По пути в бригаду Озеров объяснял: посадку, боронование, рыхление, окучивание провели вовремя, с вредителями справились. Растения вымахали на славу. Теперь важно, как пройдет уборка.
Скоро показались Бугровские поля. Картофель еще дозревал, только самые крайние стебли кустов побурели и полегли на грунт, остальные же зеленели и стояли в рост. Курганов, чуть отступив от края поля, выдернул среднего размера куст и стал считать клубни. Их было более десятка, и все крупные, ядреные, даже сквозь земельную оболочку они просвечивали сочной, матовой белизной.
Курганов спросил Уханова:
— Ну как, бригадир, на какой урожай рассчитываете?
— Двести центнеров должно быть.
— И как собираетесь убирать?
— Машины готовы, люди тоже. Хранилище вчера продезинфицировали, проветрили. За девять-десять дней уберем весь клин.
— Девять-десять дней? А не многовато времени вы берете?
— Восемьдесят гектаров.
— Здесь?
— Здесь и за Буграми, — показал Уханов на поле за лесным кряжем, видневшимся вдали.
— Ну что же, товарищ Уханов, надеюсь, свои слова сдержите. Приеду специально посмотреть, как пойдет уборка в бригаде.
— Приезжайте. Думаю, не подкачаем.
Озерова беспокоило положение, сложившееся у них с ранней капустой. Колхозу управлением было дано специальное задание освоить эту культуру для поставок Приозерску и соседним заводам. Капуста вышла довольно неплохой, вилки тугие, крепкие, но потребители особого интереса к ней почему-то не проявляли. Торговые работники Приозерска заявили, что примут ее, если колхоз сам доставит на овощные базы, а машины в каждой бригаде поминутно в разгоне. Да еще автопогрузчик, работавший на плантации, в самое неподходящее время вышел из строя.
Озерова, когда они с Кургановым объезжали поля, не раз подмывало пригласить его на капустную плантацию и попросить помочь с уборкой.
— У нас есть плантация ранней капусты. Может, заскочим, взглянем, Михаил Сергеевич? Тут рядом.
— Ну что ж, давайте заскочим, раз близко. Правда, вечереет уже.
На плантации сиротливо стоял автопогрузчик, и человек пять или семь срезали кочаны и сносили их в небольшие бурты.
— Не ранняя она у вас, а поздняя. Раннюю-то надо выращивать в июне — июле.
— Это верно. Поздновато мы ее посадили. Но выросла-то хорошо. А вот с уборкой… Погрузчик подвел. В мастерские управления третий день звоню. Пока только обещают.
— А что этот автопогрузчик — автоматикой да электроникой, что ли, напичкан? Почему отремонтировать его не можете?
— Не получается. Подъемный блок менять надо.
— Помнится, первыми сторонниками передачи техники колхозам были березовцы. Так ведь?
— У вас хорошая память, Михаил Сергеевич. Что было, то было, — не спорю. И машины нас спасают. Но очень туго с запасными частями. Выпрашиваем, где только можем.
— Да, запасные части — это у нас самое больное место, — мрачно согласился Курганов.
— И торговцы тоже хороши, — продолжал Озеров. — Когда агитировали, чтобы мы взялись за нее, за капусту эту, обещаний надавали с три короба. А теперь в кусты. Соседей — керамзитовый завод — просили помочь, — даже не обещают. Раньше как-то шли навстречу, а сейчас ни в какую.
Курганов после долгого молчания со вздохом проговорил:
— Как же мы плохо работаем, Озеров.
Озеров пожал плечами и ответил:
— Работать можно лучше, Михаил Сергеевич, в этом вы правы. Но виноваты не только мы, а и вы тоже.
— Я?
— Ну не только вы лично. Я беру вопрос шире.
— Ну, и ты туда же. Тоже на демагогию потянуло.
— Почему на демагогию? Это просто констатация истины.
До самой Березовки ехали молча.
…Как только вошли в контору колхоза, Курганов стал звонить в ремонтную мастерскую управления. Эта мастерская была организована Гараниным на базе бывшей машинно-тракторной станции. Пока не было ни штатов, ни фондов, ни запчастей. Все держалось лишь на его уверенности, что такие мастерские обязательно будут организованы и узаконены. Директор Куницын оказался на месте. Сдерживая раздражение, без всяких вступлений, Михаил Сергеевич спросил его:
— Кирилл Иванович, почему не поможете березовцам? Неужели пустить в ход автопогрузчик такая уж большая проблема?
— Все люди в разгоне, Михаил Сергеевич. Заявок по макушку.
— Ну, а то, что десять гектаров капусты гибнут, вас не волнует? Ведь это ранний сорт.
— Волнует. От меня совсем недавно товарищ Беда уехал. Тоже нажимал и разъяснял. Но, как говорится, выше головы не прыгнешь.
— Вот что, Кирилл Иванович. Условимся так, с самого раннего утра пошлите сюда техничку. И чтобы утром погрузчик был на ходу.
Разговор с керамзитовым заводом оказался более трудным и крепко испортил Курганову настроение. Его директор Нечипорук был уже дома и только после длительных, настойчивых звонков взял трубку. В голосе слышалось недовольство.
— Ну, слушаю вас.
— Игнат Терентьевич, Курганов говорит. Добрый вечер.
Голос Нечипорука помягчел:
— Здравствуйте, здравствуйте, Михаил Сергеевич. Шо так поздненько?
— Да вот, по колхозам мотаюсь. Рядом с вами сейчас, в Березовке.
