хозяйства колхозников.
Он не раз убеждался, что и изменение территориальной структуры уже сложившихся районов вносит много непредвиденных осложнений.
Вскоре после начала перестроек Приозерский район был ликвидирован и объединен с соседями, стал входить в состав укрупненного Зарубинского района. Сельскими делами Приозерья теперь призвано было заниматься производственное управление.
Курганов, вспоминая сейчас эти перестройки, восстанавливал в памяти и свои перемещения за эти годы. Сначала он секретарь Приозерского, затем объединенного Зарубинского райкома. Потом уполномоченный Ветлужского обкома по нескольким районам. И вот уже пять лет секретарь партийного комитета Приозерского управления. Вместе с Гараниным они тянут этот далеко не легкий воз. Мысль о Гаранине вызвала теплую улыбку Михаила Сергеевича. Да, не ошибся он тогда, предлагая Гаранина на эту работу. Голова светлая, в делах — день и ночь. С ним легко идти в одной упряжке.
Вслед за Гараниным мысли перекинулись на Мякотина, Озерова и некоторых других работников Приозерья. Нет, товарищи дорогие, в чем, в чем, а в незнании людей вы меня не упрекнете. Это Курганов мысленно отвечал сейчас Удачину и Пухову, за тем злополучным ужином обвинившим Курганова в том, что он плохо разбирается в людях.
Эта ветлужская встреча вспоминалась с досадой. Конечно, похвал от «троицы» он не ждал, и не ее развязное, задиристое поведение тревожило его. Насторожила, обеспокоила самоуверенность «троицы», неприкрытая спекуляция на культе личности. Но кто-кто, а уж Курганов-то знал очень хорошо, что никакого, даже отдаленного отношения к людям, которые действительно пострадали в тот период, ни Пухов, ни Звонов и ни Удачин не имели. Тогда откуда же этакая настырность и уверенность, что именно для них, для таких, как они, наступили иные времена?
С чувством сожаления подумалось об Удачине. Чего этот-то мечется? Ведь не глупый мужик, а тоже мельтешит, какие-то там обиды вспоминает. Может, в Приозерск его вернуть? Опыт-то у него немалый.
Поглощенный всеми этими мыслями, Михаил Сергеевич и не заметил, как добрался до Березовки.
Деревня казалась пустынной. В правлении сидел какой-то паренек лет пятнадцати и что-то мудрил со стареньким телефонным аппаратом. Он приветливо улыбнулся.
— Здравствуйте, товарищ Курганов. Вам, конечно, наше начальство требуется?
— Да, хотелось бы увидеть. Где они сейчас?
— Макар Фомич уехал на ремонтную базу, а Озеровы дома. Они только что с полей приехали. Позвать кого?
— Да нет, пожалуй, не надо… Сам к ним зайду.
У крыльца правления уже стояла парткомовская машина, но Костя продолжал ковыряться в моторе.
— Ну как, наладил? — спросил Курганов.
— Понимаете, целый шмат смолы вытащил из бензобака. Ну, я им покажу, этим бензоколонщикам, как буду в Ветлужске.
— Я к Озерову. Может, тоже пойдешь? Глядишь, чаем нас угостят.
— Нет, Михаил Сергеевич, спасибо, я тут еще покопаюсь.
— Смотри. Перекусить чего-нибудь надо, а то в Приозерск-то приедем поздно.
— Я устроюсь, — махнул рукой Бубенцов и нырнул под капот машины.
…Нина Семеновна, хозяйка дома и колхозный агроном, увидела Курганова в окно.
— Михаил Сергеевич, и, кажется, к нам.
Озеров приподнялся из-за стола, глянул на улицу.
— Действительно Курганов.
— Здоровеньки булы, — шутливо проговорил тот, входя. — Не помешаю? А может, и стаканчиком чайку разживусь?
— О чем речь, Михаил Сергеевич. Проходите и садитесь к столу, — приветливо проговорил Озеров, пытаясь принять у Курганова плащ.
— За радушие спасибо, а плащ я сам повешу, не велик князь. А как хозяйка относится к моему вторжению? Не против? — балагурил Курганов, расчесывая перед зеркалом все еще непокорные, но основательно посеребренные пряди волос.
— Мы собрались наскоро пообедать. Так что вы очень кстати заглянули, — проговорила Нина из-за перегородки.
— Чайку, чайку главное. А то я пешочком прошелся, а ветерок-то вроде и теплый, а бодрящий.
— А почему пешком-то? — спросил Озеров.
— Да с машиной что-то.
Озеров, обеспокоенный, хотел уже подняться из-за стола, но Курганов успокоил его:
— Костя там шурует. Думаю, все будет в порядке.
— Какими путями к нам-то? Вроде вскоре-то не собирались?
— Из Ветлужска еду. С областного актива. Ну и решил завернуть.
— Как там Ветлужск, Михаил Сергеевич? — ставя перед Кургановым тарелку с котлетами и жареным картофелем, спросила Нина.
— Ветлужск? Живет и здравствует. Новый микрорайон начали строить. Ну, нечто вроде московских Черемушек. Гордятся им областные товарищи невесть как. Универмаг, бассейн, танцзал, кафе, ресторан. Фантазией попахивает, но завлекательно. Да вот еще что, Нина Семеновна. Заметил новую моду. Ветлужские модницы юбчонки стали такие коротенькие носить, что даже нас, стариков, оторопь берет.
Михаил Сергеевич шутил, но шутил как-то невесело, и резкая морщинистая складка то и дело бороздила его лоб. Мысли его, постоянные и беспокойные, все-таки неотступно были при нем.
