— Степан Кириллович! Секретарю райкома комсомола еще и не то приходится делать. А сват я, если хотите, самый настоящий. У вас товар, а у меня купец. — И, сказав это, Толя торопливо сел под матицу — поперечную балку потолка. Слышал, что именно так поступают сваты.
Корягин сумрачно ухмыльнулся.
— Ты это брось. Ты не шути таким делом. — И совсем посерьезнев, добавил: — Об этом с самим женихом разговор будет.
— Когда? Сегодня можно?
— Зачем так торопко? Не пожар, и до завтра терпит.
— Хорошо. Вы правы. В таких делах спешка ни к чему, но промедление, между прочим, тоже.
— Пусть завтра заглянет…
Рощин с трудом скрывал свою радость. Шутка ли, такое дело завершить? «А ведь ты, Рощин, парень не промах», — мысленно похвалил себя Толя и покровительственно проговорил:
— Степан Кириллович, вы очень разумно поступаете. Я знал, что вы в основном сознательная личность.
В избу с ведрами воды вернулась Зина. Степан Кириллович с насмешливой улыбкой обратился к ней:
— Ну, дочь, тут такие дела, что ты и представить не можешь. Комсомольский секретарь не только меня, оказывается, сватать пришел, а и тебя тоже.
Зина, возясь с ведрами, спросила спокойно:
— Что, в лес? Я с удовольствием.
— Э, милая, лес само собой, тут дело посерьезнее.
Зина вышла из-за занавески, удивленно посмотрела на отца и Толю.
— Что-то не понимаю.
— Ну что же тут не понимать? Сватает тебя. За Крылова все болеют, все меня, деспота, уговаривают и убеждают. Боюсь, не выдержу. Смотри, секретарь районного комсомола приехал. Так дело и до самого Курганова дойдет.
— Вполне возможная вещь, — вставил свое слово Толя. — Если понадобится, приедет и Михаил Сергеевич. Он у нас такой.
— Видишь, дочь, что делается? Придется поразмыслить.
Зина не смутилась. То ли с мороза, то ли из-за происшедшего разговора лицо ее зарделось, глаза блеснули гневом.
— Все хорошо, только одно забыли — меня спросить. А не мешало бы.
Сказав это, девушка, не оглядываясь, вышла в сени. Толя что-то говорил ей вслед, хотел вернуть, но Степан Кириллович остановил его:
— Не надо, пусть пошумит. — И, вздохнув, добавил: — Ломоть отрезанный. Факт…
Вернулся Толя Рощин домой к Крылову часов в одиннадцать вечера. Был он явно навеселе, говорил много и бестолково.
— Ну, Василь, иди завтра к Корягину. Все улажено. — Потом без всякого перехода объявил: — А завтра с утра как встану, так сразу объяснительную записку писать буду. Ох и попадет же мне от Михаила Сергеевича. Подумать страшно. И правильно. Безобразие какое: секретарь районного комитета комсомола — и так налимонился. Всыплют, конечно. И правильно сделают. Ну, а что мне было делать? Ужас, как мне пришлось биться с этим самым Корягиным. Это же типичный отсталый элемент, типичный пережиток. Ну да ладно. Будем спать. Утро вечера мудренее. С утра сразу сяду за объяснение… Михаилу Сергеевичу…
Глава 25В БЕРЕЗОВКУ ПРИЕЗЖАЕТ АГРОНОМ
Недели через две после того, как Озерова избрали председателем колхоза, Макар Фомич, изрядно побродив вместе с ним по фермам и складам, сказал:
— Хозяйство теперь у нас такое, что без ученой головы не обойтись.
— О чем вы, Макар Фомич?
— Об агрономе. Агроном нам нужен. Серьезный, умный, деловой агроном.
— Ого, сколько требований. А где же мы такого возьмем? Может, пока обойдемся?
— Как же мы обойдемся при пяти-то бригадах?
Николай понимал, что агроном действительно нужен, но знал, как туго в районе с агротехническими работниками, и решил про себя, что первый год будет пользоваться помощью зональных специалистов и работников МТС. Была при этом и такая мысль, что отсутствие постоянного работника заставит и его самого глубже влезть в агротехнику.
— И я, — продолжал Макар Фомич, — имею кандидатуру: Нину Семеновну Родникову. Она наша, березовская, земли наши и хозяйство хорошо знает. Мы давно уже ставили этот вопрос перед районом. Что-то молчат. Толковал я с ней. Думаю, уговорить можно. Да и то, агроном она, чего ей с комсомольцами возиться? Ее дело землю холить.
— Ну, Фомич, слышали бы тебя комсомольцы.
— Ничего бы не сказали. Каждый свое дело должен делать. Родникову учили хлеб растить. Вот и пусть растит. На днях она приезжает с семинара-то. Самая пора в райкоме и везде, где надо, обговорить. Вы же поймите, без агронома нам больше никак невозможно.
Все оказалось проще, чем предполагал Озеров. Курганов твердо проводил линию на укрепление колхозов знающими людьми, и Родникову было решено отпустить на работу по специальности.
Прошло еще две недели, и вот Нина Родникова в Березовке. Когда она, подъехав к крыльцу, проворно выскочила из кошевки, кто-то из правленцев, посмотрев в окно, заметил:
— Ну, дождались агронома… Детский сад прибыл.
И в самом деле, все у Нины было какое-то маленькое и «невсамделишное», как часто говорили ей ребята. Маленький нос, маленькие руки в голубых рукавичках, почти детские валенки.
