знает что такое! — возмутился Курганов.
— Хотели еще одного бычка заколоть, — продолжал Крылов, — только мы не дали. Свой пост у фермы выставили. Целая баталия вышла.
— Ну, а сейчас, все гуляют или уже кончили? — озабоченно спросил Мякотин.
Все вопросительно смотрели на Крылова.
Василий махнул рукой.
— Гуляют.
— Так они могут опять наведаться к ферме? — тревожно бросил кто-то.
Василий усмехнулся:
— Пусть наведаются. Там теперь заслон крепкий. Все комсомольцы мобилизованы.
— Молодец, комсомолия, — сказал Мякотин и, обращаясь к Курганову, предложил:
— Я думаю, надо поехать туда? Может, мне?
— Поехать, безусловно, надо. Но не сегодня. Ну что с пьяными людьми толковать? А завтра пусть поедут прокурор, милиция. Разберутся, кто все это затеял. Надо, чтобы гуляки поняли — мы не будем сквозь пальцы смотреть на такие художества.
В кабинет вошел вызванный Кургановым Костя и тихо кашлянул, давая знать, что он тут.
Обратившись к Василию, Михаил Сергеевич спросил:
— Замерз? Устал? Может, чаю?
— Да нет, ничего.
— Теперь домой?
— Да, конечно.
— Хорошо. Отправим тебя. Костя, — распорядился он, — доставь, пожалуйста, товарища Крылова в Алешино. А обратным рейсом привези сюда Корягина. Ясно?
— Товарищ Курганов, — заметил Василий, — Корягин-то того… не совсем в форме.
— Ничего. Ты, Костя, все окна в машине настежь. Авось протрезвится. Ну, до свидания, Василий. Спасибо тебе и ребятам. Заходи, когда будешь в Приозерске, не стесняйся.
Когда Василий и Костя вышли из комнаты, Курганов вопросительно поглядел на Мякотина, Ключарева, на других работников, что сидели в кабинете.
— Что это? Случай? Чудачество распоясавшегося самодура или хуже? Два бычка — не шутка. А если и в других селах такие любители телятины нашлись?
В этот момент раздался телефонный звонок. Звонил Удачин.
— Где вы? — нетерпеливо спросил его Курганов. — Дома? А когда сможете прийти сюда? Очень хорошо. Ждем вас.
Через полчаса Удачин входил в кабинет. Он имел утомленный вид, вошел усталой походкой. Мрачно поздоровавшись, уселся на свое постоянное место — в угол, образуемый столом Курганова и длинным столом заседаний.
— Что-то все такие, будто на поминки собрались? — спросил он, ни к кому не обращаясь.
— Причины есть. — Курганов старался говорить спокойно, но в голосе то и дело прорывались взволнованные, тревожные нотки. — В Алешине гульбище устроили, скот режут. Вот сидим и думаем, что это — первая ласточка или исключительный случай?
— В «Красном знамени» и «Баррикадах» тоже, собственно, из-за этого сыр-бор разгорелся.
— Вот как? Ну-ну, рассказывайте, — нетерпеливо попросил Курганов.
— В «Баррикадах» после собрания решили устроить нечто вроде пирушки. Зарезали трех барашков. А в «Знамени» узнали и возмутились. Они и так со скрипом шли на объединение, доходы-то у соседей вдвое ниже. Ну, а после истории с баранами рассердились вовсю. Это, говорят, разве хозяева? Пропойцы, а не колхозники. Мы, говорят, хотели в люди их вывести, а они вот что удумали. Ну, собрались и к председателю: «Не хотим объединяться с «Баррикадами», и все тут». Тот уговаривать — ни в какую. Звонит мне. Послал нашего инструктора, пусть разберется.
— Когда это было? — глухо спросил Курганов.
— Вчера.
— А в других колхозах таких случаев нет?
— Нет, кажется, нет.
Курганов мельком посмотрел на него и встал.
— А почему вы сами не поехали в эти колхозы?
— Но я же был в других!
— Надо было быть там, а не в других.
— А что, собственно, случилось? Пошумят малость, потом остынут. — Удачин говорил недовольным тоном, давая понять Курганову, что ему не нравится этот разговор.
Вызвали к телефону прокуратуру, милицию, Овсянина. Сигналов ни у кого не было. Курганов все не хотел, не мог успокоиться и поручил Вере обзванивать колхозы и сельсоветы.
Когда Вера вышла, Михаил Сергеевич в раздумье заметил:
— Как сильно еще дает себя чувствовать старая деревня, ее привычки и замашки. Праздник, гулянье на всю округу. И коммунист Корягин в тот же хор включился и даже запевает в нем. А ведь предложи любому такому «весельчаку» зарезать своего телка — глаза вытаращит от удивления. Тут же колхозное — поэтому пей, гуляй. Да, не простая штука переделывать человека, воспитать у него такое же отношение к общему, как к своему…
Вера доложила, что приема дожидаются комсомольцы, уезжающие в деревню для работы в укрупненных колхозах.
Это сообщение напомнило Курганову разговор о Родниковой. Он спросил Удачина:
— Березовцы просят к себе Родникову. Как вы думаете?
Удачин, не задумываясь, ответил:
— Надо отпустить.
Он считал, что это самый подходящий случай. После памятного вечера на квартире у Нины они встречались редко и только на людях. Удачин несколько раз пытался уладить разрыв с Ниной, трижды звонил ей, пытаясь договориться о встрече, но получил такой непримиримо-холодный, такой отчужденный и решительный отказ, что настаивать больше не решался. Он не без основания считал, что в подобных случаях женщина становится или близким человеком, или врагом. Близким человеком Нина ему явно не стала, и перспектив на это не было. Значит, лучше, если она уедет из Приозерска.