— Ну, что вам еще рассказать? Видел наших общих знакомых — Удачина, Пухова, ну и знаменитость нашу — Звонова. Проработали они меня основательно, по косточкам разобрали.
— Это за что же?
— Ну как за что? Не спас, не защитил, не выдвинул и прочее.
— Ну, как им не совестно такую напраслину нести? Вот люди! — возмущенно проговорил Озеров.
— Удачин-то приходил потом ко мне в номер, каялся. Просил поддержать. По конкретному делу, говорит, соскучился. — Помолчав, Курганов в раздумье добавил: — Может, взять его к нам, к Гаранину?
Озеров никак не реагировал на эти слова. Нина тоже, но мимолетная тень скользнула по ее лицу, и она мельком взглянула на мужа. Но он, кажется, не заметил ни этой тени, ни взгляда жены, или не хотел заметить ни того ни другого.
Курганов заспешил.
— Что ж, почаевничали, пора и честь знать. Спасибо, Нина Семеновна. Что показывать будешь, председатель?
— На Абросовские поля повезу. Ну а потом, наверное, к Уханову захотите наведаться?
— К Уханову обязательно, — подтвердил Курганов. — А как агроном? С нами или…
Нина посмотрела на Николая. Он понял ее.
— Ну, оставь ему ужин. Один поест.
— Ой, извините, — покаянно проговорил Курганов, — главную личность забыл. Где Алешка-то?
Озеров улыбнулся:
— По полям шастает, сорванец. Подобрал себе подобных и целыми днями там пропадают. Вечером — рассказов не оберешься. И как скворцы в стаи собираются, как стрижи небо бороздят, и как белки зимние заготовки прячут. В общем, всякие удивительные истории.
— Молодец парень. Значит, деревню любить будет, — одобрительно заметил Курганов. И, обратившись к Нине, проговорил: — Да вы не терзайтесь, Нина Семеновна, мы одни управимся.
В это время на крыльце послышался топот босых ног, и через мгновение в избу ворвался обладатель рыжих волос, веснушек и озороватых голубых глаз. Однако, увидев Курганова, парень смутился и спрятался за мать.
— Ну, как дела, Алексей? — спросил Курганов.
— А что дела? Нормально.
— А почему губы такие черные?
— Картошку ели в ухановской бригаде. Сами пекли.
— Вы что, в Бугрове были? — спросила удивленно мать.
— Да, Витька Батогов говорит: я туда без роздыху добегу, а вам слабо.
— Ну, и как? — с усмешкой спросил Озеров.
— Умылся задавака.
— Ненормальные. Это же почти семь километров.
— Какие семь, мама? Мы же напрямки, через Плошнинскую рощу.
— Герои, ничего не скажешь, — проворчал Озеров и, потрепав рыжую путаницу на голове сына, проговорил: — Накорми его все-таки, Нина, а потом приходи в правление. К этому времени и мы, видимо, вернемся.
Когда сходили с крыльца, из избы послышался плаксивый голос Алеши:
— Ну, мама, я же совсем чистый. Зачем ты меня так швабришь? Дай мыла, лучше я сам вымоюсь, не маленький.
— Самостоятельный мужик растет, — усмехнулся Курганов.
— Озорует малость, не без этого, — вздохнув, проговорил Озеров. Но в голосе неприкрыто прозвучали нотки отцовской гордости.
…Работа на Абросовских полях шла довольно слаженно. Это было видно с первого взгляда. Четыре комбайна — два с западной окраины и два с восточной — врезались в густой, золотом отливающий пшеничный массив. За комбайнами неотступно, будто на буксире, ползли грузовики с высокими бортами. Когда их кузова оседали под тяжестью принятого зерна, с проселка на смену им спешили другие. Над огромным полем и соседними перелесками стоял неумолчный звенящий стрекот комбайнов, надсадное урчание грузовиков. Даже ветер и тот, кажется, участвовал в этой осмысленной и веселой торопливости. Он то волнами проходил по нетронутой еще ниве, то взвихривал пыльные буруны среди свежей стерни.
Курганов заспешил на картофельную плантацию Уханова. И на это были свои причины.
В Приозерских краях испокон веков хорошо возделывались и давали довольно высокие урожаи пропашные культуры — картофель, свекла, капуста. Но вот уже несколько лет подряд колхозы управления еле добираются до среднеобластных цифр. Причины, конечно, были. Посевные площади, особенно под картофелем, расширились, а рабочих рук стало куда меньше. Техника же далеко не полностью заменяла ручной труд. Видимо, на картофельных, свекличных и капустных полях требовались какие-то другие формы организации дела.
Озерова заинтересовал опыт Воскресенского колхоза из Подмосковья, организовавшего комплексные бригады и звенья. Прошлой осенью он, захватив с собой Нину и Уханова, отправился к воскресенцам. По возвращении решил немедленно создать такие бригады у себя. И встретил довольно решительное сопротивление агронома.
Озеров был упрям. И строительство хранилища, и организация бригады, которую возглавил Уханов, и трудное решение об отведении Бугровских полей для нее, жаркие споры и с Ниной, и с правлением — все это было уже позади. Комплексная специализированная бригада, возглавляемая Ухановым, жила и действовала. За ней закрепили и поля, и технику, выделили семена, удобрения. Установили по примеру воскресенцев новый порядок оплаты труда — не за выполнение отдельных видов работ, а за итоговый их результат — урожай.