— Зря, зря вы так, — нахмурился Макар Фомич. — Нина Семеновна знающий человек. С отличием академию-то окончила.
Николай встретил Нину скуповатой улыбкой. Хоть и вместе, почти под одной крышей работали они, а знали друг друга плохо, встречались только на бюро райкома или активах. И оба поэтому сейчас чувствовали себя как-то неловко, скованно.
— Значит, к нам? — проговорил Николай. — Это хорошо. Очень хорошо.
— Да. Одним словом, «дым отечества нам сладок и приятен».
— Ну что же, раз так, будем работать. Макар Фомич, вы уж, пожалуйста, проявите заботу о товарище, устройте с жильем и вообще…
Нина рассмеялась.
— Да вы, товарищ Озеров, не беспокойтесь. Я ведь здесь человек свой. У меня тут даже собственный дом имеется, если, конечно, он за мое отсутствие не развалился.
— Нет, нет. Цел. Соседи присматривают, — успокоил ее Макар Фомич.
…Свою деятельность Нина Родникова начала со знакомства с производственным планом на новый сельскохозяйственный год, спущенный колхозу. План этот очень озадачил Озерова и всех правленцев. Родниковой Николай рассказал об этом сразу и просил поскорее влезть в дела, чтобы принять участие в предстоящем обсуждении вопроса на правлении. Дал ей свои заметки к этому плану, и Нине пришлось убедиться, что замечания подготовлены со знанием дела. Здесь все или почти все было учтено — и структура посевных площадей, и чередование культур, и пары. Новые культуры тоже не забыты. Против овса товарищи правильно восстают — безусловно, невыгодная культура на наших землях. А вот против льна они воевать хотят зря. Кое-что подкорректировать придется. Кукурузу почему-то размещают на полях около дальних оврагов. Там же северные склоны. За овощи берутся робко. Ну что такое пять гектаров капусты? Ну и еще кое-что… Но то, что товарищи, и в частности председатель, в хозяйстве понимают толк, порадовало Нину.
Не обошлось без споров между агрономом и руководителями колхоза.
— Вы, Нина Семеновна, очень уж круто забираете. Нельзя вот так, с бухты-барахты играть цифрами. Шутка сказать, кукурузы пятнадцать гектаров, капусты — десять, весь картофель на квадратно-гнездовой способ. Это, знаете ли, фантазией попахивает.
— Ну тогда довольствуйтесь планами райзо. Так будет гораздо легче.
— Нет. Это тоже не годится.
Макар Фомич со вздохом произнес:
— Я вам одно скажу, как бы мы ни мудрили, а заготовки нам сверстают по старому плану.
Нина задорно возразила:
— А вот с этим уж никак соглашаться нельзя. Дело хоть и трудное, но кое-какая возможность скорректировать план у района есть.
— Будем воевать, конечно, — согласился Озеров. — Но нам надо самим все просчитать и взвесить. В каждой бригаде обсудить предполагаемые изменения плана.
Дня через два Родникова поехала во вторую бригаду к Уханову. Он долго и терпеливо объяснял все, что ее интересовало о полях, севообороте, луговых покосных угодьях, показывал карты. Во всем его разговоре сквозила одна мысль — у них все правильно и разумно. Поэтому правлению колхоза нечего беспокоиться за вторую бригаду, не надо ничего ни ломать, ни изменять.
— Ну, а как же быть с кукурузой? С капустой опять же? — спрашивала Нина.
Уханов пожал плечами.
— Надо поискать другие возможности. Мы — объединенный колхоз. Теперь такие проблемы решать легче.
Нина возвратилась в Березовку полная тревоги. «Ведь если коммунист Уханов так рассуждает, — думала она, — что же нам тогда требовать от беспартийных? Укрупнились пока на бумаге. А на деле все врозь живут — бригадами, будто на хуторах».
В правлении она сразу же рассказала обо всем Николаю. Вид у нее был растерянный. Озеров, заметив это, улыбнулся.
— Ну не надо так мрачно смотреть на вещи, Нина Семеновна. Все утрясется. И вот вам наглядный пример. Вы, верно, знаете, что до сих пор у нас не закончено сведение стада. Третья и четвертая бригады отказались гнать своих коров на ферму в Громово. Доярки заартачились, шум подняли: с какой стати, дескать, мы своих буренок соседям отдадим? Заведующий фермой ко мне: «Как быть?» А я говорю: «Не спешите, пусть женщины поостынут». А потом поручил бригадирам свести их самих в Громово, чтобы они ферму посмотрели. А ферма там у нас получилась не плохая, — с гордостью заметил Николай. — Да и рацион, какой даем коровам, пусть посмотрят. Мы жом из Приозерска возим, и концентраты есть, — опять с чуть заметной ноткой гордости сказал он. — Ну, бригадиры так и сделали.
— Ну и что же? Как доярки? — заинтересованно спросила Нина.
— Вернулись к себе, отвязали своих буренок да скоренько их в Громово. «Что, — говорят, — они хуже громовских, что ли? Громовские-то вон концентраты жуют, со смаком трескают. Это же, — говорят, — безобразие, что нам не объяснили, как дело обстоит».
Но рассказ Нины об Уханове Николая озадачил.
— Нам надо поскорее партийную организацию создавать, вот что. У нас уже семь коммунистов да комсомольцев десять…