— Может, заглянете, почаевничаем?
— Спасибо, Игнат Терентьевич, за приглашение. Как-нибудь в другой раз. А сейчас просьба к вам. Аварийная.
— А что такое? Землетрясения вроде не было, Славянка из берегов тоже не вышла.
— Капуста у березовцев подоспела. Ранняя. А техника подвела, погрузчик из строя вышел. Вот помочь бы надо.
— Ну, а мы тут что можем сделать? По сельхозтехнике мы не спецы.
— Игнат Терентьевич, не темните. Помочь вы можете, если захотите.
— Время больно неподходящее, Михаил Сергеевич, — сентябрь, последний месяц квартала, на носу. Коль сорвусь с планом, начальство живьем проглотит.
— Если пошлете березовцам человек десять — пятнадцать да тройку машин, ничего с планом не случится. Капуста же дюже добрая, кочан к кочану. Жаль, если пропадет. Кстати, часть себе на завод возьмете. Люди рады будут.
— Хо-хо. Где это я возьму столько работяг и машин?
— Не упорствуйте, Игнат Терентьевич. Помогайте.
Керамзитовый завод вырос здесь недавно и прежде всего стараниями Курганова. Совнархоз не очень-то охотно шел на это, собираясь разместить его в другом районе. Курганов раза три мотался в область, дошел до Заградина, и завод уже действовал и даже превратился в солидное процветающее предприятие. Но вот с соседями не дружил. Партком управления не раз пытался привлечь его коллектив к оказанию посильной помощи колхозам. Ничего из этого не получилось. Игнат Нечипорук, приехавший откуда-то из-под Белгорода, вел себя подчеркнуто независимо.
Вот и сейчас он упорствовал и в конце разговора ответил уклончиво:
— Подумаю, свяжусь со своим руководством. Нужна санкция.
Тяжело вздохнув, Курганов повесил трубку.
— Уперся как буйвол, — обескураженно проговорил он. — Ну да ладно. Надо ему санкцию свыше — будет такая санкция.
Затем глуховато, ворчливо добавил:
— Вот вам и разделение сфер…
В правление вошли Нина Семеновна и Беда. Курганов невольно обратил внимание на то, что Макар Фомич — парторг Березовки — основательно сдал за последнее время. Серое, осунувшееся лицо, усталый, потускневший взгляд. На лавку Фомич опустился с огромным облегчением и долго не мог отдышаться.
Михаил Сергеевич озабоченно спросил:
— Что, Фомич, неможется?
Беда усилием воли стряхнул с себя гнетущую тяжесть и, бодрясь, проговорил:
— Просто устал что-то сегодня. — И тут же обратился к Озерову: — Надо, Семеныч, ухитриться до распутицы побольше кормов подтянуть к фермам. — И уже Курганову пояснил: — Мы в этом году не сплоховали с кормами-то, и сена накосили вдоволь, и сенаж есть, да и царицу полей вовремя на силос пустили. — И опять к Озерову: — Девчата с фермы вполне резонно беспокоятся, как бы не получилось, как в прошлом году. С подвозом сена мы тогда ой как намучились. Так что не забудь, Семенович.
— Беру на заметку, Макар Фомич. Я тоже думал об этом.
Курганов спросил:
— Ну как год-то складывается, хозяева? С уборкой не застрянете? Не получится, как с ранней капустой? На Абросовских полях дело идет ладно. Ухановцы тоже вроде готовы. А как в других бригадах? И на какие итоги рассчитываете?
Озеров рассказал о положении дел с уборочными работами. Потом чуть шутливо проговорил:
— Что касается видов на урожай, то пусть об этом агроном скажет, она все-таки ближе к науке.
Нина Семеновна стала серьезно и суховато рассказывать:
— Пропашные в этом году удались. Пшеница и рожь тоже… А вот кукуруза… Правильно сказал Фомич, мы решили ее пустить на силос. До зерна-то все равно бы не дошла.
— Ну вы ее давно не жалуете, — хмурясь, заметил Курганов.
Озеров не согласился:
— Ну что касается сева, ухода за ней, поверьте, делали все необходимое. Как с ребенком возились.
Нина Семеновна подтвердила:
— И междурядья рыхлили, и сорняки выпалывали дважды, и органо-минеральные удобрения чуть ли не по часовому графику вносили…
— Не будет она у нас вызревать, Михаил Сергеевич, — мрачновато проговорил Беда. — Сколько уже годов маемся. Все сорта перепробовали. Теперь вот «пионерка севера». И все то же. Нина Семеновна уж какая кукурузница была, а теперь тоже убедилась. Да ведь и мы с тобой, Сергеич, были первыми агитаторами за нее. Помню, как ты, приехав в район, всех нас заворожил близкой перспективой. Дело понятное. Всем нам хотелось поскорее прорехи-то в хозяйстве залатать. Только, как говорится, пошли по шерсть, а воротились стрижеными.
Озеров нервно добавил:
— У нас ее, кукурузу-то, можно растить лишь для силоса. Ну так давайте на это и рассчитывать. А вы ее в закрома требуете.
Наступило долгое молчание, затем раздался глуховатый напряженный голос Курганова:
— Хлеб нужен стране. Поймите это.
Озеров в том же тоне ответил:
— Так вот и давайте растить то, что родится. Рожь, пшеницу, ячмень, овес — у нас. А кукурузу там, где ей вольготно от тепла и света, где она не только в рост человека вырастает, а и зерном наливается. Просто диву даешься, как в плановом государстве не можем мы разумно спланировать рациональное размещение культур.